Глава 3. Рыбак (1/1)

Рев двигателя, подобный рыку дикого зверя, заглушал стрекотание кузнечиков, жужжание шмелей, то и дело разбивающихся о лобовое стекло, перекрикивание птиц и шум вековых деревьев. От моего предложения заменить Дмитрия за рулем, он благоразумно отказался, аргументируя это тем, что так прекрасно выспался в самолете за время двадцатичасового перелета. Наш взятый напрокат автомобиль, упорно преодолевающий не раскатанные дороги, был инородным телом в этом величественном, полном умиротворения и первозданной красоты пейзаже. Ни в реальности, ни во снах, ни в самых больных фантазиях я не представляла, что окутанные трепещущей дымкой горные гряды бывают так высоки, что могут подпоясываться облаками, что мир бывает так монументален, идилличен и чист.- Знаешь, раньше я сожалела о том, что мало где бываю и хотела бы больше путешествовать. Так вот, - я посмотрела на и безмятежную долину, сквозь которую мы мчали, залитую золотисто-медовым солнцем и на совершенно фантастические хрустально-чистые горные хребты, виднеющиеся вдали сквозь марево туманной мглы, - у меня заявление. Мне уже достаточно. Хочется спокойной оседлой жизни. Желательно где-то вблизи от цивилизации. Чтобы до ближайшей булочной не приходилось сутки ехать на верблюде.Отсутствие в этой дикой местности хоть каких-либо людских поселений немного настораживало. Не сказать, чтобы местная публика вызывала у меня огромное желание общаться. Не сказать, чтобы я владела языком. Но невозможность попасть в случае чего в аптеку точно не радовала. Я все-таки еще не дошла до той формы маразма, при которой лечат геморрой огурцом, а черепно-мозговые травмы подорожником. - Здесь нет верблюдов, - возразил Дмитрий, - но водится много других животных. Например, пантеры. Можешь ехать верхом на них, если сумеешь.А я вот только хотела попросится в кустики. И сразу перехотела. Не самое приятное начало дня – столкнуться с особо крупным хищником, когда с тебя спущены штаны.- Я не понимаю, - простонала я, - зачем тащиться в такую даль, на другой конец света, в забытое всеми место, только для того, чтобы получить одобрение какого-то авторитетного стража. Что за бред? - Ты не просто должна получить одобрение. Я отдаю тебя в ученики.- Но зачем? Ты сам можешь меня учить. И можешь дать заключение или что там нужно эти упырям, в смысле стражам.- Я не объективен.- Ну а Роуз?- Она тоже не объективна.- Но они-то об этом не знают.- Дело не в заключении, испытании и прочем. Можно прекрасно закончить академию и умереть в первой же битве. Я же отдам тебя человеку, который передаст тебе уникальный опыт.- Вы с Роуз живые легенды. Чему меня может научить другой дампир, чего не знаете вы?- Мы с Роуз совершали ошибки. И платились за это жизнями. В нашем деле ошибки стоят очень дорого. Я был учителем Роуз и научил ее всему, что мог. Но я не совершенен, как и она. Как и не совершенен был мой учитель.- А где, кстати, твой учитель? Может, мне лучше поехать к нему? Заодно к бабушкам заеду, если он еще в Сибири.- Моего учителя уже нет. Мы с Роуз ее порешили…- Я, конечно, тоже недолюбливала некоторых учителей, но чтобы до такой степени…- … когда она стала стригоем.- А. Ясно.- Галина – мой ныне покойный учитель - некоторое время обучалась у одного великого воина. Стража Петра Успенского. Всем, что она знала и в последствии обучила меня, она была обязана ему. Страж Успенский был легендой своего времени, он был действительно непобедим. Галина часто говорила, что многое бы отдала, чтобы подольше у него поучится. В конце концов он был одним из учеников того самого Вирхора.- Вирхор… Какое-то знакомое имя.- Знакомое? – выгнул бровь Дмитрий и слегка покосился на меня.- Ну так, крутится в голове…- Все ясно. Вообще-то Вирхор – тот самый воин, разработавший боевое искусство стражей, которое используется и по сей день и которому обучают во всех академиях. Если бы кто-то не прогуливал уроки, то знал бы это. Это не только человек-легенда, этот страж – целая эпоха.