Меня зовут Канада (2/2)

Ты всегда был в сговоре с Брагинским, но врал мне, выставив полным идиотом?Ты – жадный собственник, которому вдруг приспичило меня...Нет.- Я не хотел, чтобы ты отправлялся на разговор с Россией в таком состоянии, - я выбрал самое близкое значение к правде. – О чем ты вообще собирался с ним говорить?Альфред скрестил руки на груди и вдруг посмотрел на меня с такой нескрываемой иронией, что мне вдруг захотелось с силой ущипнуть себя за руку – это точно мой брат?- Может, по поводу того, чтобы он перестал трахаться с нами обоими одновременно?Нет, это определенно мой брат.- Обоими? – насмешка так и прорезалась на моем лице, какая-то гадкая и несвоевременная, но я не смог от нее избавиться. – Ты имеешь в виду меня?- Да, - мгновенно и без тени сомнений отозвался братец.- А что если я не собираюсь отказываться от него? – я также агрессивно закрылся, попутно ставя вопрос ребром.

Я знаю, что любое неповиновение вызывает у него ядовитую и злобную истерию, особенно мое, да и российский вопрос уже снят, но в данном случае - это дело принципа.Вот и сейчас - лицо Джонса принялось вытягиваться в глубоком непонимании.- С какой стати я должен отказываться, а не ты?

- Потому что ты знал, знал, что у нас с ним! – красноречиво вытаращив глаза, рассерженно выпалил Фред. – С самого начала!- Да нихрена я не знал, в том-то и дело! - в том же тоне выдал я, чувствуя, что если еще немного он посверлит меня этим взглядом из серии ?и кто это у нас тут рот открыл??, я за себя не отвечаю к чертовой матери! – Я вообще думал, что вы враги!- А мы и есть враги! – подвинувшись ближе и резко разводя руки, заорал Америка. – Но это мой враг, мой, ты слышишь меня?! Мой!Я несколько секунд пристально смотрел в налившиеся кровью глаза, едва удерживав себя от того, чтобы не разбить собственным лбом его нервно раздувающиеся ноздри, и тут до меня неспешно дошла одна старая, как мир, догадка.- Так тебе нужен враг?

Америка чуть отодвинулся от меня.- А как по-другому? И у тебя есть враги.- У меня?

- Да, - с усмешкой пояснил брат, мне все еще хочется ему врезать, но... – В твоем случае это те, в кого ткнет пальчиком Керкленд. Ты же так и не вылез из-под его крылышка. А еще Франция сверху на мозги капает. Ах да, ты ведь все еще думаешь, что они отцы или типа того.Я не знаю, кто они. Правда.- То, что наши точки зрения сходятся, не означает, что они меня контролируют.Хотя я и сам в это не верю.- Серьезно? Ты – дурак совсем, что ли?- Я?!- Ну да, прости, это ты у нас умный сынок, любимый, вот только, ты не пробовал идти в открытую против них. Пока они считают тебя безвредным ребенком, все в порядке. Но стоит только тебе сделать что-то в разрез... Они сразу тебе все припомнят, каждый твой прокол.Я неторопливо опустил руки – боже, Альфред, ты даже не знаешь, насколько ты прав.И ведь ты понял это сам...- Я давно это понял, - опять бесстыдно прочел мои мысли Америка, совершенно не подозревая об этом. - Еще с тех самых пор, как Англия хорошенько отдубасил меня и сковал цепями в последние дни нашего совместного проживания, стоило мне только сказать, что я ухожу.

- Ты выбрал для этого самый удачный способ, - покривился я, вспоминая показавшейся тогда мне совершенно тошнотворной смесь ароматов дешевых сигарет и недавнего секса.Спать с Голландией... Гениально.- А что был еще какой-то вариант, чтобы до него дошло?

- Поговорить?- Это ты с ним умел разговаривать, а я – никогда, - обрубил Альфред, похоже, что он заметно успокоился. – И после он мог сколько угодно гладить по голове, облегчая страдания, я уже, вырвавшись из цепей, с удовольствием слушал, как пел гимны свободе и силе моего духа Франция, попутно помогая прицелиться из ружья... Правда, потом он мне с этой же сладкой улыбочкой говорил, что я- всего лишь выскочка, и пора бы мне уже знать свое место, но это фигня.- И все равно не они твоя головная боль, верно?Ал вздохнул, потерев переносицу и откинувшись обратно на спинку дивана.- Эти престарелые ублюдки часть нашей семьи, и никуда от этого не деться.Поэтому их не очень-то удобно ненавидеть. То ли дело Россию... – мечтательно добавил он.Губы дернулись опять в какой-то кривой и неприятной улыбке – кажется, у нас и впрямь есть нечто семейное.- Тебе что настолько повернуло мозги после того, как мы застукали Англию и Францию?Джонс пропустил мимо ушей, то, что я не обозначил их как ?родителей?, и продолжил задумчиво пялиться в стену.- Но ведь в этом они правы. Они чертовски правы, Мэтт, - он снова повернулся ко мне, и его глаза загорелись. -У всех должен быть обожаемый враг. Такой, на которого можно переложить все свои грехи. Ты даже не представляешь, насколько я хочу любить его за то, что он делает меня единым целым перед самим собой. Он забирает все лишние мысли, он бесит и невероятно заводит. Это лучший враг.Я смотрел на Альфреда прямо и с нескрываемым интересом – я по-прежнему наивно жду, что он сдастся сам.

