Часть 8 (1/2)
Лагерь поджидал утро за чередой колючей проволоки, посреди каменистой степи, соседствуя с давно облетевшим октябрьским лесом. Серый и одинокий, хоронил за толстыми железо-бетонными стенами не одну сломанную судьбу.
Шики перевел взгляд на дорогу, ведущую к главным воротам: полосу асфальта рассекали две бронированные военные машины.
— Будем стрелять по ним? — спросил рядом в рацию какой-то солдат.Из трубки ответили, что начальство запрещает отклонения от плана. Шики поморщился, скрестив руки на груди. Эти слабые, жалкие люди вокруг пресмыкались перед вышестоящими, как шавки исполняли любой их приказ. Приказы отца. А самым мерзким было то, что и он от них не отличался…
Кого придется убивать на этот раз? Кажется, жертв экспериментов. Таких же, как он сам.Шики усмехнулся.
Что ж, так даже лучше. Подобным выродкам лучше умереть, не успев замарать душу грехами.Его же собственная душа давно черна как ночь, через которую они пробирались к вражескому лагерю. Он шел впереди отряда, перескакивая с кочки на кочку в районах болот, миновал обрывы, бесшумно скользил между деревьями.
Оставив позади себя лес, солдаты перебежали к скалистому пролеску и скрылись за горными валунами.Говорят, здесь когда-то бурлила река… Но после атомных ударов во время третьей мировой природа омертвела и вовсе утратила свой прежний облик. А вместе с ней стали серыми и ограниченные, хищные люди, цепляющиеся за свою жалкую жизнь без оглядки на отсутствие в ней какого-то смысла. Ими управляли инстинкты, деньги, жажда наживы, хотя они могли бы жить для кого-то. А еще лучше, за кого-то умереть… Шики почти с уважением убивал тех, кто отдавал драгоценную жизнь добровольно. Когда брызги крови окропляли их зачастую спокойные лица, Шики жалел, что не видит их глаз. Они закрывались, лишая убийцу возможности заглянуть в душу жертвы. А в таких душах не было страха… Шики разрезал плоть катаной, будто желая увидеть по-настоящему дерзкое сердце. Но клинок лишь распарывал сочные органы, выпуская из них багровые липкие струи, и Шики не находил то, что искал.— 6:17. Через 2 минуты начинаем…Шики медленно обернулся на суетливо шепчущий голос. Вышколенный, совсем еще зеленый солдат с готовностью застегивал перед боем воротничок униформы, проверял автомат и пояс с припрятанными в нем ножами. От волнения на скулах появился румянец.— Тебе нравится то, что ты сейчас видишь?
Солдат вздрогнул и непонимающе посмотрел на брюнета. Встретив пронзительный взгляд алых глаз, парень побледнел и перевел взгляд на часы. Еще минута.— Наверное, нет… Неинтересно видеть таких же, как ты, трусливых гиен перед смертью… — Шики растянул губы в улыбке, и парень затрясся от необъяснимого холода. — Ведь тебя сегодня точно убьют.Грянул взрыв, окрасивший бледное утро в грязно-оранжевые тона. Шики оторвал взгляд от обезображенного страхом лица,и посмотрел в сторону лагеря. Земля по периметру разрывалась под зарядами минометов, горстями влетала вверх — наконец, взрывчатка достигла и здания.
— 6:19! Вперед! — скомандовал командир группы. — Сугуро, Асаи, прикроете нас…
Шики сделал глубокий вздох и положил руку на рукоятку катаны. На нем была та же униформа, что и на остальных, но было сложно даже представить, насколько он от остальных отличался.
