Часть 14 (1/2)

Скажи мне, что такое любовь?Скажи опять, и я поверю.Обманута тобой буду вновь.Но, всё равно, открою двери..Юлия Савичева — Скажи мне, что такое любовь?

Я любил сильно. Через край. Через все возможное и невозможное. Я не просил ничего, не требовал. Мне достаточно было видеть его улыбку и нежность в глазах. Да, она всегда плохо прочитывалась в светло-карих глазах, бывали ссоры, скандалы. Не виделись и не разговаривали целыми неделями. А потом стоны-движения и любовь снова окрыляет. Заставляет нестись навстречу чему-то неизведанному, но такому желанному и прекрасному. Я был просто уверен в нашем будущем, уверен, что там будет сложно, но счастливо. Мы будем счастливы – я был уверен. А потом отъезд, крупная ссора, измена, обман, ложь. И нас не стало. Не стало даже такого близкого понятия, как «мы». Обидно, знаешь ли.

Думал, что все. Вот она, концовка нашей истории. Но сердце упрямо не отдавало тебя кому-то другому. Оно продолжало ревновать, стонать ночами, а утром отдаваться безумными стуками в грудной клетке. Грудная клетка стала настоящей Клеткой для этого органа. Душа ноет под лирические песни, которые слушаешь непроизвольно. Просто так надо. Кажется: «Да что в них может быть такого?! Обычные сопли обычным сладким или прокуренным голосом…» А потом понимаешь, что твоё. Каждое слово напоминает о том хорошем, что было. Каждая рифма заставляет память вспомнить все-все-все. До мельчайших подробностей. А потом сидишь, сжавшись в комочек, повторяя: «Я же любил… Правда, любил… Ну за что… За что…»

Честно, я раньше думал, что это все выдумки, красивые слова сериалов и розовых мелодрам. Но нет, все оказалось реальней, чем это небо, скрытое под серыми облаками.

Дима не приходил в себя. Врачи пугали, говорили, что шанс есть, но небольшой. Я кивал им головой и рассеянно смотрел на лицо того, кого любил больше всего.

Когда он уехал, то я подумал, что когда-нибудь отправлюсь вслед за ним. Даже деньги начал откладывать. А потом звонит он и говорит, что остается там навсегда. Тогда я твердо настроился на Чикаго. Я был уверен, что там мы построим все заново. С новыми чувствами и, может быть, людьми. Саша… Саша был моей первой серьезной любовью. Но не настоящей, это я понял, глядя в Димкины глаза.Изнасилование меня Сашкой и такой не вовремя звонок Димы все расставили по местам. Я начала смиряться с тем, что Димы нет в моей жизни. Начал привыкать к этому состоянию «без него», а потом звонок, машина его лучшего друга и я уже в больнице, стою перед койкой человека, которого уже, кажется, отпустил. Стою и смотрю опять в его ресницы, провожу взглядом по волосам. Страшно коснуться их. Страшно вообще тронуть его за руку.***…И губы в кровь, и пальцы переломаны чьим-то теплом. С трудом шевелю ногами и бреду вперед. Кругом мрак, не видно даже своих рук. Крик, как внезапный свет, выныривает из темноты и пробивает по нервам:— Смерть! – Первый глас.— Не быть! – Второй.— Живи! – Третий.— Выдохни! – Самый оглушающий.Мое тело медленно осело на этот невидимый пол и свернулось калачиком.

Уже было… Я помню, что такое уже было… Видение? Предупреждение? Теперь уже не важно…Чувства, что захватили меня, сложно описать. Оно вырывалось безумным стуком, которым можно было бы оглушить мир, но оглушал он только меня.

Тук! Тук! Тук!Хотелось вонзить руку в грудь и вырвать эти молотки. Но я лишь безмолвно лежал, пытаясь успокоиться. По телу разлилась апатия…

Медленно открываю глаза. Темнота комнаты слегка давит на сознание. Хотя, чего можно бояться, пережив, фактически, смерть?! Ни-че-го.

Наверное, я первый раз за все время пришел в сознание, потому что уже слышится топот в коридоре, крики: «Что случилось?» и в палате зажигается тусклый свет. Пользуясь случаем, решил осмотреть где я, собственно.Палата. На одного человека. Рядом стоит капельница, на тумбочке лежит диктофон. Стол, что сиротливо стоит у стены, загружен всякими фруктами и соками. Рядом стоит диван. На нем спит человек.Человек?

