При смерти.... (1/1)

Это утро не понравилось мне еще с того момента, как я открыл глаза. Сначала ночью мне снились кошмары — как идеальные ручки этой девушки прикасались к семпаю; я проснулся с криком, упав на пол, который меня неприятно поцеловал. Потом оказалось, что у нас кончился сахар, а я хотел кофе, но пришлось снова пить невкусный, противный, горький чай без молока, даже не хочу вспоминать его вкус. А потом Бел-семпай прям светился от счастья — оказалось, что причиной этому была та самая девушка, которую зовут Каори. Откуда я знаю ее имя? Мне не было интересно, нет, просто семпай решил ее представить персонально каждому, что просто выводит меня из себя. Он так улыбался и прижимал ее к себе, был счастлив, как никогда, ведь босс дал разрешение ей бывать здесь. Не босс, а предатель. Хочется подойти к ней и кинуть кирпич в ее лицо, которое так красиво… Нет! Ее лицо ужасно! Все время на нем находится милая и добрая улыбка, отчего девушка кажется еще красивей. Я не могу выдержать ее общество, мне хочется встать, взять стул и избить им ее по голове, а потом отпинать хорошенько! Но — нет… Сейчас мы спокойно сидим напротив друг друга на разных диванах, чему я очень рад, но она смотрит на меня, не отрывая свой взгляд таких красивых глаз… Семпай отошел за чаем для нее, потому мы в комнате одни. А чай-то для нее! И что он в ней нашел? Почему он позволяет ей прикасаться к себе и вообще находится рядом? Так невыносимо видеть это, как он — с другой…— А ты милый.— А вы нет. — Тишина, лишь ее бровь чуть дернулась, но она продолжает улыбаться. Как же хочется включить утюг и разгладить эту улыбку…— У нас нет ни сахара, ни молока, ты будешь простой чай? – В комнату зашел семпай с двумя кружками в руках. Он так беспокоится о ней. И вообще — он беспокоится! Не могу поверить в это, но сейчас главное – это спокойствие… Я не могу разочаровать семпая и проявить к ней неуважение, по крайней мере, у него на глазах. Ведь иначе он меня возненавидит, а я не хочу этого и не должен допустить, насколько бы сильна ни была моя ненависть к ней.— Все хорошо, я люблю такой чай. — Улыбается такой сексуальной улыбкой принцу. Кажется, я не выдержу. Он тоже улыбается ей, но эта улыбка не безумна, она полна любви, и меня он никогда не осчастливит такой улыбкой, нет… Мои чувства, от начала и до конца, абсолютно безответны. И все, что я могу — это постараться сделать все, чтобы принц был счастлив, но в данном случае…Каори чуть приподнимается с дивана, и их губы встречаются…В данном случае все, что я могу сделать, чтобы семпай был счастлив…Он ставит кружки на кофейный столик, что стоит между диванчиками, и обвивает одной рукой ее талию, другой зарывается в угольного цвета волосы……это оставить его в покое, забыть о нем; отдать его этой незнакомой мне девушке, ведь он так счастлив с ней…Чувствую, как слезы вот-вот хлынут из глаз; не могу допустить, чтобы семпай это видел. Встаю…— Лягушонок, а ты куда? — Не слышу этот голос, этой ненавистной мне девушки.Медленным шагом иду к двери…— А пожелать хорошего дня? – Ее голос уже бесит, но я не слышу.Дверь с тихим скрипом открывается, я выхожу в коридор…— Он такой грубый. — Нетрудно представить ее лицо, выражающее лживую обиду; не вижу, не слышу.— Забудь о нем. — Этот голос… Этот голос я буду слышать всегда, что бы со мной ни было. Я всегда буду ждать, когда этот голос будет обращаться ко мне, я всегда буду помнить его…Мои шаги еле слышным эхо отзываются по коридору; не вижу, куда иду, да и зачем? Главное, что я иду подальше от них, оставляю одних, оставляю его с ней, с его счастьем. Он будет счастлив, будет, я этого очень хочу. Хочу видеть его улыбку, слышать его смех… Пусть он даже не будет меня замечать, пусть он даже забудет о моем существовании, пусть считает, что меня никогда даже и не было… Главное – он счастлив, а, значит, счастлив и я. Но мое счастье болью отзывается в сердце, уничтожает все желания и мысли, надежды… Не остается ничего, лишь слепое счастье и боль, такая невыносимая, прожигающая душу, стирающая мою личность, убивающая воспоминания, чувства… Знаю, что хочу плакать, а слез нет, они словно испарились в агонии моей души, и пусть.— Франни, что с тобой? На тебе лица нет. — А этот голос — Солнца Варии, не семпая, а значит — я его не слышу, он для меня ничего не значит. Прохожу мимо…Все тело ломит усталость, мне хочется содрать с себя кожу, чтобы избавиться от гнетущих ощущений, я хочу боль… Боль физическую. Очень хочу.Знаю, что мне не надо думать ни о чем: ноги сами приведут меня на кухню, руки сами возьмут нож, я буду чувствовать чуть покалывающую боль, издалека слышать, как набухающие алые капли будут падать вниз и разбиваться о деревянный пол, разлетаясь на множество маленьких капелек. Меня это не волнует, ведь я чувствую боль, но почему-то не чувствую облегчение, — значит, надо резать сильнее, сильнее надавливать на нож. Хочу, чтобы моя кожа бледнела, теряя кровь; хочу, чтобы тело слабело, с каждым мгновением теряя все больше и больше сил; хочу перестать что-либо чувствовать, хочу забыть этот мир…***— Но с ним все будет в порядке? – Этот голос…— Да, несомненно. Мы уже сделали переливание крови, так что все будет хорошо.