- Ээ… хм. Просто забыла. Девичья память, знаешь ли.- Учитель Вирхор написал не одну книгу по боевому искусству. Некоторые из них, ориентированные на бой условно равных соперников, были опубликованы даже в человеческом мире. Особенно популярна у людей была его книга по сабельному бою. Он разрабатывал собственные тактики ведения боя с различными видами оружия и без него. Объездил весь мир, обучаясь у лучших воинов, чтобы в конце концов создать свою эффективную систему, пригодную для уничтожения такого противника, как стригои. До него, конечно, тоже были боевые системы, использовавшиеся для борьбы со стригоями, но они значительно уступали тому, что создал учитель Вирхор. Это поистине мифическая личность. - И он обучал учителя твоего учителя.- Да. - Дай предположу. И поскольку Галины уже нет в живых, ты повезешь меня к легендарному стражу Успенскому?- Его уже тоже нет в живых.- Тогда к другому ученику Вирхора?- Нет. К самому учителю Вирхору.- А он что ли еще жив?- Да.- Вот уж кто действительно непобедим. Но ведь ему уже должно быть лет двести?- Никто не знает сколько ему лет. Я все-таки склонен считать, что двухсот еще нет.- И что такой пожилой человек делает в таком нецивилизованном месте? В двухсотлетнем возрасте положены кефир, клистир и теплый сортир.- Аврора, я везу тебя к самому учителю Вирхору. Ты хотя бы для вида испытай священный трепет.- Да у меня от самого аэропорта один священный трепет. До ближайших знакомых почти сутки лету…- Вот, собственно ты и ответила на свой вопрос – что здесь делает учитель Вирхор. Вдали от людей наслаждается одиночеством и миром в душе. Истинное мастерство требует самопознания, а самопознание невозможно в шуме и суете. - И ты решил ему испортить пенсию – подкинуть девушку-подростка.- Ну если кто-то и может справится с тобой, так только он. - Что за нелепые намеки? Я вполне спокойный человек…- Не спорю, ты умеешь скрывать эмоции, когда хочешь, но настоящего внутреннего покоя тебе очень не хватает. - Не слабо меня занесло за внутренним покоем. В Гималаи! Я уже говорила, что в шоке от своей семейки? - Вот. Если бы ты достигла внутреннего покоя, то так бы не шокировалась.- Что за имя странное – Вирхор. Это из местных?- Нет, он хазар.- Хазар?- Ну, по крайней мере, по большей части. Дампир из рода хазарских мороев. Но, кто знает, кем были его далекие человеческие предки? Кто знает, может он неспроста так был внимателен к культурам Китая и Японии? В любом случае, его об этом не спрашивай. - Хазарские морои. Сумасшествие какое-то…- Когда-то они были искусными воинами, участвуя в битвах наравне с дампирами. Именно с восстановления их забытого искусства и начинал учитель Вирхор…- Окей, я поняла, что он мифическая личность…- Поэтому, - перебил Дмитрий, - будь с ним чрезвычайно почтительна. Много десятилетий он не брал учеников, прояви к нему всю свою благодарность и уважение. Это честь для нас.- Не нужно мне такой чести. Я вполне способна достичь просветления в другом месте! И я говорю даже не об Ибице, хотя было бы неплохо. Отправь меня в Россию, я обрету внутренний покой обнимая березы! Я постигну бренность бытия крася забор на старом кладбище и расставляя свечи на поминальной службе. А уж под воздействием клюки Евы вообще можно выйти в нирвану. Для этого всего не обязательно находится здесь!- Милая, это небывалая возможность и огромная честь, а не наказание. Когда мы добрались до широкой реки, и Дмитрий отыскал на берегу спрятанную в зарослях осоки лодку, я повторила свою попытку пробудить в нем разум.- Видишь этот скалистый остров? – спросил он, извлекая рюкзак из машины. – Греби к нему. Там находится дом твоего учителя. Постой. Сложи паспорт и билет в водонепроницаемый чехол. Когда придет срок возвращаться, учитель поможет тебе добраться до аэропорта. Тут мне стало совсем не по себе. Дмитрий даже не собирался за мной возвращаться?