От испуга, что я тут все-таки не один, резко открываю глаза и приподнимаюсь. По телу пробегает жуткая боль. Со стоном падаю обратно на подушку и пытаюсь разглядеть человека.

Знакомые черты тела, лица, цвет волос. Немного изменился, повзрослел.

Арт...

Можно уже и закрыть глаза снова. Все в порядке…***Дима очнулся в три часа дня. Ровно. Его глаза смотрели в потолок, а я не решался обозначить своё присутствие.

— Привет, – хриплый голос и усталый взгляд.— Привет. – Я. Робко.

— Давно караулишь?

— Давно… Ты не просыпался месяц.

— Да ладно?! – В глазах читалось изумление.

— Угу. Как ты себя чувствуешь? – Я все еще в нерешительности стоял возле него, боясь пошевелиться. Боясь спугнуть это еще маленькое счастье.— Нормально. Кажется… – Он смотрел на меня с какой-то тоской в глазах.Так, пф! Бред какой! Что за сопли я начал разводить в последнее время?! Я же мужик!.. Ага, мужик, который любит другого мужика. Я гениален.— Арт! – Опс, что-то я как-то задумался. – Дай руку. — Я уставился на него, как баран.Неуклюже я присел возле него и взял его руку в свою. Теплая.

— Тём, прости меня, пожалуйста…— За что?

— За все. За то, что лгал, не говорил, что приехал и вообще избегал тебя. Прости меня.— Дима… – Я счастливо примкнул к его губам. – Димка, если бы ты знал... Если бы ты знал.

***Он лежал передо мной, слегка растерянный и кажется чуточку злой, но я знаю, что он не будет слишком сопротивляться мне.

Накачанный торс, с этими «скромными» мышцами.

Бедра – изящно расположенные и соблюдающие идеальные линии.

Кожа – мягкая и напоминающая розовый, только поспевший персик, что нежно греясь на солнце, одаривает приятным запахом, становясь все краснее и слаще.

Его глаза, думаю, хотели меня убить за мои прикосновения к торсу, бедрам, шее... Нежно целуя его ушко, я чувствовал, как он сопротивляется, пытается меня оттолкнуть. Моя рука прикасается к его щеке, нежно проводя до губ по шее и к груди. Арт боится, но я сделаю так, что он попросит меня сам.Нет, я пообещаю ему, что не будет больно, я сделаю ему приятно. Я прижимаю его к себе. Руками оставляя прохладные, чуть мокрые полоски на талии и спине, я засасываю каждый миллиметр шеи и груди, оставляя пылкие, но охлажденные ожоги от поцелуя. Тёма сопротивлялся, пытался отстраниться от меня, но одновременно таял от моих ласк.Когда мой малыш слегка выгнулся, после моего затяжного поцелуя, перерастающего в укус, я приподнял его, отстраняясь от притягательного тела. Поддерживая одной рукой его шею сзади, обводя язычком контуры кожи я нежно и аккуратно снимал его футболку, стягивая вниз.Розовая кожа с кремовым отливом идеально сочеталась с черным атласным постельным бельем, на котором он выгибался и ложился снова, поднимая прохладный воздух, обдувающий наши тела...Опустив его на легкое одеяло, я наклонился к его лицу.Я обвел контур его губ, каждый изгиб, каждую мягкую складку, одаривая нежной волной. Да, возможно слишком дерзко, но я не мог устоять, не попробовать твою улыбку на вкус, после той затянувшийся ссоры.

Его ротик, нежный, мягкий, горячий.

Наши языки сплетались в неудержимом танце нахлынувших чувств.Арт пытался ловить воздух, что так слабо поступал в его легкие.Я хотел показать ему страсть, все чувства, что наполняли меня все эти годы рядом с ним.

Медленно и изящно касаясь его язычком, во мне вспыхивал огонь страсти и желания, который медленно и головокружительно я старался пробудить в нем. Я знал, что он уже мой.Он не может больше удерживать свой трезвый разум, который пытался удержать до последнего. Я плавно ласкал его спину, оставляя узоры от языка, приподнимая его, я заставил его обхватить мое разгоряченное тело своими ножками. Его тело прижимается к моему. Но мне этого мало. Мной овладевает страсть, стирающая какие-либо границы.Отклонив голову Арта, придерживая его хрупкую, как у лебедя, шею, я снова наслаждался его дурманящей кожей груди.