Часть 16. Повесть об утерянном (1/1)

Люп не стал возвращаться в дом Джамми Тора. Не захотел. Просто забрал из тайника в сарае свою сумку и сумку Вулпио, в которой лежали деньги — и ушел в сторону магистрали. Вскоре после рассвета поймал попутку. Договорившись в цене, доехал через день до крупного города. Там опять нашел попутку — и опять до города... и так прямиком до пункта назначения...Какого пункта назначения? Побережья. Почему-то он знал, что лишь там все вопросы (или хотя бы большинство из них) обретут ответы... А там уж можно и о других делах подумать...

От малейшего соприкосновения ботинок с землей в воздух взлетали облачка мелкой пыли. В лицо бил ветер. Соленый ветер. И такой сухой, что дышать им было практически невозможно. Мальчишка, поправив на плече уже единственную сумку, торопливо пошел прочь от магистрали, которая здесь уже напоминала обычную дорогу. Впереди маячила какая-то полоса. И, казалось бы, сколько ты не беги, она все равно никогда не станет ближе...И она не стала ближе. Она просто исчезла, открыв перед собой ослепительно белую равнину. Океан. Резкий обрыв вниз, под самыми ногами, скалы... и белоснежное пространство до самого горизонта...Несколько веков назад высох последний открытый источник воды. Даже океаны. И вместо них остались только эти пустыни соли, на которые даже смотреть — и то больно. Люп, положив сумку на землю, стал вглядываться вдаль, стараясь дышать не особо глубоко — потому что воздух попросту драл горло. Вид отсюда невероятен... и так пугающ. Но все-таки величественен...— Что стоим? — раздался строгий фальцет за спиной, заставив подскочить.Там стоял древний старикан с таким количеством морщин, что их и сосчитать-то невозможно. Да и кто бы мог подумать, что могут существовать такие древние старики? Вот и доказательство. Сколько ему? Семьдесят? Или восемьдесят?— Да так... — ответил расплывчато, вновь устремляя взгляд вдаль.— Но ведь ты приехал сюда специально, верно? — продолжил, внимательно вглядываясь в тощую фигуру. — Просто так в подобные дали не суются...Люп нахмурился: да, он специально сюда приехал... для... Но говорить об этом с каким-то стариком вовсе не хотелось. Ему вообще ничего не хотелось. В душе тоска, в мыслях сплошная херь... Аппетита ни черта. Даже пить — и то невмоготу... Мда, даже после смерти этот е**ный длинноволосый гад умудряется поносить ему жизнь...— Просто... один человек... очень хотел приехать сюда. Но не смог.— С ним что-то случилось? — старик подошел ближе.Мальчишка, прикрыв глаза, сглотнул:— Он умер.— И поэтому ты приехал сюда? Чтобы осуществить его желание? — полуприщуренные глаза слегка расширились от удивления.Кивок. Тот усмехнулся печально:— А я уж и не думал встретить перед своей смертью хотя б одного человека, который для другого хотя бы день штыриться не будет... Ты удивил меня.Мысли блуждали совсем в других дебрях:— А ты, старик, видел других людей, которые для кого-то стали бы что-то делать?— Ну, — замялся на артритных ногах, — ...я немало живу, и разных чудес понавидался... И были такие люди. Правда, уже совсем давно. Последние приходили сюда... наверное, лет тридцать пять назад... Да, тридцать пять лет назад... Это были двое братьев. Красивые были, и не подумаешь, что скитальцы, поначалу. Тогда мои глаза еще сносно видели, и их лица я уже вряд ли забуду...— Братья... — повторил по инерции Люп, не особо обращая внимание на болтовню этого старика — пускай болтает...— Ага, братья, — закивал, — оба высокие, крепкие, стройные... Темно-русые волосы... У старшего, кажется, были карие глаза... — пригляделся. — Кажется, как у тебя почти... а у другого... — облизнул губы. — Наверное, раньше небо было такого цвета. Голубые, как те камни, которые показывают в музеях. Минералы. Но, говорят, что такого цвета раньше было небо... — поглядел наверх. — Да, а теперь оно непонятно, какое...— Небо. Черное, как мазут, — произнес в такт каким-то своим мыслям мальчишка.