- Слушай, я понимаю почему мне пришлось оставить пистолет в Штатах – его не провезти через границу. Но почему ты не разрешил взять мне телефон? Ты не хочешь мне оставить хоть какое-то средство связи? Ну так, чтобы хотя бы изредка узнавать, что я еще жива?- Никаких телефонов. Просьба учителя, - Дмитрий надел на мои плечи рюкзак. – Поверь, для меня это тоже не так легко. С другой стороны, теперь тебя никто не сможет отследить с помощью телефонного сигнала, так что во всем есть свои плюсы.Подчиняясь приказу Дмитрия, я залезла в покачивающуюся лодку. Несмотря на теплое время года и палящее солнце, вода в реке оказалась неожиданно студеной. - Я это тебе уже когда-то говорила. Когда ты оставил меня в Сибири. И это не сработало. Но я повторю. Папочка, дорогой, не бросай меня в этом диком месте!- Это для твоего же блага, - ответил Дмитрий и оттолкнул лодку от берега. В другое время я непременно насладилась бы такой замечательной водной прогулкой, потрясающей красотой титанических гор, видом сочной зелени деревьев и разнотравья, увивающих склоны, тихим плеском прозрачной, как слеза, воды, отражающей чистое небо. В другой раз. Не тогда, когда меня наедине со всей этой природой пытаются бросить. Это еще хуже, чем летние испытания в Академии Святого Василия, когда наш класс высадили в таёжном лесу без запасов продовольствия. Тогда нам хотя бы выдали самострелы.- И не раскачивай лодку! – крикнул он мне. – А то перевернешься.Я смотрела, как Дмитрий, оставшийся на берегу, медленно удаляется от меня, и от шока даже забыла грести. Подобно изваянию он застыл на берегу в своем кожаном пыльнике, высокий, сильный, несокрушимый. Он казался таким же монументальным, как и окружавшие нас горы. Было так сложно не восхищаться Дмитрием и Роуз, было так тяжело противиться любви к ним. А любить их было больно.С острова было не различить, стоит ли еще Дмитрий на том берегу. Буйная зелень, густо поросшая на нем, сливалась в единую полосу. А остров был тих, безмолвен, как камни, сотни лет лежащие недвижимо на этих склонах. Я вытащила лодку на берег и отправилась на поиски жизни. Солнце нещадно палило, поджаривая нос и плечи, мошкара знатно мною отобедала, я сбила все ноги в прямом и переносном смысле, и ободрала ветками многочисленных кустарников, сквозь которые продиралась, все возможные части тела. Но никаких признаков человеческого жилища не нашла, как и признаков людей. В конце концов, следуя вдоль линии берега и внимательно вглядываясь в кромку, мне удалось-таки обнаружить дощатый настил и мостки, утопающие в зарослях тростника. Тщательно обследуя свидетельство деяний рук человеческих я практически уперлась носом в неприметную фигуру рыбака, удивительно сливающуюся с пейзажем, едва ли различимую даже в паре метров. Сухой седой старичок безмолвно и неподвижно сидел себе на мостках и удил рыбу. Во всяком случае пытался. Леска была оборвана, да и саму удочку он держал вверх ногами. Чудненько. Ну, может, человеку так больше нравится. Может, человек так расслабляется, не отвлекать же мне его подобными глупыми замечаниями. Вот только обеда ему сегодня не видать. Сдержав вздох, я пришла к выводу, что если ты хочешь что-то сделать хорошо, то придется делать это самому. А то этот сумасшедший бедолага уморит себя голодом. Задача передо мной стояла не самая простая. Нужно было раздобыть удочку. А единственным подручным материалом здесь был моток лески. И на том спасибо. Я извлекла из сумки нож, выломала с его помощью подходящую для удилища бамбуковую палку, приладила к ней леску, и принялась мастерить поплавок из найденного у берега птичьего пера и резинки для волос. С грузилом было сложнее, к счастью, природную смекалку не надо запихивать в рюкзак, а то бы Дмитрий непременно заставил меня и ее оставить. Довольно скоро я отыскала подходящий по весу угловатый камень, и, с помощью сложной техники плетения с