Кусочек, в котором Кайоши начинает замечать, Бхир пытается выяснить, а Сэцуно не может убежать (1/1)

Что-то изменилось.Сначала это заметил Кайоши. Впервые – когда они сидели за столом в одно жаркое утро и пытались всё-таки не думать о поджидавшей их работе, что, надо сказать, удавалось им с трудом. Сэцуно и так был достаточно тихим, а теперь и вовсе побил все рекорды по незаметности. А ещё постоянно бросал на Кайоши странные взгляды – преимущественно тогда, когда думал, что тот не видит. Нечто похожее Кай уже ловил на себе – например тогда, когда лил дождь, а Бхир оставила их обоих дома – но тогда не обратил внимания. Ощущение было такое, что в Анхо сидит какая-то тайна, и ему хочется скорее её поведать - в противном же случае он попросту взорвётся от переполнявшей его информации.- Сэцуно, ты в порядке?Всякий раз, когда к нему обращался Киши, телохранитель либо подпрыгивал до потолка, выхваченный из мыслей, либо вообще не реагировал, не слышал его. Сегодня он медленно поднял голову, отрываясь от созерцания какого-то покрытого блестящими крупинками слюды камешка, и посмотрел на Кая так, словно видел его в первый раз в жизни.- Ммм?- Просто ты в последнее время очень... странный.- Да ну?Кайоши нахмурился: ему показалось или это и вправду сейчас был сарказм?- Может, всё-таки расскажешь, что тебя так тревожит. Это демон, да? Ты постоянно на меня оглядываешься, а я не...- Я оглядываюсь? Да это ты постоянно буравишь мне спину – а я всё чувствую, между прочим. – Анхо бросил камень так далеко, как только сумел, и тот с жалким стуком упал куда-то в траву. Потом поднялся и зашагал прочь, в сторону дома. Совсем недавно вернулась из своих странствий тётушка Бхир, и теперь отлынивать от работы было делом затруднительным. Приближался самый выгодный для Говорящих с духами месяц, старушка предупреждала, что через пару недель народ валом повалит в храм.Потом изменения заметила Бхир. Собственно, будь она чуть внимательнее, то сделала бы это ещё раньше, однако её слишком одолевали заботы о Ктисе, который вдруг решил устроить себе бешеный период. Фамильяр с огромной скоростью гонял между деревьев и по коридорам, оставляя за собой красные от глины следы и невообразимое смешение запахов. Парням теперь часто приходилось драить полы, а в такие моменты Говорящая с духами любила посидеть рядышком и позлорадствовать. Первым, что бросилось ей в глаза были не взгляды – хотя и они тоже играли свою роль – нет, во всём были виноваты случайные прикосновения, которых попросту не было. Эти двое словно намеренно старались не задеть друг друга, словно один из них был старинной вазой боги знают какой династии, а второй – неуклюжим посетителем музея, в котором её выставляют. Раньше мальчишки толкались – а однажды, на огороде, когда границы отношения «слуга и хозяин» как раз размывались, даже подрались. (Хотя, надо признать, с таким запасом гордости Сэцуно никогда не относился к Кайоши как к господину.) Теперь же они не соприкасались, казалось, даже рукавами. Потом – она точно это видела, даже окошко приоткрыла, чтобы выветрился пар от заваренных трав – Кайоши пытался провернуть какой-то серьёзный разговор, телохранитель разозлился и свалил мыть полы. То есть по доброй воли, чего раньше бы никогда не сделал. А финальным аккордом стал состоявшийся после разговор с демоном, который почему-то упорно не желал проявляться в последние дни. Бхир не была уверена, стоит ли ей спрашивать о том, что могло касаться только Киши-младшего, но всё же рискнула. Ей пришлось терпеть, пока Ворон не успокоился и не перестал ржать. Он ничего не объяснил, только смеялся и сверкал глазищами – словно ребёнок, получивший новую игрушку. А подобное демоническое поведение могло встревожить не только Говорящую с духами.