Нетерпение (1/1)
Тихий щелчок входной двери – как сигнал к началу безумия. Сброшены цивилизованные маски, ненадолго забыто понятие благоразумия, оставлены снаружи имидж и репутация. Два тела с неистовой жадностью впечатываются друг в друга, сметая по пути не имеющую сейчас значения мелочь. Тяжело дышат в губы, не в силах разорвать шальной поцелуй и попутно пытаясь сорвать друг с друга рубашки, футболки, джинсы, платки… На них слишком много одежды, слишком много мешающих аксессуаров, и действо кажется до раздражающего бесконечным. Джун рывком тянет наполовину расстёгнутую рубашку с плеч Казуи и буквально рвёт молнию джинсов. Кончики скользящих по обнажённой коже пальцев обжигает статическим электричеством, а довольное мурлыканье в ответ на ласку – настоящая музыка для слуха. Хочется всего и сразу, отсюда в сумбурной мешанине – руки, губы, колени, пальцы. Острые углы, болезненное шипение, влажные звуки поцелуев и куда более развратные от соприкосновения разгорячённых тел. Тянущее удовольствие от одного предвкушения, дрожь в каждой клеточке и туман в глазах. Тур длился слишком долго. Его не было в Токио слишком долго. Джун и не думал, что ожидание способно сводить с ума, и причиной не только неудовлетворённость. Ему не хватало этого в экстазе выгибающегося под ним тела, этих широко распахнутых глаз цвета плавящейся карамели, этих волос в горсти его судорожно стиснутых пальцев, этих припухших губ, выстанывающих нечто мелодично-развратное в его собственные. Боже, они даже одежды толком не сняли, спеша впечатать друг друга в ближайшую подходящую поверхность. Нетерпение, градус которого раскалился добела. Мешающиеся под ногами брюки, раздражающе бряцающие пряжки ремней, колкий хруст рассыпавшейся под ногами мелочи.Отлетевшие на пол пуговицы, испорченные застёжки, смятые складки, судорожные торопливые ласки, нетерпеливое проникновение и равномерные толчки – водоворот сумасшествия. Желание рвётся наружу разбуженным зверем и ему безразличен интерьер или сопутствующие неудобства. Их объятия жарки, их слияние сладостно, их обоюдное возбуждение слишком остро, а разрядка почти болезненна. Это потом Каме будет залепливать пластырем пораненную о его запонку руку и недовольно кривиться при виде безнадёжно испорченной общими усилиями рубашки, а Джун в очередной раз залипнет на его обнажённой спине, пока тот будет собирать с пола учинённый погром. Потом. Сейчас только единение и божественное ощущение вседозволенности, возможные только здесь и только с этим человеком. — Хочешь есть? — охрипший глухой голос Казуи и машинально тянущиеся поправить волосы руки. Джун улыбается – Каме давно примирился с его привычкой вечно портить ему причёску. Слишком велик соблазн при каждой возможности запустить пальцы в густые пряди. — Хочу тебя, — отметает он предложение и ловит в ответ понимающую усмешку. Каменаши отличный кулинар, но голод иного рода сейчас преобладает над иными желаниями. На сей раз постель и атласные простыни – всё, как он любит. И эта мелкая деталь – тоже знак, что его ждали. Каме не любит изысков в повседневности. На смятом атласе роли меняются и спутываются, и доминирование неважно – плывущее сладкой патокой удовольствие всё равно одно на двоих. Тихие стоны в шорохе простыней. Руки, губы, переплетение тел. Истома на грани изнеможения. Ночь, слишком быстро перешедшая в утро. Щекочущие плечо ресницы. Сонная улыбка поверх кружки кофе. Мимолётный взгляд перед выходом за дверь. Опять долгое ожидание.Чёрт возьми, когда он успел влюбиться?