многочисленными узлами, крепко накрепко оплела его бечевой. Вернувшись к неподвижному старику, я принялась за изготовление крючка. Даже птицы, сидящие на ветках, едва не попадали в воду, когда я вынула из волос невидимку, а из рюкзака плоскогубцы, и принялась мастерить крючок. А Дмитрий говорил, что они мне будут без надобности! А я его убеждала, что всякая уважающая себя женщина не выходит из дому без плоскогубцев и паяльника в косметичке. И только седовласый старик все так же был недвижим и безмолвен, даже ветер не развевал полы его одежды, не колыхал ни единый волос в прическе или усах. Я уже начала переживать как бы он не оказался гипсовым, но ткнуть пальцем и проверить не решилась. Вот так ткнешь, а он рассыплется, чай не молодец.Пока это все напоминало мне квест игру – найди, собери, прояви смекалку. Но еще немного времени и это все рискует превратиться в игру на выживание. Есть-то было нечего. Неподалеку от старика стояло пустое ведро и коробок, который, по-видимому, должен был содержать прикорм, но тоже пустовавший. Седовласый истукан никак не отреагировал, когда я одолжила его вещи, и я уже начинала привыкать к его неподвижности. Тем больше было мое удивление, когда, вернувшись со свеженакопанными червями, я обнаружила, что ведро, в которое предварительно набрала воду, оказалось перевернутым. Старик был в той же позе. Может… птицы?.. Это ж какого размера надо быть?.. Но пока я снова набирала воду… перевернутым оказался короб с червями. Я покосилась на деда. До чего же тяжкая болезнь – старческий маразм. Пришлось проделать все заново, теперь уже ни на миг не спуская глаз со старика и снаряжения. В конце концов мне удалось усесться неподалеку от старика и начать бороться с сонливостью, которая так быстро разбирала под золотыми теплыми лучами солнца. Искрящиеся блики плясали на прозрачной воде, спинки, копошащихся в илистом дне рыбешек серебрились драгоценными монетами, тихо шумел ветер в тростнике, глаза слипались… Но спать не следовало. Старик рядом со мной вполне мог оказаться каким-нибудь маньяком-психопатом. Вспомнились наши редкие вылазки с Павлом на утреннюю рыбалку в детстве, когда он брал меня с собой, как единственного члена семьи, не боящегося испортить маникюр и не визжащего при виде опарышей. Именно он меня и научил элементарным навыкам рыбной ловли. Сейчас я была несказанно этому рада, так как это увеличивало шанс на ужин. Ну, а если ничего не поймаю… Я покосилась на червей. Ну, червей, так червей.Кто же этот странный рыбак? Мне оставалось только строить предположения. Может быть этот старик – учитель Вирхор, который страдает старческим склерозом и сейчас силится понять кто я. Может, это другой ученик учителя Вирхора, о котором тот забыл в силу склероза, а ученик успел одичать, состариться и забыть человеческую речь. И тогда подобная учесть ожидает и меня. Может, это рыбак из какой-нибудь глуши, заплывший сюда поудить и забывший дорогу назад в силу все того же склероза… Что ни говори, а родственники мои избавились от меня надолго, если не навсегда. Я исхитрилась поймать нескольких рыбешек, которые теперь плавали в ведре, и всего раз клюнула носом, а старика уже не было. Молодец, Аврора. Если бы он был убийцей, ты бы уже кропила мостки кровью из перерезанного горла.Не было даже следов на песке. Лишь возле кромки леса я заметила удаляющуюся фигуру. Старик заметно хромал и шел, опираясь на посох. Быстро смотав снасти и подхватив все вещи, я поспешила за стариком. Несмотря на то, что он хромал, догнать его было нелегко, особенно учитывая, что приходилось тянуть ведро, пытаясь не выплеснуть из него воду. В лесу, скрывавшим путника за густой листвой, я снова потеряла старика из видимости. На мое счастье где-то из чащи зазвучала свирель, на звуки которой я и поплелась. Мелодия привела меня на полянку, пересекаемую быстрым ручьем, змеящимся сквозь густые заросли леса. Старик сидел на камне, с