Глава 3. Под музыку одиночества (1/1)

Вот уже месяц Тарья выхаживала графа в своей лачужке, стараясь поднять его на ноги как можно быстрее. Утомительные процедуры, сборы необходимых трав, долгие приготовления мазей и эликсиров, тампоны, пропитанные корпией и гвоздикой – все эти «прелести» Туомас испытал на себе. Но это было многим лучше, чем скрываться по затхлым кварталам Парижа от полицейских ищеек, посланных кардиналом по следу беглеца. Граф отнюдь не был политическим преступником, просто с его преосвященством у него были свои личные счеты.Забота Тарьи и ее внимание постепенно растопили суровое сердце графа, пробудив в нем тайные, давно забытые желания и темные стороны души. Зло не могло, не умело любить, все его мысли и чувства были обращены лишь на удовлетворение похотливых мыслей, которые оно ошибочно принимало за любовь. Однажды, когда травница привычно занималась домашней работой около число выбеленной печи, Туомас чуть слышно подошел сзади и положил руки на бедра женщине, заставив ее вздрогнуть и процедить сквозь зубы. - Нет, мсье! - Довольно припираться, красотка, ты здесь явно тоскуешь одна…. – нелепо промямлил граф, скользнув рукой ниже.Тарья нашарила на печке колотушку. - Я же сказала – нет! - Тебе понравится, я обещаю, - на сей раз, действия Туомаса приняли более решительный оборот, рывком развернув женщину к себе, он впился в ее губы своими. Травница морщилась от отвращения, пытаясь освободиться из его железных объятий, но все ее попытки были обречены на провал. В венах графа кипела кровь, тело горело от желания обладать женщиной здесь и сейчас, а ее слабые попытки сопротивления лишь подогревали его мужской пыл.Руки графа становились все настойчивее, секундой позже корсаж платья травницы был разорван, обнажая грудь; миг – и губы Туомаса уже впиваются в соски. Тарья взвыла от боли, предпринимая последнюю попытку освободиться, но со взрослым здоровым мужчиной она при всем желании не могла справиться. Волна омерзения и желания захватила ее, заставив утратить способность трезво мыслить. Проклятый зов плоти пел свою песню, отставив все другие чувства на второй план. Рука Туомаса опустилась ниже, сжав нежную кожу, Тарья закричала и уперлась двумя руками в грудь графа. Туомас осклабился, понимая тщетность ее стараний.Травнице, наконец, удалось ослабить железную хватку насильника. Миг – и он уже лежал у стены, отброшенный пассом ее руки.Грязные мысли как ветром сдуло, на сцену вышел суеверный ужас. Глаза Тарьи метали молнии, Туомас побледнел, отползая в дальний угол – прямо перед его лицом висел в воздухе железный нож внушительных размеров. Одной рукой травница стягивала разорванный корсаж, другой – держала равновесие парящего лезвия. - Я же сказала – не надо! Одно движение – и нож достигнет своей цели….- Ввведьмаа….. - Вам лучше уйти, мсье, и чем скорее, тем лучше для Вас, – невозмутимо продолжила Тарья. Граф ползком достиг двери и скрылся за ней. С улицы донеслись слова. - Ты еще пожалеешь, что не стала моей, проклятое исчадие ада!Женщина устало опустила руку, нож с грохотом упал на пол. Тарья сползла по выбеленной стенке печи и закрыла лицо руками, чтобы никто не слышал ее сдавленных рыданий.