Но он никогда не признает свою вину, никогда.- Тогда зачем тебе я? – я сглотнул вязкий комок, ожидая новой реакции.Ал дернулся так, будто его ударили под дых, и обеспокоенно посмотрел на меня, словно проверяя, что еще я знаю.- Брагинский все-таки сказал?..К сожалению или к счастью, да.Что-то в моем лице дрогнуло, раз глаза Джонса затухли и подернулись болезненной пленкой.Я вдруг отчетливо понял, что он стыдится этого.- Хотя неудивительно... Я ведь сам просил рассказать все.Потому что у самого духа бы не хватило?Он опустил глаза и провел ладонью по своим губам.- Знаешь, о чем я хотел поговорить с ним тогда, в тот день, когда ты не позволил мне этого сделать? – Фред не до конца убрал руку, и слова прозвучали несколько невнятно.Я моргнул, подвешивая в воздухе безмолвный, но необходимый ему вопрос.- Чтобы он сказал тебе, что угодно, кроме правды. Он ведь мог все свалить на то, что я – больной, что не знает, что на меня нашло, верно? Но нет - он выполнил свое обещание, все обещания... Черт, до чего же ненормальный враг.Я помотал головой.- Ты хоть понимаешь, что ты натворил?- Я знаю, - глухо подтвердил Ал.- ?Знаю?? И это все?Джонсвымученно поднял голову.- А ты хочешь услышать банальное ?прости?? Что оно, мать его, изменит?

- Но ведь ты никогда и не пробовал сказать это.- Просто... ты ведь знаешь, когда я чувствую вину. И всегда знал.- А если нет?- Тогда ты все-таки такой же идиот, как и я.??????????Что же нам с тобой делать?Я пришел с этим вопросом к Америке и ушел с ним же.Только теперь это удивительным образом звучало иначе.Мне нечего было пока добавить, ему, очевидно, тоже. Я отложил продолжение разговора – когда он начинает говорить, меня накрывает противоречивое желание орать до потери разума и голоса в связках и одновременно крепко его обнять, мирясь с чем угодно, лишь бы все это уже наконец закончилось. И второе было пугающе сильнее.Я рад все же, что мы неочевидно, но пришли к общему выводу, что оба наломали дров – ведь даже это было чертовски непросто.

Я готов вернуться уже ко всем успешно заброшенным делам или окончательно отказаться от них, лишь бы не продолжать думать об этом.Рано или поздно, все придет в норму.Рано или поздно.??????????Большая Загадка всегда означала нашу неизбежную встречу – на границе двух миров, на самой высокой горе - мы взбалтывали ногами беспокойные облака и дымом из раскуриваемой трубки вырисовывали в небе толкование своих внутренних видений, которые люди еще называли снами.- Все указывает на то, что вскоре я воссоединюсь с духами, Южный Брат, - Солнце медленно покидало этот мир, заставляя чувствовать смиренную грусть. Оно всегда умирало так красиво, что хотелось шагнуть вслед за ним.Южный Брат сосредоточенно кивнул, неторопливо выпуская дым и вновь передавая трубку в мою ладонь.

- Это лучшая участь, Северный Брат, - я мельком глянул на его тугие темные косы, увенчанные двумя перьями: черным и белым.

Мы всегда звали друг друга именно так, хотя и знали истинные имена. То было старое обещание – чтобы не иметь его или моей власти над нашими душами.

Люди, разделявшие со мной кров в сотни тысяч шагов вдоль лесов и рек, единодушно звали меня Аскавхетео, ?тот, кто держит время?, потому что те из них, кто касались меня, могли продлить свою жизнь.Его же непроизнесенное имя звучало как Железное Перо – Бивабикогван. На ежегодном празднестве – Большой Загадке, когда все люди собирались, дабы истолковать свое предназначение через сны, он часто рассказывал об огромных железных птицах, поднимающих его высоко-высоко в небеса, вдохновляя свой народ кристальным видением грядущего.- К тому времени я буду слишком слаб духом, чтобы принять это, - выдохнул я, вглядываясь в далекие блики видневшейся отсюда Большой Воды.- Ты говорил, что эти слова принадлежат тем чужим богам, - возразил Южный Брат. – Раз они были не на своем месте, значит, могли и потерять истинность собственных слов.- Но один из них знал о твоем присутствии, - дым вился и вился ввысь, становясь там невидимымглазу, а я чувствовал его крепость на языке.Солнце окончательно ушло в другой мир, забирая свет, и мы, отложив трубку, застыли на какое-то время в молчании и желаемой слепоте. Я открыл глаза, когда уже на показавшем свою черную плоть небе сверкнули россыпью вознесенные души.- Быть может, они и правы, Северный Брат. Мой внутренний взор затуманился, я уже не так хорошо чувствую где правда и добро. Я с самого рождения верил, что мы будем совершенны, и поднимемся над горизонтом, взмахнув железными крыльями. Но вчера я видел, как перья, падающие на землю, проливаются страшным огненным дождем, принося страдания Матери Всего Сущего.