абсолютно безмятежным и каким-то отсутствующим видом наигрывая на свирели, совершенно не замечая меня, словно я была камнем подобным тому, на котором он восседал или ветвистым деревом, тень которого хранила его от дневного жара. Мелодия сливалась с перекрикиванием птиц и журчанием ручья, и только сейчас я заметила, что у старика не хватает двух пальцев – безымянного и мизинца - на одной из рук, что при игре он компенсировал задействованием всех пальцев другой руки. Длинные одежды его были аскетично просты и опрятны, седые волосы аккуратно собраны. Что оставалось делать мне? Кем бы этот старик не был, не дать ему умереть с голоду – мой человеческий долг. Я собрала хворост, выпотрошила рыбу, обмазала ее глиной и запекла в углях. Старик так ни разу не посмотрел на меня, и казалось мыслями был далеко. Разложив рыбу на разлапистых листах растений, я села на колени и принялась ждать. Есть, как всегда, хотелось, и приятный запах свежей пищи дразнил аппетит, но приступать без позволения, я не решилась. Не из страха, но из вежливости. Все же я была в чужом доме… точнее в чужом лесу. Да и вообще. Как говорила моя старшая сестра Зоя, веди себя прилично, ты не в школе. В конце концов мелодия смолкла, старик спрятал свирель и впервые посмотрел на меня.- Что ты хочешь от меня, дитя?- Разделить трапезу, - пожала я плечами как бы говоря об очевидном. Ну зачем еще можно было прибыть с другого материка? Чтобы порыбачить и поесть. Ну в самом деле. Может потому старик так худ, что вечно удит без блесны. Может моя миссия уберечь его от голодной смерти. - Хорошо, - кивнул старик и со словами благодарности принял еду из моих рук. Я тоже взялась за свою порцию. – В таком случае, дитя, по окончании этой трапезы ты удалишься?- Хм. Боюсь, что не смогу этого сделать. - В таком случае повторю свой вопрос. Что ты хочешь от меня, дитя?На этот раз я всерьез задумалась, подбирая формулировку для ответа.- Я хочу быть готова к испытаниям, уготованным мне судьбой. Я прибыла сюда научится тому, что поможет мне в этом. Кто знает, чья жизнь будет зависеть от моей подготовленности.- Почему ты решила, что я смогу тебя чему-то обучить?- Я прибыла сюда издалека для того, чтобы получить урок. Если это будет урок по рыбалке, да хоть по вышиванию крестиком – значит это будет именно тот урок, который мне необходим. Ведь никто из нас не знает, что готовит нам будущее и что спасет нам жизнь. Потому мне не так важно, рыбак ли вы, флейтист или искусный боец.Старик задумчиво кивнул.- Спокойствие – высшая форма счастья, а терпение – благодатный путь к нему. В тебе нет душевного спокойствия, но ты умеешь проявлять сдержанность и терпение.- А молчание – лучшая из добродетелей, - хмыкнула я под нос. Старик посмотрел на меня строго, и я замолчала. Во всяком случае, его речи свидетельствовали о том, что он вряд ли обычный рыбак из дампирской деревни. - Вы правы, - кивнула я серьезно, - мне не удается обрести спокойствие. Многому нас учили в Академии. В том числе поддерживать видимость спокойствия. Но тому, которое идет изнутри не учили никогда.- Очень жаль. Очень. Все от того, что ваши наставники слишком торопятся. Или их слишком торопят. В мое время обучение начиналось в младенчестве и длилось десятилетиями. Воин становился воином тогда, когда он был готов преодолеть все препятствия, как внутренние, так и внешние, а не просто умел держать кол в руках. А теперь ко мне присылают дитя с безумными глазами и хотят, чтобы из него сотворили воина. Где же тебе, дитя, укрощать демонов ночи, если с демонами собственной души совладать не можешь? - Помогите мне учитель. Поверьте, совладать со своей душой для меня куда важнее, чем выучиться новым трюкам. Вот только кроме вас, мало кто задумывался о том, есть ли у меня душа. - Что ж, дитя, тогда запомни вкус этой трапезы, потому что долго еще не придется тебе есть животной пищи.- Вы говорите просто как мой хореограф.