— Но зачем он это сделал? – Опять этот голос… Слышу его, он где-то близко, но далеко…— Не знаю, но если бы я подошел на пару минут позже, то мы бы не успели…— Когда он проснется? – Хочу четче слышать этот голос, пожалуйста… Что мне сделать, чтобы увидеть обладателя этого голоса, что?! Он где-то близко, пожалуйста, кто-нибудь, скажите… Как мне выбраться из этой темноты? Услышьте меня!..— Не знаю… Эх, если честно, то вообще без понятия, но надеюсь, что скоро.— Вот ведь… Из-за этой малявки столько проблем. — Сейчас… У меня обязательно получится выбраться из темноты, и я обязательно увижу вас!..— Пошли, уже поздно…— Да, пожалуй, пора идти. — Не уходите! Постойте!Удаляющиеся шаги, скрип двери…— По… Стой… Те… — Мой голос еле слышно звучит, легкие с трудом пропускают в себя воздух, сил совсем нет…— Очнулся!— Эй, Лягушка, слышишь меня? – Этот голос… Так близко, я даже чувствую теплое дыхание возле лица. Вот бы суметь открыть глаза…— Да… — Я не уверен, что кто-то это услышал, но надеюсь.— Лягушка, очнись! Открой глаза, посмотри на меня. — Я этого очень хочу, хочу видеть вас, но сил открыть глаза нет… Лишь чувствую, как сознание снова покидает мое тело...***Тепло… Я чувствую тепло на своей руке и рядом с собой… Такое приятное и нежное…Кажется, у меня снова есть силы, хоть и немного, но уже что-то. Открываю глаза — темно. Везде темнота, лишь еле заметные очертания силуэтов мебели. Тихое сопение рядом со мной, нужно только повернуть голову и посмотреть, кто это. Медленно направляю свой взгляд на темный силуэт, который чуть движется при дыхании; сердце сжимается. Горячие слезы стекают по моим щекам, он так близко… Я хотел, чтобы он был счастлив, а вместо этого он спит рядом со мной на стуле, чуть сжимая мою ладонь. Он беспокоился обо мне? Он правда беспокоился обо мне? Я должен быть от этого безумно счастлив, но вместо этого чувствую себя сволочью. Из-за моего эгоистичного поступка он тратит свое время, чтобы посидеть около моей кровати. А ведь он мог бы быть сейчас с Каори, с которой так счастлив.

Странно — я думал, что из-за потери крови забуду что-нибудь, но все отлично помню. Конечно, не совсем отлично, но, по крайней мере, то, что понимал в тот момент, а это, к сожалению, немного.