Он тревожно повернулся ко мне.- Неужто в своих попытках воссоединиться с Ней мы так возгордимся, что решим убить Её и самих себя?- Мы не можем убить то, что нас породило, брат мой, - я положил на засыпающую траву свою ладонь, и он крепко сжал ее. – И наши души уйдут из этого мира раньше, чем мы вознамеримся убить друг друга.- Все люди – младшие братья зверей и птиц, - тихо повторил он давно известную истину, и я мягко завершил его мысль.- Мы все – суть одного и того же.??????????- Что, опять улетел на радугу к розовым мечтам и единорогам, а, Кудряшка?Надо мной нависла знакомая тень, и я чуть дернул носом.- Солнце загораживаешь.- Ага, ты, главное, кремом не забудь пузо свое намазать, цыпочка, - хмыкнул Куба и плюхнулся рядом со мной, осыпав таки золотистым песком.– Я вообще-то думал, что мы, как нормальные мужики выберемся на рыбалку, но нормальными, походу, быть немодно...Я растянул губы, качнув головой, и пошевелил пальцами ног, когда волна щипяще-ласково оплела стопы.- Распатлился, как опытный хиппарь, да еще и свои стеклопакеты выкинул нахер... – принялся рассуждать вслух Хорхе и, заразно зевнув, довольно причмокнул губами. – Ты осторожней с этим, а то вдруг я вконец перестану путать тебя с братцем-отмудадцем, и кто же тогда будет тебе, кроме доктора Марти, профилактические подзатыльники выписывать?

- Ты и будешь, - я лениво приоткрыл левый глаз.

- Не, мои кулаки праведно охеревают только на запущенные случаи, а из тебя и так, как будто – пардон, дамы, и будьте здоровы, мужики – порядком дерьма выбили.- Может быть и так.Я выдохнул, выбивая застоявшиеся в легких сомнения и нехотя двигая в голове события полугодовой давности.Здесь и сейчас, это казалось особенно странным и неуместно дурацким – вся эта стремительная влюбленность, чужие манипуляции, обиды и тонны заблуждений, все это тонуло в соленой воде и теряло краски под палящим солнцем.Я снова стал взаимодействовать с каждым из участников этой нестройной постановки, и все также говорили о сотрудничестве и благожелательно предрекали долгий и счастливый рост ВВП, и всё это казалось совершенно нормальным.Все и есть нормально.Ведь когда-то я почти не знал Россию – я и теперь его совсем не знаю – а еще когда-то наше семейство стреляло в упор в само себя, дробя пулями кости и вырывая злобными словами куски мяса, но даже это прошлое сумело себя исчерпать, оставив нас зависимым друг от друга одиночками.

Ал, кстати, в первые за долгое время остался ночевать у меня. Правда, с тех пор, как он понял, что я знаю о первоистоках его ?сговора?, брат совсем перестал меня касаться, а потому спал сегодня у самого края кровати, так и не повернувшись ко мне. От этого под сердцем плескался какой-то приглушенный холод, и я осторожно приглаживал его бурно выбивающиеся пряди, пока тот спал – он жутко, ужасно боялся все испортить, но так еще хуже. Нечестно забирать нашу близостьиз-за собственных страхов и ошибок.Зато теперь я в чем-то даже понимаю каждого из тех, кто вместе со мной строил и рушил мою жизнь – где-то среди килограммов эгоизма и сиюминутных желаний прячется престранного вида забота– и я больше не собираюсь списывать со счетов те моменты с ними, которые действительно мне дороги: ведь Россия действительно показал мне другой мир, Франция и впрямь пел мне колыбельные, Англия и вправду прогонял мои кошмары, а Америка закрывал меня своей спиной от любой внешней угрозы.

Я просто должен помнить это.- Ну-ну, лежит тут, лыбится, Мона Лиза – песок в загадочных местах, - оглушительно расхохотался Куба. – Что сегодня прям без драм и унылых историй? Совсем-совсем?- Совсем-совсем, - хихикнул я в ответ.- Ну, офигеть... – воодушевленно выдохнул Хорхе. – Такое достижение прям надо отметить.- По одной и по бабам? – передразнив его интонации, предложил я.- Ага, только сначала иди кудряшку свою сполосни, а то напек уже окончательно, - почти умудрено изрек Куба, указав мне прямой путь в море.Я с облегчением рассмеялся и поднял усеянные песчинками ладони к обновленному, совершенно чистому небу.Я так и остался невидимкой, но ведь это я, в конце концов.Вторая по величине страна, незримая на мировой арене, такая же, как и все, но абсолютно другая.И когда Кум снова в шутку начнет допекать меня, спрашивая, кто я такой, я просто отвечу: ?Я – Канада?.А остальное как-то приложится.