Глава 2 (1/1)
— Просыпайся, любимый! Просыпайся! — звал издалека нежный голос.Отчего-то на этот зов очнулись все сразу. Видимо, всем сразу в один момент захотелось стать любимым. А может, голосок из нежного, начал переходить на ультразвуковой диапазон.— Не, ну гляньте! Устроили тут семейный беспредел, — мрачно буркнул Ваш, отодвигая от себя бревно. Бревном была малолетняя извращенка Лихтенштейн, которая, пребывая во сне, судорожно вцепилась в чей-то пиджак. Судя по всему, любимым ей быть, не хотелось, да и не моглось.— Завидовать плохо, Цвингли! — прошелестел за спиной Керкленд, потирая затылок и ощущая всем своим мистическим потенциалом, что где-то в области затылка Англии проклюнулась шишка. Англия Англией, а косяк стола — это косяк стола.— За базаром следи, договорились? — несмотря на некоторую дезориентацию и абстинентный синдром, Ваш привычно ткнул Артура дулом в глаз. Тот спорить не стал.Людвиг плавно, почти вальсируя, пересек комнату в направлении к ванне, Эржебета ловко одевала Родериха, последний коварно прикидывался спящим и позволял даме своего сердца делать за него все. Абсолютно ВСЕ.Цвингли, тот, что был мужиком, от зрелища пуза Родериха смачно сплюнул и нечаянно угодил Тони в ухо.
— ААА! Уберите это от меня!!! — не до конца проснувшийся Испания, до этого видящий во сне нападение кукловодов, принял харчок в ухо как посягательство пришельцев на его горячо любимый орган, поэтому в полусне едва не снес собой витающего в облаке алкогольного перегара мсье Франциска.— Знаешь, друг, такими темпами тебе недолго осталось сохранять нейтралитет! — лучезарно улыбнулся Франция Вашу, не забывая при этом натягивать брюки.— Подъебал! — рассмеялся Ваш, поглаживая пушку.— Братик...Швейцария скривился и обернулся к иждивенке:— Да, милая?— А где кузен Гилберт?
Цвингли рассмотрел тряпку, которую сжимала в своих мелких и паскудных руках некрофилка — пиджак Байльдшмидта.— Эээээ... — проэкал Ваш, припоминая канун, и лицо его кривилось все больше и больше.В помещении повисла тягучая и напрягающая мозги тишина. Тони и Франциск, моментально оказались у двери, чтобы в случае чего вовремя мигрировать домой.— Стоять-бояться, — холодно сказал Германия, выйдя из ванны. С похмелья он всегда был несколько злым.— Нет, а чо сразу мы?! — вскинулись кореша покойного. Франциск с презрением глядел, в лицо якобы обладающего нордическим характером Людвига. Тони едва не рвал на себе гимнастерку, ах, простите, футболку с номером 13 Хорди Кодина.Людвиг сделал страшное лицо, спасибо фюреру, обучил корчить рожи.— Вот, блядь, уебище какое! — очнулся из нирваны Эдельштайн и начал выдавать рифмы, глядя на неприглядное мятое лицо немца. — Сказал он, выйдя из запоя. И в зеркале узрев такое.За что, собственно, и получил тапком. Хорошо, что это наглое происшествие не застала Хедервари. Несмотря на брак, дамочка не сменила фамилию, что явно говорило о том, что не так уж и предана она поэту в законе, подумалось Цвингли, который ни разу не плел интриги, а лишь лелеял пагубные планы в блондинистой голове.— Опа-опа! Женская драка! — а вот и сам виновник поминок объявился. Паскудная физиономия ухмылялась и ржала над братом и кузеном, даже не прикрываясь. За свое пренебрежение великим и неповторимым роялистом Гилберт также умудрился получить предметом кухонной утвари от вышедшей из ванны Эржебеты.— Я тебе сейчас покажу женскую драку, паскуда! Не сметь наговаривать на Роди! На моего ПРЕКРАСНОГО НЕПОВТОРИМО ИСПОЛНЯЮЩЕГО СИМФОНИЮ РАХМАНИНОВА №3 С ЧУДЕСНЫМИ ШЕЛКОВИСТЫМИ ВОЛОСАМИ И ЧАРУЮЩЕЙ УЛЫБКОЙ!!!У всех заложило уши. Людвиг и Ют упали в обморок, как самые слабонервные, а Тони проверил, не наделал ли он от ужаса в штаны.От дальнейшего избиения, неизвестно как воскресшего кореша, спас Франциск. Ему было не впервой слушать бабскую истерику, явно перевалившую за 180 децибел. Боннфуа с тоской вспомнил парочку монархов и улыбнулся ничего не понимающему Артуру, которого как раз использовал в качестве снаряда.— Так его, так! — подбадривал жену Родерих, чей характер испортился от семейной жизни.Ваш закрыл ладонями уши и с интересом наблюдал за полетом Керкленда. "И откуда силенки в этом тщедушном тельце...", подумал он, глядя, как изящно запустил неудачника Артура Франциск. Англия точнехонько угодил в Венгрию, дубасившую Гилберта, и приложил ее затылком о ручку двери.Живой прусский труп ловко вскочил на ноги, стряхнул невидимую пыль с плеча и ретировался с поля битвы вместе с корешами. Тони, как самый ловкий, по пути спер у Керкленда чемодан. Собственно, поэтому Цвингли нисколечко не удивился клубам дыма, в котором и скрылось уголовное трио.Людвиг оттолкнул от себя бревно, бревно нехотя сползло с немца и причалило к берегу по фамилии Цвингли. Ваш, укладывая автомат на плече поудобнее, схватил сестрицу за руку и дернул, дабы та пришла в себя окончательно.Артур открыл глаза, поправил накладные брови — собственные он спалил еще неделю назад, на очередных экспериментах по темной магии, — и уставился на трусы Венгрии. Зеленые. В оранжевый горошек. Сплюнув от омерзения, Керкленд выполз из-под Хедервари. Дама же начала верещать и взывать к совести мужа:— РОДИ! Он видел мои трусы!!!
