Что ни делается, все… к лучшему? (2/2)
Первое время меня даже злость разбирала – если ему плевать, зачем он забрал меня у папы?Потом старательно гнал подобные мысли – от любого упоминания, у меня сердце кровью обливалось, а перед глазами так и стоял он – один, в темноте…Впрочем, было то, что могло меня немного утешить- мой брат, с которым до этого я виделся крайне редко, теперь фактически занимал все мое свободное время, и его было так много, что я даже не знал радоваться мне или нет. Но скучать не приходилось.Сам же Англия появлялся у меня еще реже, чем у Фреда.Что ж, такого, как я можно было смело назвать беспроблемным ребенком, наверно, поэтому он у меня сильно и не задерживался.Собственно, меня это несильно задевало.Как-то мы собрались втроем – на Рождество – и мне было почти хорошо. Англия в тот день был добрее и, хитро подмигивая, наливал нам по чуть-чуть ароматно пахнувшего спиртного. Фред выпивал ром залпом, я же слегка растягивал его, многолетняя печаль медленно уходила из моего организма, сдаваясь под натиском пьянящих паров и довольных лиц.Но все оборвалось так резко, что казалось – кто-то перерубил наш семейный вечер топором, заточенным, мать его, топором.- Да, ребятки, повод есть– получил этот французский недоносок по самое не хочу! – хохот Англии возвещал о том, что он был уже немного нетрезв.
Внутри все медленно заживало. Медленно и плохо.Я допил то, что было в стакане.- Так ему и надо, лягушатнику, - Англия ухмыльнулся, вызывая во мне всплеск родственной ненависти. – Сукин сын ряженный.- Не смей… Не смей так говорить об отце, ты!.. – я, плохо понимая, что творю, схватил со стола вилку и замахнулся на опешившего Артура.
- Мэтт, Мэтти, перестань, не надо! – Альфред испуганно перехватил мою руку. Я видел только зеленые глаза перед собой и то, как они гневно сузились.
Америка сообразил быстрее, чем я– реальность происходящего неподъемным мешком рухнула мне на голову, я начал понимать, что только что пытался сделать – когда Артур уже угрожающе поднялся со своего места, он отодвинул меня назад, закрывая собой.- Мне казалось, что ты – очень послушный ребенок, Мэттью, - от его ледяного голосамурашки по спине побежали. – А, выходит, я мало времени уделял твоему воспитанию. Ничего, это поправимо. Альфред, тебе лучше отойти в сторону.- Нет, - неожиданно твердо сказал брат, полностью заслоняя меня. – Не трогай его.- Ты будешь перечить мне?- Да, буду, - с вызовом бросил Америка – в этот момент он казался необычайно решительным и сильным, действительно сильным.Артур пронзительно посмотрел на него, потом на меня, раздраженно выдохнул и вышел, хлопнув дверью.У меня коленки подогнулись, и я уткнулся в спину часто дышащего Фреда.- Все нормально, Мэтт. Он всегда такой, как выпьет.По ночам было страшно. Кошмары стали намного реалистичней, я стал плохо спать, иногда не спал несколько дней подряд, боясь просто положить голову на подушку.Когда же я буквально отключался от усталости, перед глазами мелькало что-то невнятно кровавое, тяжелое, насилие, изощренное, кто-то страдал, умирая.Сквозь беспокойное сновидение я вдруг ощутил, как меня гладит ладонь, как много лет назад, смерть все еще плясала перед глазами, но не хотел просыпаться, ведь тогда эта рука тоже исчезнет вместе с моими страхами.Сон уходил, нехотя отпуская из своих цепких когтей, а прикосновения никуда не исчезли.
Как… как это возможно?Я поднял веки, и к полному своему изумлению увидел, что на краешке кровати в ночной рубашке сидел Англия, осторожно проводящий ладонью по моим волосам.- А… Ты проснулся, - мне почудилось легкое смущение, сменившееся притворным недовольством. – Ты так громко кричал… Просто невозможно.Он задержал пальцы на моей щеке.- Ты звал его.
Я прикусил губу, прекрасно понимая, о ком он говорит.- Я не хочу и не буду пытаться его заменить, никогда, - с непонятными интонациями произнес Артур, заглядывая куда-то вглубь меня – прямо в душу, не иначе. – Но я могу сделать так, чтобы тебя больше не преследовали кошмары.Он наклонился, коснувшись лбом моего лба, и прошептал неизвестные слова на латыни.Я закрыл глаза – словно что-то мягко окутало, искрясь и переливаясь.С тех пор мне больше никогда не снились дурные сны.А я подумал, быть может, мой второй отец не так уж плох???????????Артур действительно долго у меня не задерживался.
Да и у Америки тоже.Англия, конечно же, мастер придумывать первоклассные предлоги – начиная от мигрени, которая действительно довольно часто его мучает, заканчивая жуткой нелюбовью бывать в гостях в принципе, что, кстати, тоже было правдой. Этим-то они и хороши.Но я уверен, что от нас, и особенно от Фреда, он бежал по другой причине, но да ладно.Кумадзиро, ворча, забрался на диван, без усилий, как это было раньше, и, в очередной раз осмотрев его лапу, я пришел к выводу, что она все-таки зажила.- Что же мне делать, а, Кум? – я задумчиво почесал у него за ухом, на что медведь ответил утробным урчанием.
