Часть 2 (1/2)
Доктор Иствуд и его пробковый шлем осчастливили нас своим появлением уже к вечеру. Солнце лениво втискивалось за скалу, кутаясь в рыжеватое марево и бросая лагерь на произвол всяческих легко воспламеняемых профессионально-синеглазых катаклизмов. А во мне, кажется, проснулся поэт. Или удавился мистер Трелони, которого я придавил подушкой вместе с породившим его Стокером. Как раз вовремя, чтобы пропустить суету, связанную с пополнением припасов лагеря, создаваемую больше причитающим доктором, нежели его помощниками, но своевременно явиться в местный свет. Масштабы палаточного городка не позволяли заподозрить, что откапывать древних царей посылают такие небольшие комплекты гениев и тонко чувствующих людей. Поэтому я уверенно направил свои стопы в местный «штаб», дабы наконец представиться личностям менее экспрессивным, но мотивирующим на продуктивные труды. Заблудиться было просто невозможно, такую цветомузыку не пропустил бы и слепой. Сумерки ещё не сгустились, но «штаб» сиял, вероятно, всеми найденными в лагере фонарями аки путеводная звезда. Полог со входа был откинут, и за противомоскитной сеткой угадывалось довольно приличное количество людей, на которых я возлагал остатки своих надежд. Иствуд, вероятно, ещё где-то бегал и шумел, ибо на официоз происходящее похоже не было ни в коем разе. Зато тут никто не кричал, не лез в чужое честно нажитое имущество, а обрывки бесед звучали довольно осмысленно и без причитаний. Я решил начать выход в массы прямо с крайних рубежей. А именно с мрачного господина за тридцать, щеголяющего стильной бородкой и черным облачением больше подходящим для светского раута, а не выколупывания чужих гробов из скал. Сразу видно – серьёзный тип, то что нужно для первого осмысленного контакта. К моей вящей радости, тип заметил меня первым и, доброжелательно оскалившись, протянул мне руку.
- Полагаю, это и есть новоявленный капитан нашего корабля, гордо рассекающего волны познания? – звучал бородач тоже довольно приятно, убивать никого не хотелось, сжигать и убегать тоже. Я с энтузиазмом пожал протянутую руку.- В самом деле, - кивнул я, поддерживая своеобразный слог собеседника, - И я был бы рад узнать, какова ваша функция у нас на борту.- Боюсь, - снова улыбнулся «черный»,- Что я праздный турист. Мартин встретил меня в Индии и предложил немного покоптить небо, пользуя ваше гостеприимство. А я терпеть не могу Индию.Спросить, кто такой Мартин, и кой черт он собирает на раскопки представительных бородачей в Индиях, я не смог, ибо в штабную палатку ворвался Гефестион, задев меня плечом и едва не опрокинув и на пол, и в глазах солидного коптителя нашего гостеприимства.
- Отвратительный тип, - одобрил мою гримасу гость неизвестного Мартина, - Но зато какой типаж!- Клит – писатель-фантаст, - любезно пояснило изящное создание, в раз затмившее всю палаточную иллюминацию и изящно же подавшее ручку бородачу. Амазонки от мира науки в этих краях действительно водились и, вроде бы, даже не источали ужасающих угроз. Но окончательно предаться возвышенной радости удовлетворения бытием, пока индияненавистник целовал тоненькую ручку, мне помешал тот факт, что эту даму из обители истории я узнал. Причем по признаку вплывшей следом более юной красотки с пышной копной каштановых волос, сверкающей загорелыми обнаженными плечами так же рьяно, как на журнальных разворотах. Поездка в Египет только что осчастливила меня встречей с Ириной и Анастасией Вавиловыми, любимыми дочерьми любимого же всеми археологами-идеалистами Дария Вавилова - обитателя списков Форбс русско-польского происхождения и спонсора всяких безнадежных изысканий. Вот уж где подружка Индианы Джонса удалась вся в отца, а этими зубками был сгрызен ни один гранит науки, если говорить о Вавиловой-старшей, но что здесь делала вожделенная многими красотка-Анастасия... А красотка-Анастасия, о бедная девочка, юркнула мимо нас и затеяла оживленную беседу со стажером Багоем, который успел нарисоваться, пока я любовался прелестями госпожи Ирины. Но расстроенной и агонизирующей модель почему-то не выглядела, а чернявый, кажется, опять завел какую-то драматическую песнь о претерпеваемых мучениях. И тут Клит вернул меня на грешную землю.- Надеюсь, вы всё ещё на нашей планете, - хохотнул он, поглядывая на Ирину, - Было бы жалко вас потерять в начале нашего великого пути. Я говорил, что я в первую очередь математик, а не писатель. Но Ирэн настаивает, чтобы на своей визитке я написал именно второе.