Другие уже бежали на равнину через пролесок, выскакивая по одному из-за прикрытий, будто сами приглашали себя убивать. «Всех расстрелять со стен — это же элементарно… Неужели CFC сами пригласили нас на рукопашный бой?».Шики извлек меч из ножен, любуясь острым смертоносным клинком. «Плевать. Я пришел сюда ради одного человека. Только мне этот Николь по зубам».Усмехнувшись отсутствию страха в давно мертвом сердце, он спокойно направился к лагерю, не слыша ни криков, ни окружающих взрывов.— Подъем, подъем, быстро!! — вслед за ревом охранника хрипела сирена, бросая на камеры кроваво-красные отблески.
— Кейске, началось… — тихо проговорил Акира, глядя в огромные глаза мальчика. Тот кивнул в полутьме, глубоко и часто дыша.
— Подъем, сукины дети! Что я сказал!! — все решетки раздвинулись с одним общим лязгом.Дети вскочили с кроватей и, перепуганные, выбежали в коридор, даже слабые, еще сгорающие в лихорадочном бреду, выползли наружу. Тут же их заставили встать друг за другом и с криками погнали на выход. В общей суматохе, пестрящей испуганными лицами и миганием красной хрипящей сирены, Акира попытался заглянуть вперед толпы, вытянув шею — и увидел среди номеров МК Юки. Тот бежал среди других, подпрыгивая и оглядываясь. Встретившись взглядами, они кивнули друг другу, и уже с большей уверенностью понеслись к неизвестности.Мотоми бросился из помещения, намереваясь обогнать Гуидо и попасть в диспетчерскую первым. Как он и думал, там уже находился один из прислужников итальянца. Заметив запыхавшегося доктора в дверях, смуглый молодой человек ухмыльнулся:— Извиняй, парень… Но ты опоздал.Не дав нажать на клавиатуру, Мотоми кинулся на него и ударил в челюсть. От простого врача такой скорости ждать не приходилось, и резкий удар достиг цели. Опешив на мгновение, Киривар тяжело мотнул головой и сплюнул кровь.— Нарываешься…— Ты не откроешь дверь, мразь!Компьютер вдруг запищал: оба перевели взгляд на экран, который отображал картину с внешних камер наблюдения. Изображение машин сменили шумы, и снова показались машины. Раздались глухие отдаленные взрывы.«То, о чем говорила Эмма» — подумал Мотоми. Тут же он получил удар в живот.— Мне было приказано тебя не трогать, но не могу не вернуть должок… — Киривар разминал запястье круговыми движениями, пока врач задыхался, согнувшись. — Я не в курсе, что сейчас там происходит, но знаешь… Тем, кто в машине, может не поздоровиться. Думаю, ты уже не против их впустить.Мотоми поднял голову: рука парня отбивала что-то на клавиатуре, и на дисплее он увидел открывшиеся ворота.
«Тогда хотя бы успеть встретить их… Стоянка находится под землей» — лихорадочно думал врач, выбегая в пронизанный красным светом коридор.Едва он достиг лестничного пролета, ведущего на нижний уровень, его сбила толпа детей, которых гнали наверх, к выходу, на построение. Сплошной поток номеров, зеленой формы, детских ног… Он выругался в голос, когда его смело к боковой стене, отрезая путь на этаж ниже. Обогнув детей, он подбежал к лифту: судорожно нажал кнопку вызова и стал ждать.«Эмма говорила, что Гуидо даст детям сбежать. Шантажом он заставляет помогать ему с этим… Но почему мне должно быть невыгодно, если дети сбегут? Нет-нет, у него есть еще планы... Сейчас Сейширо ответит на нападение Nikkoren новорощенной армией — потому что так Гуидо прикажет. Сам же Сейширо выпустит на поле Николя… И, конечно, своих солдат, чтобы отстреливали дезертиров. Значит, детям будет некуда метнуться… Эмма просила взять ситуацию в свои руки, не дать им уйти, но этот ублюдок будет диктовать свои правила…»
Мысли проносились в голове в ритм бегущей толпе — с шумом, звенящим лихорадочным возбуждением. Прошло полминуты, прежде чем двери лифта раздвинулись, но тут же откуда-то сзади его окликнул знакомый голос.— Мотоми, дорогой!— Изуми!Он обернулся, и замер на месте с холодеющим сердцем.Возле испуганной молодой женщины, держащей в руках какой-то блестящий сверток, и мальчишки, с любопытством озирающегося по сторонам, стоял Гуидо с прислужниками. Резко наставив пистолет на голову девушки, блондин холодно проговорил:— С днем рождения, доктор.— В одну шеренгу, выстроиться по порядковым номерам! — Накамура бежал и командовал, наскоро надевая военную форму.