— Да, ночью даже наружу выходить боюсь — а вдруг ногу сломаю, — замолчав на пару минут, вновь продолжил: — Вот, значит, приехали они сюда, братья эти... И стали спорить, кому хватит смелости спрыгнуть. Представляешь, спрыгнуть вниз, с этого обрыва, на скалы! — засмеялся, будто бы каркая голубой вороной. — Так этот, младший с голубыми глазами, скинул с себя всю одежду — типа, на всякий пожарный — даже белье, и уже разбежался... — и замолк.— И что дальше? — не то, чтобы его интересовало это, просто не хотелось тишины.— Брат его остановил. А я удивлялся, почему. И спросил. А ни один не смог ответить, почему. Видимо, связь братьев была настолько сильна, что они ее не осознавали...Мальчишка вздохнул, по-прежнему не глядя на старика.— Они ненадолго остановились у меня. Потом планировали отправиться обратно вглубь материка. Что они искали? Но младший был забавен. Нарывался на драки с местными, через единственный банкомат здесь с помощью электроплиты взломал какую-то охранную систему. А потом все вытащенные из банкомата деньги оставил в баре. Просто так. Постоянно шутил и смеялся. От него страдала вся округа, а старший только качал головой, говоря, что с ним уже все кончено. Странный парнишка. Мне кажется, у него были не все дома.— Да у кого сейчас все? — фыркнул мрачно Люп.— Верно, — вновь усмехнулся. — Еще я помню, у этого голубоглазого такое имя было... интересное, даже смешное... будто бы детское...В голове мальчишки мелькнула ассоциация — и неосознанно губы прошептали: «Вулпио...», как старик едва не сбил его с ног, схватив за руку:— О, точно, Вулпио! — глаза сверкнули наигранной моложавостью. — А я все пытаюсь вспомнить, как его звали!..Люп первые секунды пытался это осмыслить сквозь туман и сумбур, который творился в голове. А потом, сообразив, поневоле отринул мысль прочь: Вулпио — и чтобы просто так оставлять добытые деньги в баре... смеяться и шутить... кидаться со скалы вниз, чтобы просто подурачиться?.. Нет, невозможно!..— Да, и еще... — старик почесал свой морщинистый подбородок, — у этого парнишки еще метка была...— Метка? — переспросил более осознанно.— Да... — нахмурил кустистые брови, — метка... Родимое пятно. Кажется, на правой ноге.— Что? — Люп вздрогнул. — На правой ноге?— Да, — кивнув, погладил себя по бедру почти у поясницы. — Вот здесь. Я сказал, что это может быть какое-то заболевание, но он лишь огрызнулся вдруг...«Что это? — Родимого пятна никогда не видел?» — эти слова громким гулом прошлись в мозгу. У него такое же, как и Люпа... или наоборот — у Люпа такое же, как у него? Это родимое пятно... Конечно, он Вулпио не видел без одежды, чтобы утверждать с уверенностью, но слишком уж много совпадений в данном рассказе.А старика тем временем, видимо, понесло на словесный понос:— А перед тем, как уйти, эти двое рассорились в пух и прах! Старший, похоже, какой-то девке ребенка забацал и мучался совестью, а младший уговаривал забыть о ней. Так потом он — Вулпио, то есть, пришел ко мне втайне от брата и прямо так и спросил: «А что такое „любовь“?», представляешь? — усмехнулся. — Вроде бы, уже вполне опытный был... а в любовь верил...— А на твой взгляд, любви нет? — покосился мальчишка уже с неподдельным интересом.— Раньше, может, и была. Но сейчас... — вздохнул. — То, что продают за деньги в этих притонах — не любовь.Эта тема по непонятной ему самому причине захватывала его:— И как можно понять, любишь ли ты?— Ну... — пожал плечами, — имеются способы. Даже если другой человек важен для тебя, и ты готов многое для него сделать, то это уже можно назвать в некотором роде любовью...— Но как понять, есть ли ТА САМАЯ любовь? — настаивал на своем.