1-5. Запах пьяного кофе (1/1)

Ладимир РистичЗапах кофе, густой и совершенно тёмный по ощущениям, заполз в комнату и уютно устроился на спинке кровати. Когда он не убрался оттуда в течение нескольких минут, это начало раздражать. Я уже проснулся, но подниматься в постели совсем не хотелось – если бы я это сделал, то признал бы поражение перед каким-то там растворимым напитком в жестяной банке. Ноздри, помимо моей воли, почти автоматически втянули в себя продолжавший хозяйничать в помещении запах, и, когда он коснулся тонкой оболочки моего утреннего сна, та лопнула под натиском густого аромата - и тогда я открыл глаза. Это было плохой идеей.В голове тут же зазвонил тревожный аварийный колокол, видимая мне часть комнаты куда-то поплыла, и мне как наяву представился никогда не подводивший в подобных ситуациях фарфоровый друг. Язык словно натёрли наждачкой, и я с ужасом понял, что с радостью продал бы душу дьяволу за бутылку минералки и пакетик льда для моих бедных висков. На вырвавшийся из моего рта стон, в котором ясно читалось «Кто-нибудь, пристрелите, чтоб не мучился!», с наверняка отрепетированной готовностью отозвалась Джери, которая и держала поднос со злополучным кофе.- Спящий красавец соизволил проснуться, надо же.Я попытался высказаться насчёт язвительности, которая вряд ли украшает монахинь, однако подступившая к горлу горькая волна пресекла на корню все старания.- Может тебе чего-нибудь похолоднее? – моего лба коснулась мокрый и прохладный пластик. Минеральная вода. Я с благодарностью промычал подруге «спасибо», а после глотка воды, свежей, как горный воздух, заплетающимся языком признался ей в любви.Сестра Катарина поджала губы и присела на краешек кровати:- А вот вчера ты так открыто не говорил.Что-то в её голове заставило меня насторожиться .- Я ведь вчера с тобой не спал?Глаза Джери отразили в себе весь праведный - и не очень - небесный гнев. Я ожидал как минимум взрыва и потока ругани, который вольётся прямо в мой терпящий бедствие разум, однако девушка не подтвердила моих опасений – лишь криво улыбнулась и прошипела:- Размечтался.Наверное, выражение моего лица сделалось предельно красноречивым – Катарина рассмеялась в голос, и голова моя начала гудеть.Если я вчера пил, то было закономерным поинтересоваться насчёт меня с Джери - порою мне было достаточно лёгкого предлога и пары литров виски. Однако ощущения в теле намекали на превышение обычной для меня дозы алкоголя. Прошлый вечер был выеденной дыркой в воспоминаниях. Ничего... Ничего кроме...- Мало того, что притащил ко мне выловленный, по твоим словам, в котловане водопада полутруп...Я чуть не поперхнулся шипучей водой. Трупы? Водопады? Ох уж мне эта Джери, не дала и единой попытки для того, чтобы вспомнить как следует.- ...и сбежал, а утром я нахожу тебя преспокойно дрыхнущим на отведённой тебе кровати.- Труп сбежал? – кажется, я отключился и немного упустил нить повествования.Джери сердито глянула на меня – и я подумал, что она выплеснет на меня кофе – чего она, конечно же, делать не стала.- Конечно нет! Ты меня слушаешь?..Я снова её не слушал. Как-то особенно плохо это удавалось, когда в дверях жался какой-то рыжеволосый растрёпанный мужик в бурой хламиде и пялился на меня чуть ли не с обожанием, как на любимое пирожное. Я счёл необходимым спросить, хотя бы для успокоения своих нервов:- Надеюсь, я вчера с тобой не спал?Только тут Джери соизволила обратить внимание на явно лишний в комнате объект. Незнакомец не успел ответить – девчушка вскочила с места, подхватила его под локоток и увела в коридор, по дороге очень громко напоминая о том, что ему не следует подниматься с постели.Я тихонько приложил лёд к левому виску. Судя по выражению лица рыжего вряд ли ответом на мой вопрос было «да». Это придавало уверенности.Джери там что-то говорила о полу трупах. Этот рыжий вроде бы совсем на труп не походил. Что же было... Последнее, что всплыло в памяти подозрительно походило на какое-то чёрное животное в кустах. Кошка? Нет... Волк? Что за идиотизм...В комнату вернулась Джери и отобрала у меня лёд, который при этом больно полоснул по виску.