Такое неприятное жжение на левом запястье, так болит. Что у меня с рукой? Не могу пошевелить пальцами… Что-то белое на руке, гипс? Странно, разве он нужен, если всего лишь порезать руку? Вот ведь… Я все-таки дурак. И босс, наверное, решит меня убить. Хотя, может, это будет и к лучшему. Что мне делать в этом мире? Семпай будет счастлив и без меня вместе с Каори… Вместе с ней, только с ней… Почему слезы не останавливаются? Почему я плачу? Не хочу… Не хочу быть ничтожеством в глазах семпая, не хочу, чтобы он презирал меня… Не хочу…Хочу лишь забыться во сне…***Звук чьих-то шагов гулко отзывается от кафельного пола. Интересно, кто это? Надо открыть глаза и посмотреть.Солнечный свет, такой неприятный, заставляет жмуриться, но через несколько мгновений привыкаю, и все-таки мне удается открыть глаза.— Луссурия-сан? – Он стоял около какого-то аппарата и проверял что-то; сама комната была почти полностью белой, из-за чего свет казался еще более ярким.— О, Франни, ты, наконец, проснулся?! – Он сразу же оказался возле меня. – Как рука?— Нормально. — Она так ноет, не могу. Так хочется оторвать ее, но я об этом не скажу, не слабак я.— Правда-а? Не верю. Ты ведь перерезал себе вены и сухожилия, потому даже гипс пришлось наложить и операцию перед этим делать. И, кстати, ты какое-то время не сможешь нормально двигать пальцами, но через несколько недель, надеюсь, заживет. — Он снова отправился к приборам.— Вот как. — Не очень хорошая новость, даже плохая.— Ну, мне пора идти. Я все тут проверил, так что не скучай. — Перед тем, как выйти, он послал мне воздушный поцелуй. От этого стало как-то нехорошо.Я остался один. И чем мне заниматься? Они даже книги не оставили!..Слышу, как за дверью стучат каблуки по жесткому полу, они приближаются сюда… Скрип двери, и появляется она…— О, а ты уже очнулся. — Почему у нее такой красивый голос? Почему она так красива? Она ведь просто идеальна, не то, что я…— А вы разве не видите-е?

— Вижу. — Да какого она так улыбается?! – Тебе уже лучше? – Садится на край кровати. Хочется ее столкнуть отсюда…— Зачем вы пришли? – А вот не буду на ее вопросы отвечать! Пускай обломится.— Мм, хорошо, тогда давай перейдем сразу к делу. — Ее мина на лице стала еще милее, да еще она так прикрыла глаза, отчего кажется просто ангелом. – Не смей делать подобные выкрутасы, чтобы привлечь внимание моего Бела, он мой, только мой, а ты иди куда хочешь, но подальше от него, Жаба.Еще немного, и у меня задергается глаз. Она угрожает мне? И при этом так нагло лыбится! Но и я не сниму свою маску безразличия, не проиграю ей!— И вы идите, только не скажу, куда – это секрет. — Ха-ха! У нее опять задергалась бровь! Я побеждаю!— Каори, ты здесь? – Сердце сжалось, этот голос… Он пришел. – Не ожидал тебя тут увидеть.— Ну, милый, как можно не прийти и не проведать этого милого Лягушонка? – А еще совсем недавно меня жабой обозвала!

— Тебе виднее… Лягушка, тебя когда отсюда выпустят? – Он обращается ко мне… Ко мне… И пришел он тоже ко мне…— Не зна-аю, — И это все, что я могу ему ответить.Он развернулся и ушел…— Подожди меня. — Каори быстро вскочила с кровати и повисла у семпая на руке.

Ну, почему же так сердце ноет? Так больно… Больно от этого холодного одиночества…***Кажется, что тиканье часов сведет меня с ума. Оно мешает мне читать, мешает сосредоточиться. Тусклый свет лампы освещает страницы и буквы на них. Скучно.Еще неделю назад меня выпустили из той палаты, которая, оказывается, была в нашем особняке, сняли гипс и перевязали руку. Как и сказал Лус, двигать пальцами у меня не получается, только чуть-чуть.

Уже ночь, а Каори все еще у нас… Не хочу даже думать, чем они там занимаются с семпаем. С ее семпаем… Он теперь ее… И никогда не был моим, никогда.Закрываю книгу, не вижу смысла продолжать ее читать. Лучше пойду прогуляюсь по дому. В последнее время я часто этим занимаюсь.

Нехотя встаю с дивана, медленными шагами иду к двери, она как всегда скрипит. Такими же медленными шагами иду по коридорам, ничего не замечая. Как всегда обойду стороной комнату семпая, боясь, что услышу что-то за их дверью, да и вообще боясь, что увижу их вместе. Это приносит такую боль…Темнота коридоров так успокаивает; легкая прохлада, что проникает в открытые окна, отстраняет ненужные мысли, словно очищая душу.Внизу слышен какой-то шум. Странно, ведь уже так поздно. Надо посмотреть, что там.Быстрыми шагами спускаюсь вниз по лестницам и вижу, как несколько человек несут тело… Оно все в крови, даже серебряные длинные пряди волос… Останавливаюсь, не зная, что делать. Вижу среди этих людей Луссурию.— Луссурия-сан, что случилось? – Он посмотрел на меня вверх — я был на втором этаже, они на первом.— Ах, Франни, Ску пришлось пораньше возвращаться с миссии, но на пути оказались враги, и их было очень много. Капитана сейчас надо срочно вести в лазарет. — И он ушел вместе со всеми в сторону больничных палат.Капитан… Как такое могло произойти? Его победили? Но как? Капитан… Скуало… Почему?..