Детей собрали в закрытом с четырех сторон высокими стенами «загоне». Небо было открыто для взора, многие смотрели вверх, пытаясь определить время. Здесь, вне лагеря, уже отчетливо был слышен грохот снарядов.— Вам предстоит сразиться с настоящим врагом. Сейчас на поле боя…— Но у них же наверняка есть оружие! — крикнул кто-то, и по толпе разом прошла волна жалобных переговоров.
— Не поддаваться панике! Я сам не понимаю, в чем необходимость вашей вылазки, но я пойду с вами! — Накамура с трудом подбирал слова, оглядывая встревоженных, белых как мел ребят — некоторых болезненных, некоторых довольно крепких, но все они еще были детьми. «Война? Какие из них солдаты!» — не понимал он, выслушивая минутой ранее приказ Сейширо о срочном сборе и отпоре врагу.— Смирно! Слабые, шаг вперед! — громко скомандовал другой голос. Все разом обернулись: на плац вышел подполковник в идеально выглаженной военной форме и фуражке, за ним следовали Мотоми и Гуидо.— Я что, неясно выразился?! В две шеренги строй-сь!Встрепенувшись, слабые выполнили команду. Кейске встал прямо перед Акирой.— Закатайте рукав на правой руке, Мотоми-сан сейчас даст вам лекарство.Лица слабых одновременно вытянулись в беззвучном протесте. Опять переживать этот ад? Ради чего?!— Не лучше, если наркотик дадут и сильным? — попытался уговорить Гуидо военного.
— Молчать. — железный голос Сейширо кромсал воздух. — Сражаться пойдут только слабые.Едва он произнес это, два ряда детей всколыхнул тихий ропот. Ощутив себя пушечным мясом, слабые с завистью оглянулись на сильных, остающихся в лагере, защищенном от вражеских пуль. Только два мальчика из противоположных групп смотрели друг на друга с горечью и непониманием.— Акира, но как же… — прошептал Кейске, ища ответа в растерянном лице друга. Тот сглотнул и тихо проговорил, побледнев:— Значит, сбежишь без меня. И других прихвати… Особенно Кау.— Акира, я без тебя…— Был дан приказ, выполнять!!Ярость военного клокотала над затравленными детьми, заставляя их поднимать рукава и вытягивать руки в ожидании новой боли.— Ты вколешь двойную дозу… — произнес Гуидо возле самого уха Мотоми.— Но…— Напомнить, в каком ты у нас положении?Врач стиснул зубы и достал большой шприц, чтобы втянуть в два раза больше наркотика. «У них вены не выдержат» — судорожно стучала в голове мысль, но выбирать не приходилось. Его семью, приставив пистолеты к спинам, провели в кабинет чертового итальянца, и два прислужника сейчас сидели и лишь ждали его сигнала, чтобы спустить курок.— Больно же… — простонал очередной слабый.
— Быстрее! — рявкнул Сейширо, посмотрев на часы. Уже 6:28, а Эммы с Николем все нет.
Гуидо волновался, подчитывая время. «Почему же так рано? Они что, меня предали? Ударить раньше на четыре часа… Это же правда война!». Синхронно с этой же мыслью раздался новый, еще более громкий, чем прежние, взрыв, и пол под ногами ощутимо затрясся.