- Извращенец. Ты грёбаный извращенец, Ладимир, ясно?- Он на меня пялился как на рождественский пирог. Что, по-твоему, я должен был подумать с такой головной болью?Ответный взгляд монахини показался острее отточенного кинжальчика, который я обычно прячу в сапоге.- Этот бедняга здорово шваркнулся головой – он называет тебя господином и, признаться, вчера было очень трудно уложить его в постель. Я потому и попросила вас ненадолго выйти.Последняя фраза подруги пробудила во мне обрывочное воспоминание о женских криках и пребольного удара двери по спине. Попросила она, как же. Погодите-ка…- Нас? – я наконец потянулся к чашке с кофе, над которой всё ещё тянулся пар.Джери вперилась в меня убивающим взглядом, ноздри её широко раздувались от возмущения.- Ты даже этого не помнишь? Куда ж ты дел беднягу?Я взмолился, чтобы Катарина, наконец, прекратила потчевать меня какими-то жалкими информационными кусочками и выдала всё сразу. Похоже, именно это сейчас отражалось на моём лице, потому как Джери вздохнула и рассказала, как вместе с рыжим утопленником и мелким пацаном, но её словам, чрезвычайно вежливым и милым, ввалились в церковь, напугав Джери до полусмерти. Мокрые, синющие, клацающие зубами… Пока отогревались, рыжий нёс какую-то околесицу, называл меня господином и радовался, что я нашёлся, мальчишка всё время молчал, а потом Джери всё это надоело, и она, проявив недюжинный героизм, отправила рыжего на восстановление в свой личный лазарет, а остальных – за дверь. Так-так.Я честно попытался выловить из памяти хотя бы едва уловимый образ своего спутника. Ничего.Из коридора донёсся треск разбитого стекла, и Джери, чертыхнувшись, что вовсе не вязалось с её образом благовоспитанной монахини, поспешила на шум. Вероятно, этот рыжий опять выбрался, нарушив постельный режим.Я остался наедине с попытками восстановить в памяти события прошедшей ночи. Зачем я столько пил? Где? С кем? Куда я подевал шляпу? Аромат кофе действовал успокаивающе, и вскоре я даже начала мурлыкать под какую-то незатейливую мелодию. Несмотря ни на что, настроение было прекрасное.***Эштон ДэвенпортУтром я проскочил вверх по лестнице мимо начавшей было ругаться матери, и, заперев дверь в комнату, рухнул на кровать. Сразу после психологического лечения я сам ввернул замок – мне надоело, что я не получаю нужной дозы одиночества. Постоянное общение с родителями того, чьё место я занял? Выше моих сил.Я потерял счёт выпитым кружкам, но не ощущал ни капли опьянения. Горькая жидкость пробегала по венам, горячила кровь и быстро отступала, как морская волна под лунным светом. Всё выветрилось ещё там, почти мгновенно, под тёмными, тускло освещёнными сводами маленького круглосуточного бара. Я каждый день ходил мимо него к водопадам, но только вчера по-настоящему его заметил. Что-то вроде стилизованного под пабы Миральда заведения с бело-зелёной вывеской, на которой четыре звезды соединялись лучами-копьями.Если честно, я сам до конца не понял, почему в один миг мирно прогуливался вдоль бурлящей, тянущей истоки к краю город, реки, а в следующий уже оттаскивал несостоявшегося утопленника в город. Причём вместе с типом, у которого были алые, словно морская гладь под закатным солнцем, глаза и вытянутые, абсолютно не человеческой формы уши.Как я смог услышать крики о помощи, если не расставался вчера с наушниками, как сумел найти в себе смелость броситься в реку, как, в конце концов, сумел грести к берегу в таком потоке, удерживая при этом того, кого спасал?Но знаете, если бы меня спросили, я бы с уверенностью ответил, что все мои действия, даже если с первого взгляда выглядели сумасшествием, были правильными. С аварии я ни разу не чувствовал себя на своём месте – а теперь я почти вспомнил, каково это – знать, что ты здесь не зря. И не важно, где это самое «здесь».Я слышал, как за стеной плачет мама Эштона, как что-то утешающее бормочет его отец, и понадеялся, что они не позвонят моему психиатру. Именно так, родители принадлежали Эштону, а вот психиатр был исконно моим. Это я сошёл с ума, а Эш просто умер.