Старик внимательно на него посмотрел. А затем, сделав какие-то свои выводы в голове, ответил тихо и загадочно — его почти заглушал ветер, дувший со стороны океана:— Когда человек просто всецело захватывает тебя. Не физически. Духовно. Ты не можешь не думать о нем. Тебе привычно не просто быть рядом с ним — а привычен весь он. Его манера говорить, ходить, поведение и все те заморочки, которые других чаще всего раздражают. Ловишь себя на том, что иногда предугадываешь его действия. И просто бесишься, когда его внимание достается кому-то другому...— А если это просто эгоизм?— Да, может быть... Но ты в то же время осознаешь, что принадлежишь ему.— Это разве не зовется отношениями «хозяин-раб»?— Зовется. Но лишь в том случае, если ты тяготишься несвободой. А когда ты просто понимаешь, что ты чья-то собственность, но тебя это не угнетает, а даже наоборот... то это любовь.— Чушь какая-то, — фыркнул, засунув руки в карманы и опять глядя вдаль. — Быть чьей-либо собственностью и не тяготиться этим — это просто зависимость... — «И у меня эта зависимость налицо...».А старик не отступил:— А если ты пытаешься стать сильнее и лучше, доказать свое существование, не думая ни о чем другом, кроме него? А если, видя, как он что-то от тебя скрывает, злоба и гнев накрывают тебя с головой? А если его холодность и равнодушие выводят тебя из себя? А если...?— Прекрати... — прошипел Люп глухо, уронив голову, — и убирайся поскорее, пока я тебя не убил...— А ты можешь? — не шевельнулся.— Мне все равно, одну жизнь отнять... или сотню... Мне уже на все наплевать...Больше ничего не говоря, старик ушел. До странности легкие шаги его быстро растворились в вое ветра.Не оборачиваясь, мальчишка тяжело осел на колени, продолжая вглядываться в снежно-белый горизонт. Глаза слезились. Может быть, от ветра, может быть, от той бури чувств и эмоций, что клокотала внутри него самого...«Вулпио, гад!.. — закрыл лицо ладонью. — Не будь ты сейчас мертв, я бы тебя сам укокошил, сука б**ть! Даже сейчас ты меня преследуешь! Зачем? Почему?! Почему я не могу заставить себя тебя ненавидеть?!! — всхлипнув, согнулся пополам, уже плача в открытую, ничуть этого не стесняясь. — После всего того, что ты сделал... я все равно... продолжаю... тебя... — сглотнул слезы. — И это правда... похоже...».Завывал ветер, поднимая внизу солевые бури. Те, кто видели настоящую зимнюю метель, когда еще встречался снег, неизбежно сравнили бы ее с ней. Но таких здесь не было. Свидетелем солевой бури был лишь мальчишка шестнадцати лет по имени Люп Лонели, скиталец-одиночка со стажем 1 год и 3 месяца + те дни, которые он провел в качестве собственности скитальца по имени Вулпио, возраста которого сам и не знал. Но теперь может сказать почти с уверенностью — этот «длинноволосый ублюдок» почти ровесник его деда. Потому что такие совпадения не бывают просто так...Вытерев глаза, мальчишка поглядел в мрачное серое небо, отстранено пытаясь представить его голубым. Не получилось. И еще вдобавок подумал: «А все-таки жаль, что я так и не запомнил имени своего деда... Не удивлюсь, если он знал Вулпио. Жаль, он так и не смог восстановить память. Может, тогда бы он перестал быть таким гадом... Впрочем, гада никогда не переделаешь — и ничем... Впрочем, из него был довольно-таки неплохой гад...» — неосознанно дотронулся до левой брови, которая перестала болеть еще пару дней назад.Возможно, сия эпитафия запоздала, и не на один день. Но все-таки уж так, чем ничего. Еще с полчаса Люп созерцал солевую бурю — а затем, закинув сумку на плечо, развернулся к дороге. Деньги кончились. Но город близко...Таким образом родилась легенда о Скитальце. Страннике с большой буквы. Это прозвище было дано гениальному бандиту и грабителю банков. Он портачил и оставлял следы везде, где только можно — но ни разу так и не смог попасться. Потому что он больше напоминал тень, чем обычного человека. Единственной приметой его был узкий шрам на правой скуле и серьга-кольцо в левой брови. Поговаривали, что он еще мальчишка. Но по таким признакам пытаться найти кого-либо — безнадежное дело. Тем более, что его всегда скрывала бескрайняя Пустошь...Может, в этом могильнике еще не все потеряно?