— Надо вызвать подкрепление! — Накамура прищурил глаза, спасаясь от посыпавшейся откуда-то пыли.— Отставить! Об этой лаборатории никто не должен узнать!«Трясется за свою репутацию, сволочь…» — Акира до боли сжал кулаки. — «Совсем не боится подопытных крыс?!».— Этому наркотика не давать! — опомнился блондин, подбегая к МК-139. Мотоми застыл с занесенным над веной шприцом. Кау, бледный, дрожащий, побледнел еще больше, когда к нему приблизился Гуидо.— Выведите его из строя… — суетливо зашептал мужчина, подталкивая мальчика по плечу. — Господи, давай, выходи уже сам…Все молча оглянусь на главнокомандующего, ожидая чего-то. Это было неправильно, этот Сейширо не даст извращенцу творить произвол… Глаза Акиры горели, умоляя оставить Кау в строю. Ведь это мог быть единственный шанс сбежать…Сейширо промолчал, отвернувшись. Под рокот автоматов Кау зашлепал голыми ногами по ледяному бетону плаца. Все заметили, что мальчик не успел утром обуться, и разом поежились. Акира выдохнул ртом: в морозный прозрачный воздух вырвались клубы пара.— Все готово… — Мотоми отошел от последнего больного.Сейширо кивнул. 6:35.— Выступаем! Слабые, следуйте за Накамурой-саном. Сильные остаются здесь. И, да… — железной угрозой прозвучал голос военного. — За дезертирство каждый будет расстрелян.— Кругом, за мной! — скомандовал наставник и направился к выходу. Толпа двинулась следом, Кейске вынужденно зашагал вместе с ней. Судорожно оглянувшись, он встретился с тоскливыми голубыми глазами Акиры. «Давай двигай!» — окрикнул кто-то. Кейске споткнулся и побежал с остальными. «Что, без дружка уже никак?» — спросил из-за спины тот же голос. Мальчик покосился назад — это спрашивал Тойя, который смешал номера, встав не по порядку. Их уже гнали по коридору, наращивая темп: температура повышалась, и с каждым шагом в крови знакомо и страшно начинал закипать наркотик. «Чувствуешь, да?» — измученно улыбнулся МК-132. Кейске сжался от этого голоса. «Нехило тебя тогда потрепали, а, неженка? Но знаешь…» — они достигли последних ворот, за которыми ожидали враги. «На этот раз все будет гораздо хуже».Шики первым заметил детей, огибающих его отряд слева.Они появились будто бы из ниоткуда, и с нечеловеческой скоростью преодолевали разделявшее их и врага расстояние.— Огонь!! — завопил командир, и автоматы нацелились на подопытных. Зачастила пулеметная очередь, несколько детей упали на землю в крови — и только тогда с полуразрушенных стен лагеря в помощь слабым посыпался ответный шквал автоматов. И те, и другие солдаты кинулись к лесу и скалам, прячась от смертоносного дождя пуль.
— Накамура-сан, что нам делать? — запыхавшись, жалобно спросил какой-то слабый.Военный и сам ничего не понимал. Сейширо приказал оставить огнестрельное оружие в лагере, поэтому сейчас они, как идиоты, ждали погоды, перепрятавшись за деревьями.— Вперед, вперед! — раздались крики, и отряд Шики хлынул к дыре, оставив прикрытия.— Не дать им пройти! — заорал Накамура, бросаясь наперерез солдатам. Не успели те опомниться, как разъяренные слабые на грани безумства вцепились в их автоматы и с рычанием стали вырывать их из рук.
«Они такие же…» — подумал Шики, наблюдая, как оседает под напором блондинистого парня с номером 132 тот самый трусливый мальчишка, с которым он говорил утром. Шики удовлетворенно всматривался в алчные, горящие ненавистью глаза нумерованного, сдавливающего горло хрипящему солдату, и неторопливо подошел ближе, чтобы увидеть картину смерти во всей красоте.
С коротким хрустом шея сломалась, и голова обвисла вдоль тела.