— Ох, кто их только не видел... — пробубнил Эдельштайн, соскребаясь с дивана, и подошел к жене. Узрев на физии Эржабеты недоброе выражение, Родерих моментально скорчил виноватое выражение лица. Наивная венгерская женщина купилась, протянула к мужу руки, и Австрия понял: сегодня ночью ему перепадет, и может даже в самолете. Настроение несколько поднялось. Он обнял синтезатор и напряг свою безграничную фантазию на написание очередного романса.— Так, мне кто-нибудь объяснит, что за хрень произошла? — самец Цвингли забросил так и не пришедшую в себя Ют на плечо и нервно расхаживал по помещению.— Ты про трусы? — нашелся гениальный нордический девственник.Ваш приложил ладошку к лицу и покачал головой.
Людвиг на это даже разобиделся, он-то считал себя умным молодым человеком. Может, общение с Италией пагубно повлияло на него? Немец пожевал губу и ушел в себя, даже никого не предупредив.— Я так понял, ты имеешь в виду сэра Байльшмидта?— тихим голосом маньяка вопросил за спиной Артур, поправляя галстук и приглаживая светлые волосы, дабы не торчали в разные стороны.— Ближе к делу, Керкленд!— Раздраженно попросил Швейцария, натягивая гады на ноги, и незаметно для всех отползая к двери. Не то чтобы ему надоело отдыхать в России, просто всепрощающая аура Брагинского давила, даже такую бездушную сволочь, как Цвингли.
— Я думаю, что ваш родственник не умер, как вы все предполагаете, а остался жив.-Браво Ватсон!— не сдержался от подкола Цвингли, когда на словах Англии, Эдельштайн понажимал на синтезаторе мелодию Владимира Дашкевича.-Валим отсюда, пока Иван не приехал отпраздновать поминки…— Ваш, привел в чувство Людвига, аккуратно зазвездив Людвигу по уху. Немец печально посмотрел на родных, и на приблудшего с какого то хрена Керкленда и тоже засобирался.Ют тискала в руках все тот же пиджак, и не задавала вопросов.***
—Ну,а Куба – то, Куба, сколько всего пережил! Кастро тамвсем надавал! – Тони, довольно хлопал в ладоши. Он по жизни был добрым мужиком, вот только с начальством ему не повезло.— Прикинь, Голландия разрешил однополые браки, и продажу легких наркотиков,— Франциск тоже нашел, чем поделиться с другом.Гилберт мерзко хихикал, исмотрел на куда — то за стекло, где друзей ждал самолет.-Все бы отдал, лишь бы с вамипогнать. Посмотрел бы кто как живет.Испания и Франция переглянулись, улыбки сползли с лиц:— Так полетели? Что тебя здесь держит?— Начал Боннфуа,от нервозности обстановки он начал тереть подбородок.
Антонио засунул руки в карманы спортивок, и старался не глядеть на прусса.Где-то в глубине души он знал, что друг не сможет полететь с ними.— Прости, братан, но я умер. Трупы, даже такие прекрасные как я не покидают могил. Кесесеесе! – Гил резко обернулся и зашагал прочь от друзей к выходу аэропорта. Остановился и бросил приятелям напоследок,— Присмотрите за братишкой, раз уж я не могу. И…передавайте дебильным скандинавампривет!Франциск вздохнул, Тони потянулся, хрустнул позвонками.— И ушел.Мужчины постояли еще пару минут, и двинулись к месту регистрации. Как раз туда подобрались остальныес гостиницы. Мятые, невыспавшиеся, воняющие перегаром. Исключением был Людвиг. Как ему удавалось колдунство с антиполицаем был его личным секретом.
— Зато он жив, чтобы не говорил.— Тихо произнес Тони сам себе, всматриваясь в толпу народа, суетившуюся у входа.Он увидел две высокие фигуры. Усмехнулся и подошел к девушке с паспортоми билетом. Он предпочитает считаться мертвым, чем казаться в наших лицах заключенным. Твое дело Байльшмидт. Ты сам себе и король и судья.