Глава 26. (1/1)

— А когда перестанет болеть разбитое сердце?— Не скоро, мой друг. Сперва уйдет надежда, а вместе с ней и боль.— Я думал, надежда умирает последней?— Значит, боль остается навсегда.? Элджернон ФлауэрсСамым обидным при встрече с Алом была сама неудачность обстоятельств. Каким-то невероятным образом у меня все наложилось одно на другое – и болячка, и растрепанные чувства из-за появления Картера, и проигрыш своему же протеже. И то, что я потеряла Су Ан. Пока я не уехала с Чеджу, я ни разу не ходила к ней в больницу. Знала, что если приду – ничем хорошим это не закончится, я не смогу извиниться, не смогу сказать, что я виновата, не произнесу нужных слов поддержки и признания своей вины – язык не повернется, как бы я не чувствовала себя погано внутри. Я заказала ей цветы с ничего не значащим посланием – и уехала обратно к себе в Сеул, не прощаясь. Правда, со мной ехал еще кое-кто, навязавшийся прицепом на правах давнего знакомого… Я ворчала всю дорогу до дома, сетуя, как старая бабка, на жизнь, судьбу, дебилов, которые меня окружают, подонков Картера и Сон Мина, ну и конечно, на то, что я просрала так дорого доставшийся мне второй тур мелкому несовершеннолетнему упырю, который обскакал меня по чистой случайности. При этом мое ворчание играло роль защитного механизма – я себя чувствовала из рук вон плохо, а после самолета так вообще впала в каплю и никак не могла заставить тело слушаться так же, как всегда. Позавчера, сбежав из больницы и вдоволь наоравшись на лавочке, я взяла Александра за шкирдон и на правах вечной нуны потребовала у него итоговую фотку второго тура, за которую ему дали первое место. И в очередной раз впала в пучину отчаяния, купив себе для энергетической подзарядки банку кофе и разбавив её вискарем, и разрыдавшись с ней в обнимку. Чуть ли не впервые я чувствовала себя тупой бездарностью – потому что так же впервые в жизни моя же фантазия меня перебросила через бедро. Придурок Ал тоже сыграл на боди-арте. Хотя, конечно, учитывая тему, придумать можно было реально мало – а каждый стилист должен быть хорошим художником, что и дает право нам разукрашивать реальность каждый день под себя самого. Ну этот малолетний идиот и разукрасил! КРОКОДИЛА!!!Ладно, не совсем крокодила. Свою модель, в 3D изображении. Посадил её рядом с аллигаторами, лицом к стене – и зафигачил ей на спине разинувшего пасть крокодайла. Закрасил оставшееся место в цвет стены – и вуаля! В вольере вместо 4х зубастых тварей стало 5. Да и с фотками поиграл. Ничего сказать не могу. Взял да и грохнул фотошопом по съемке ко всем хренам – в результате в его снимке перепутались и сепия, и эффекты дикого леса и черного кофе, и последние солнечные лучи... Но вышло реально круто – и это самое круто сделало меня на корню. Твою мать. Мой снимок был более глубоким. Более профессиональным, более качественным. Возраст и опыт сказались, да и чувства, испытываемые моей моделью при съемке, были куда сильнее, чем даже можно себе представить. Но меня задвинули на второе место… за креативность, с которой я налажала. Одна маленькая, микроскопическая приписка к итоговому результату сделала меня неудачницей. ?