«Ирэн» наградила бородача взглядом, который, вероятно, продолжал некий старый спор.
- Я так и не представился по всей субординации, - спохватился Клит, - Возможно, вы заметили некоторую презанятную закономерность в сонме местных имен и названий, но Клит – это моя фамилия, вы можете звать меня просто Кир.
- А я просто Александр, - мы ещё раз пожали руки, и я действительно вспомнил довольно популярного в своей среде автора задорных, но не менее от этого научно-фантастических рассказов Кира Клита, который представлялся мне всегда дядькой лет пятидесяти, отпахавшим в какой-нибудь тайной лаборатории треть жизни, а потом решивший поразвлечься написанием чего-нибудь приключенческого.
- С вашего позволения, я бы посоветовал вам познакомиться с господином-архитектором, - Клит кивнул в сторону русого курчавого паренька, прижимавшего к себе какие-то бумажные рулоны, вот уж точно архитектор с какой-нибудь карикатурной картинки.- Это вы как математик или как писатель советуете? – осведомился я.- Как интриган, - загадочно отозвался Клит и самоустранился, уступая мне прелестную амазонку.Ирина, которую так и тянуло теперь назвать Ирэн, оказалась дамой серьёзной и слишком благовоспитанной, чтобы реагировать на мои манеры, заодно она оказалась ещё и антропологом, так что мне захотелось побыть мертвым царем, если мы его найдем, чтобы мой череп тоже повертели в таких вот ручках. Я был слишком занят, подбирая слова для не очень вяжущейся беседы – госпожа Вавилова улыбалась шуткам и отвечала охотно, но как-то уж слишком по делу – поэтому познакомиться с архитектором, которого Ирэн мне, между прочим, представила Птолемеем, так и не собрался. Кроме того, я успел заметить досадливо воротящего от младшей сестры моей спутницы нос стажера, любезную Муштру, о чей прожигающий праведным гневом взгляд я почти споткнулся, хотя предназначался оный скорее Ирэн, и ковыряющегося в каком-то ящике в углу палатки Гефестиона, опознанного исключительно по полоскам халата. Остальному сборищу, больше всего похожему на обычных непритязательных археологов, меня представил явившийся наконец Иствуд, которого, вероятно, притащил хмурящийся фантаст. Итак, я наконец-то был назван местным рулевым, а доктор изложил диспозицию, согласно которой скала сдаваться не хотела, и копателям выделялось ещё две недели на расчистку входа. На меня накатила красно-сине-полосатая апатия, ругающаяся, страдающая, ворующая, флиртующая с фантастами… Две недели без дела в эдакой теплой компании, и то, после предстоит ещё полностью описать очищенный вход, открыть его… Похоже, мои тонкие страдания (а этот лагерь, кажется, был проклят их вызывать) не укрылись от Ирэн:- В самом деле, утомительно, - с понимаем кивнула она, - Но всегда найдётся, чем заняться. Кир, например, пишет новую книгу. Хочет связать древнеегипетские мотивы с космической тематикой. Не желаете сегодня ночью немного прогуляться?Предложение получилось неожиданным. Достаточно, чтобы я с большим трудом поймал готовый вылезти пасквиль на тему ночных космических просторов и товарища в черном. Но дела обстояли на много хуже, потому что прогулка предполагалась в компании Гефестиона.Профессиональный мерзавец уже поджидал нас снаружи, держа в руке фонарь, стилизованный под старину и, судя по довольному виду синеглазого, украденный, если не со штабной палатки, то из того самого ящика. Просто открытка мечты археолога начала 20-го века. У мисс Вавиловой, похоже, не было никакой предвзятости к лохматому расхитителю чужой священной мумифицированной любви, поэтому она любезно перекидывалась с мародером какими-то незначительными репликами. Я догадался, что мы кого-то ожидаем. Уж не представительного ли сэра с бородкой? Чтобы ситуация не приняла драматический накал, я решил подать голос.