Подумав немного, дотянулся до трубки и набрал знакомый номер.- Привет.- Да офигенчик же, Уильямс, ты че там жив еще, что ли? – в трубке раздался знакомый заливистый смех. – Не звонишь, на звонки не отвечаешь, совсем уже в доску охренел, походу.- Прости, Куба, дикая какая-то неделя… - я улыбнулся, нисколько не обижаясь на подобную манеру общения друга. Разве на него вообще можно обижаться?- Слушай, чувачок, свои дурацкие отмазы кому-нибудь другому загоняй, ага? Можно подумать, я тут лежу сутками лапками вперед, - хмыкнул он и выдохнул – видимо, снова курит. – Ладно, забили и забыли. Ну, жду.- Ждешь? – я далеко не всегда понимаю его, и дело не в том, что он говорит со мной по-испански…- Ага, - еще один выдох. – Давай-давай, не ломайся, по любому, опять назрел душевный треп. Слушаю пристально и внимательно.Хорхе всегда знает, когда меня мучает та или иная проблема – к тому же это бывает довольно часто – он всегда выслушивает и дает ценные советы. Своеобразно, но все же…
И еще он никогда ничего не просит взамен.Мне с ним легко.Я в общих чертах обрисовал ему ситуацию.- И теперь я не знаю даже с чего начать-то… Прям, как между двух огней…- И все? – с искренним удивлением протянул Марти. – Не, Уильямс, это даже на твои обычные сопледраммы не тянет… И потом, что именно тебя напрягает в этой ситуации? Тебе вообще офигеть как повезло.- В чем это? – криво усмехнулся я, тыкая пальцем обивку дивана.- Ну, если мне память не отрубило, то один из них - твой братец-засранец, - мда, Куба Америку органически не переносит на дух, но я уже привык. – А второй… Брагинский когда-нибудь говорил, что собирается показать тебе кузькину мать?- Э… Нет.- Ну, так зашибись! – бодро заключил Хорхе. – Считай, что тебе уже не хана.
Кубе в этом вопросе можно было безоговорочно верить– он видел обратную сторону Холодной войны и того Россию, в особенности, когда Фред провоцировал его самым откровенным образом.- Да и потом, Кудряшик, мозги-то напряги и подумай: он - твой сосед уже хер знает сколько лет. И ты реально о нем ниче не знаешь?
??????????Пожалуй, самое яркое воспоминание, связанное с Иваном – это то, как мы сделали одно интересное открытие – от меня до него можно пройти пешком по арктическим льдам всего за несколько часов. Все, что нужно – хорошее снаряжение, высококалорийная пища и... безрассудство, естественно.- Ты в этом уверен?- Нет, - не понять с какой дури веселился Россия.
- А стоит ли тогда?- Да ладно, Канада, тебе, что неинтересно совсем? – он ободряюще похлопал меня по плечу. – Да и потом, если бы все путешественники, мореплаватели и исследователи во всем сомневались, мы бы сейчас с тобой не разговаривали.Меня задели его слова, и я согласился.Зато потом мы радовались с ним, как дети. Нет, это правда здорово – но все равно я предпочту какой-нибудь менее экстремальный способ добраться до него.
Россия тогда кормил меня блинами – ох, черт как же я люблю блинчики! – хотя они и были немного другие, да и сиропа не хватало, явно. Были сметана и мед, но это все же не то.Общаться с ним приятно, но иногда мы подолгу молчали – я не знал, стоит ли спрашивать его о чем-то еще, ведь после моей предыдущей реплики по поводу того, что ему следует вести себя более демократично, он как-то помрачнел и замкнулся в себе.Еще…Он говорил, что ему вполне комфортно у меня дома. Даже больше, чем в других странах.- Почему?- Да не знаю… - он улыбнулся и слегка пожал плечами. – Вон, сосны, ели, кедры… Знаешь, когда я в гостях у Египта или Турции, то понимаю, что все бы их горячие пески и пальмы променял на такую же вот березку у озера.Он посмотрел вдаль, чему-то качнув головой.- Скажи, а ты любишь снег? – с хитрецой прищурился Иван, вновь повернувшись ко мне лицом.- Вообще, да, я не представляю себе жизнь без него, но к середине зимы начинает порядком доставать, - честно ответил я.Тот улыбнулся шире.- Значит, поладим.Да, и еще у него глаза, как у меня- только немного темней. Я вообще от кого-то слышал, что фиолетовые, насыщенно-синие и темно-голубые оттенки радужки - привилегия северных стран, как будто сам холод накладывает отпечаток на наши души, а глаза – это что? Правильно, зеркало души.Что ж, кажется, из того, что я помню и знаю о нем, ничего жуткого и убийственного в голову пока не пришло.Выходит, фундамент какой-никакой, но есть – не на голой земле строить, но это так, образно…С братом-то все ясно, а вот Россией придется заняться вплотную – как я смогу привести этих двух баранов к консенсусу, если не буду знать мотивов поступков одной из сторон?Ладно, с завтрашнего дня начну исправлять эту ситуацию.