ПОВТОР?. Я уже использовала боди-арт в первом туре… и во втором я тупо повторилась. Причем, я не брала 3D, как Александр – иначе результат мог быть иным… А просто разукрасила Су Ан под дерево. И хоть моя работа была в глобальном плане круче, победило сие юное дарование, которое я знаю с семи лет. А мне пришлось довольствоваться вторым местом. - Нун, ты тут живешь? – Ткнул меня в бок Ал, когда мы приехали к моим родным воротам. Я, всю дорогу слепо смотря в стекло и переваривая прошлые несколько дней у себя в башке, вздрогнула, и заморгала как разбуженная сова. Голова гудела и казалась свинцово тяжелой. - Да, выходи. – Я отдала деньги водителю, кивнула на багаж Алекса, который он должен был тащить самостоятельно, и вошла во двор. …. И почему я ни хрена не была удивлена такой картиной…? Развалившись на шезлонге и почесывая радостно скалящегося Гектора, под летним солнышком грел рожу Сын Хен. С этим все понятно. Примерно метров в 10 от него, что-то насвистывая себе под нос, поливал мою трофейную пальму Чон, при виде меня засиявшего приветственной улыбкой. Ладно, тоже пойдет. В окне первого этажа, которое выходило во двор, я заметила быстро промелькнувшее лицо Сон Мина. Ну… блеск. И Ал у меня за спиной, любопытно выглядывающий на толпу мужиков, припершихся ко мне домой.Ну просто охренеть, как круто. - Так… я устала, заболела, хочу спать. Алекс, можешь занимать гостевую, она на первом этаже. – Закрыв лицо рукой, пробормотала я, не желая ни о чем думать. – Иль У – на выход, я тебе потом сама позвоню. Бингу, ты тоже иди домой, мне сейчас не до тебя. Всё, давайте расходитесь … - Это кто? – Хмуро поинтересовался ТОР, даже не делая попыток встать и послушать меня хотя бы раз. Терпеть не могу его твердолобость. – Что за очередной мужик с тобой притащился? Тебе нас мало? - Никаких ?нас? тут нет. – Тут же оборвал его Чон. Бингу, повернув голову, тихо рыкнул на него, но промолчал. – Джесс, реально, кто это? Я, молча, толкнула мелкого вперед, предоставляя ему представляться всей моей компании самостоятельно.- Меня зовут Александр Крэш! – Тут же выпалил пацан, неловко поклонившись. – Я младший друг Джессики…Ребята, херово владеющие скоростным американским Массачусетса, на котором, как скорый поезд, шпарил Ал, недоуменно воззарились на меня. Закатив глаза, я перевела треп своего подопечного, и когда на лицах двух идиотов заиграло некое подобие понимания, пинком отправила мальчишку в сторону дома. - Предвосхищая поток вопросов, говорю сразу: Ал мой бывший ученик. Сейчас участвует в том же конкурсе, что и я, и, к прискорбию, позавчера выиграл у меня тур. И да, он пока поживет у меня. – Пробормотала я, чувствуя жуткую слабость во всем теле. – Так что ребят, реально, сегодня просто оставьте меня в покое, я себя кошмарно чу…?…вствую?, хотела продолжить я, но вдруг увидела с бешеной скоростью надвигающийся на меня газон. - Джесс! – Раздался синхронный крик с двух сторон, но мне было так плохо, что я не смогла даже ответить, успев только выставить руки, чтобы не треснуться что есть дури головой о землю. Потом около меня замелькали трава, двери, стены и лампы. Чуть сфокусировав взгляд – оказалось, что сейчас я была способна только на это и то с невероятным трудом – я разглядела сурово поджавшего губы Сын Хена, который волок меня в мою комнату на руках, и Чона, который, быстро идя рядом, чуть ли не на пальцах допытывался в перепуганного Ала, что со мной стряслось. Лучше бы я потеряла сознание, снова, как всегда, когда мне становится дико плохо. Лучше бы – но нет. В этот раз я все видела, правда в очень размытом виде, все слышала, все чувствовала. И молилась всем богам, чтобы мне дали отключиться. Меня тошнило, рвало, корежило, как при наркотической ломке, швыряло по всей кровати… И все, что я могла – это дышать. Я видела, как ТОР, бледный, как смерть, сидит рядом со мной и, слушая мое сипение, вытирает меня мокрым полотенцем и периодически приподнимает к тазу, чтобы я смогла выволочь из себя очередную порцию воды, алкоголя, кофе и желчи – больше в моем животе ничего не было. А потом пришла боль…. Если до трех часов утра мне было просто плохо, то когда у меня скрутило живот, я думала, что отдам богам душу прямо сейчас. Единственное, на что меня хватило – это резко обнять