- И где же обещанные ужасы, вершимые силой слова тонко чувствующего человека? – поинтересовался я у Гефестиона. Тот даже бровью не повёл.- Вершатся, - благожелательно изрек он и даже тряхнул нечесаной гривой для убедительности, - Жаждешь приключений и дурной славы, Эйнштейн?- Безудержно, - буркнул я.- Я пропустила подвиг Герострата? – Ирэн лукаво поглядела на меня.- Скорее подвиг Гефестиона. Это он предпочитает сжигать и разрушать, - мстительно сказал я.- Сжигать и разрушать предпочитают тираны и завоеватели, - парировал синеглазый поборник клептомании, - А другие тираны и завоеватели предпочитают разрушать их последние пристанища. И все, как один, жадины.- А некоторые благодарные потомки… - я был готов пустить в ход давешний аргумент доктора, но коварный Гефестион, блаженно улыбаясь, качнул фонарем в сторону входа в «штаб».Стажер действительно семенил за покидающим ночное сборище Иствудом,приняв до того тонко чувствующий вид, что, не вышагивай рядом с несчастным и тоже что-то чувствующим доктором Клит, умереть бы жертве Багоя от заворота кишок на месте. Изысканный нелюбитель Индии что-то сказал страдальцу, причем довольно жестко, так что тот, видимо, сожалея о присутствии в экспедиции ещё и бесполезного и гадкого фантаста, скрылся в тени. Следом за ним пронеслась Анастасия. Иствуд, оказавшийся тем самым Мартином, вместе со своим гостем добрались до нас.
- Гефестион, это правда? – строго осведомился доктор у безмятежного и прямо-таки цветущего мерзавца.- Не было такого! – ничего не уточняя, заявил синеглазый, - Все врет, паршивец. Всему завидует.- Ну до чего хорош типаж! – хохотнул бородач.- Что «правда»? – поинтересовалась Ирэн, едва я сам открыл рот, ибо была последним человеком, которому стоило знать, о чем мог фантазировать впечатлительный стажер.- Я вижу, что инцидент уже улажен, - между тем затарахтел Иствуд, - Кир прав, репутация не всегда предопределяет поступки. Неужели и вы решили заняться этими странностями? – вдруг развел руками доктор, увидев фонарь.
- Вам бы тоже не мешало попробовать, Мартин, - разулыбалась Ирэн, и я окончательно перестал понимать, что происходит.
- Я бы понял, кого угодно, но не Кира, - между тем сообщил нам обладатель пробкового шлема, как будто это что-то объясняло, пожелал всем доброй ночи и удалился. И я понял, что в лагере неслышимых ниндзя существует невидимый заговор.
- Полагаю, наше юношество решило оставить нас без компании, - улыбнулся Клит, - Идемте.Эти трое вообще слишком много и настораживающие улыбались. Особенно в-первую-очередь-математик.- Что бы ты ни задумал, твой план провалился, - торжествовал я, игнорируя сочувственный взгляд Кира, то и дело, обменивающегося какими-то знаками с Ирэн. Непостижимым образом в конечном итоге они оказались бредущими от нас в стороне, а брели мы, к слову сказать, к многострадальной скале. Зачем кому-то понадобилось место раскопок среди ночи, знать мне было не дано, но можно было бесконечно лелеять надежду, что мы патрулируем периметр и ничем пугающим добропорядочного доктора не занимаемся.
- Ты отвратительный стратег, мой Александр, - ответствовал Гефестион, - И совершенно не знаешь Багоя.