колени руками, подтащив их к самой груди – и остаться в таком положении на несколько часов, закусив губу, чтобы и так полностью дезориентированный Сын Хен не шизанулся окончательно. Лежала, плакала, стонала, материлась про себя всеми известными словами… слушала, как за дверью моей комнаты Ал и Чон в полголоса о чем-то разговаривают… Кажется, я даже слышала мерный топот из комнаты Сон Мина на первом этаже, словно он, волнуясь, ходил из угла в угол все то время, пока меня кошмарило. Я даже представить не могла, что все мои стрессы доведут меня до такого. Больница – ладно, хрен с ним, это привычно для меня. Но приехать домой, в самую гущу моих мамочек-нянечек, и свалиться на хрен…? Да, детка – только так я могу жить. Всем пока, я на Марс… Помучив меня и на глазах седеющего Чхве несколько часов, боль немного отступила и дала мне возможность отключиться в полудреме. Когда же я проснулась – Сын Хен все так же сидел рядом со мной, держа меня за запястье, словно постоянно считая мой пульс. В одной руке у него была зажата мокрая тряпочка, которая все эти часы вытирала мне лицо, а сам он спал, просто опрокинув голову себе на грудь. Я постаралась не рыпаться, чтобы измученный МОИМИ страданиями мужчина не проснулся. Я могла представить, что это такое… быть моим парнем. Быть сожителем девушки, которая постоянно попадает в самую задницу со своим здоровьем. Быть тем человеком, женщина которого само непостоянство и само сумасшествие. Быть моим мужчиной. Это сложно… куда сложнее, чем быть айдолом, хотя что может быть труднее в принципе? Но в его работе не требовались нервы. Выдержка – да, стремление – конечно, трудоголизм – как неизменный диагноз. Но нервы – не очень. А вот со мной он постоянно дергался. Я чуть ли не ежедневно заставляла его психовать, волноваться, переживать за меня и за наши отношения… и как следствие, учила – заботиться, думать наперед, удерживать, защищать. Невольно для себя я давала ему эти уроки, и должна сказать, Чхве мой лучший ученик, зазубривший эту академическую программу сразу, еще до того, как я осознала себя учителем. Не вытаскивая правого запястья из его руки, я подняла тяжелую, мягкую и непослушную ладонь левой и несмело прикоснулась к его щеке. Какой же он у меня идеальный… какой красивый, заботливый, нежный… Какой замечательный – непонятно за какие заслуги дарованный мне и только мне. Я ведь ни разу не видела его с кем-то другим. Ни с одной девушкой за весь год, как я пришла в YG. Конечно, стоило признать, что я никогда и не интересовалась Big Bang за все время работы, на тусовках айдолов всегда куча красивых баб, которыми сами звезды пользуются на одну ночь – но я говорю не об этом. Я ни разу не видела рядом с Чхве женщины… может, потому что стоит один раз посмотреть в его глаза, и ноги отнимаются сами собой у всех поголовно, может, потому что он ходячий феромон – не знаю. У всех – кроме меня. Я никогда не давала слабины перед его глазами. Никогда. Всегда смотрела открыто, прямо, честно… не придавая значения этому человеку ни на грош… И вот сейчас этот демон единственный, кого я действительно боюсь потерять. Видя его усталое, бледное от переживаний за меня, спящее лицо в неровном лунном луче, падающем с окна, я почему-то почувствовала себя перед ним жутко виноватой. Во всем. В том, что такой великолепный мужчина, заслуживающий по-настоящему потрясающую девушку рядом, должен мучиться со мной. С той, кого и человеком-то назвать можно с трудом. С той, которая никогда не сможет дать ему семейного или романтического счастья. Я могу только спать с ним… Но от постели счастливыми не становятся. Я не могу сказать этому идеальному мужчине, что люблю его. Не могу сказать, что он дорог мне больше всей этой гребанной планеты. Не могу отдать ему свое сердце, потому что его, как такового, у меня и нет… Но он все равно рядом. Всегда. В самые дерьмовые и несправедливые моменты моей жизни, Чхве всегда со мной. А я продолжаю его ранить, творя всякую херню назло всем – себе в первую очередь… Я не сразу поняла, что Чхве давно уже не спит и смотрит на меня, не двигаясь, не шевелясь – черные глаза блестели на меловом лице с непонятным мне выражением. А я была настолько слаба, что даже не могла ничего сказать – все мои силы уходили на то, чтобы удержать свою руку на его щеке. - Как ты? – Тихо прошептал он, словно боясь расколоть ночную тишину своим низким голосом. Голосом, который был для меня всем. И в этих двух словах было куда больше любви, страха и заботы, чем я чувствовала за всю свою жизнь… В мириады раз больше, чем я когда-то чувствовала сама. В триллионы раз больше, чем я когда-то могла себе представить…Я не заслуживаю такого обращения. Я монстр. Слезы потекли с утроенной силой, рука обессилено опустилась на лицо, я, из последних сил отвернувшись к окну, разрыдалась навзрыд. Я не заслужила. Это неправильно. Чхве не для тебя, девочка. Очнись. Он – айдол. Он – звезда. Он – принц девичьих грез, а ты даже не принцесса… ты дракон. Очнись. Пора прекращать верить в сказки, он не для тебя. - Прости… - Прошептала я, не в силах повернуться или даже сказать слова громче. – Прости…- За что, Джесс? – Непонимающе пробормотал ТОР, я расплакалась пуще прежнего. – Да что происходит-то?! За что ты просишь прощения?! - За себя… за себя… за то, что я… вот такая… - сквозь слезы шептала я, как безумная, – за то, что я не могу быть нормальной… за то, что я такая испорченная… за все… прости… - Дура. – Брякнул Сын Хен, осторожно кладя мне большую руку на лоб. – У тебя температура еще не спала. Хватит рыдать и нести всякий бред. - Это не бред… - из последних сил поговорила я. – я слишком… слишком плохая для тебя… - Ты лучшая для меня. – Твердо сказал Чхве. Я, сквозь слезы, заморгала в подушку. – И ты сейчас несешь чушь. Джесс, кто из нас мужчина? Я сам буду устанавливать правила. Я сам буду решать, какую женщину мне выбрать. И я сам, сознательно, все взвесив и обдумав, выбрал тебя. Такую дурную бабу, которая вечно недолечевается и сваливает из больницы, заставляя меня терять последние мозги от страха за нее. Я думал сам кони двину, пока ты тут вертелась, как червяк. Не усложняй. И не извиняйся. Ты моя женщина и больше я никаких твоих дебильных ?прости? слышать не желаю. Так что заткнись и спи. Всю его тираду я просто хлопала глазами, заставляя слезы скатываться по ресницам и, срываясь, впитываться в темную наволочку на подушке. Что я еще могу сказать, когда меня так грамотно обезоружили? Как мне еще убедить его в неверности его решений, если я не хочу отказываться от тепла от его слов? Какие фразы мне еще стоит сказать, чтобы этот человек понял меня, когда меня всю просто обволакивает безграничное ощущение безопасности и уюта? Ничего. Я больше не могу сделать ничего. Только принять себя, такую ужасную, а также его решение – его, идеального, быть с такой ужасной мной. Хоть я и не понимаю таких жертв с его стороны, я больше не имею сил сопротивляться. И желания тоже. Почувствовав, как Чхве улегся рядом со мной и осторожно просунул руку мне под голову, я глубоко вздохнула и спокойно закрыла глаза. Пусть будь, что будет. Если такова воля судьбы, соединить Красавца и Чудовище, я не буду трепыхаться зря – но тогда теперь мне предстоит закончить со своей местью. И одному, и второму доктору Франкенштейну, которые превратили меня в монстра. И тогда я смогу открыто смотреть в черные глаза своего счастья. Не думая о том, что не достойна даже этого взгляда.