В конце концов она решилась поговорить с самым здравомыслящим человеком в этом доме: и, так как Медведь был в отлучке, этим человеком являлся Кайоши. Себя благоразумной старушка никогда не считала, что касается Анхо... он был слишком сорвиголова - на первый взгляд. На второй первое впечатление оказывалось ошибочным, но в категорию здравомыслящих юноша всё равно не попадал.Бхир застала Кая за чтением: собственно, это и не удивительно, с учётом того, что заниматься в храме по вечерам было особенно нечем.- Кайоши, можно мне с тобой немного поболтать?Парень свернул свиток, отложил его и уселся на циновке поудобнее, всем своим видом показывая, что готов слушать. Говорящая с духами брякнулась рядом, тут же откупорила какой-то бутылёк и одним махом его осушила.- Плохие новости? Из дома? – Киши сдвинул брови и сжал ладонями широкие шёлковые штаны. Неужели что-то могло случиться с братом? С генералом? Да с кем угодно!- Что ты, лун с тобой!.. Удумал, тоже мне... Ты мне вот что поведай, дорогой... Чего вы с этим идиотом не поделили?Кайоши застыл.- Вы о чём?- Да вы почти не разговариваете – ладно поначалу, тут притереться надо было, то да сё... Хороший же парнишка, пусть немного самоуверенный, да я вот в его годы..кхм...впрочем... Поругались что ли?- Нет. Не знаю...- Обидел что ли тебя? Я ему по самые шпильки вставлю, мало не покажется, если он удумал грубостями шутить.- Нет. Если честно, не представляю, чем мог его задеть...- А ты с Вороном на эту тему не общался?Кайоши подобрался, вспомнив тёмную ванну и выбивающиеся из руки перья... Демону просто надо немного развлечься, но он же не собирается выпускать кому-то кишки в стратегической близости от столь могущественной хранительницы храма?- Я вообще с ним так связи и не наладил... Это у вас надо спрашивать, знает ли что Ворон – вы мне о разговорах с ним не говорите.Кайоши вернулся к чтению, а Бхир, уже порядком пошатываясь, тихонько убралась к себе в комнату, по дороге чуть не прихлопнув дверью не в меру любопытного Сэцуно.***Наваждение. Иного слова сын кузнеца подобрать не смог бы. Наваждение, которое с каждым днём впивается всё глубже, как пиявка, врастает в самое твоё существо, а потом – и это самое худшее – вторгается в последний бастион, в твои собственные сны. Анхо всё чаще просыпался, иногда прямо посредине ночи, и не мог понять, где он. Потому что там, во сне, тянутся серые нити, щекочет в носу, и пляшут по стенам золотистые солнечные зайчики. Нити – каждая – звучат как струны, и, когда находишь нужную, единственную, что не фальшивит, хватаешься за неё и идёшь... Идёшь, нагибаясь и стараясь не снести старые стулья, накрытые белым тряпьём, обрезаешь пальцы о шёлковую проводницу, когда видишь свет – бежишь... Неизменно падаешь в лапы этого чудовища. Оно тёмное, от него пахнет дождём и землёй, а потом оно шепчет на ухо, почти касаясь его губами «Я не такой», и запах крови сносит всё остальное...Сэцуно уже не помнит, когда последний раз ему снилась его мечта: теперь в коридорах подсознания свил ловушку демон и, словно паук, поджидает свою жертву. Сойдёт ли Анхо за муху? Уж больно хороша приманка.Когда сон снова выталкивает Сэцу в реальность, она принимает его цепкими лапами и изогнутыми когтями. Анхо вырывается, а Ворон смеётся, уткнувшись ему в плечо, и медленно втягивает когти.- Тише ты... – хихикает демон и продолжает уже голосом своего носителя. – Я ничего плохого тебе не сделаю...И Анхо вырывается ещё яростнее, ударяет локтём в лицо крылатого вредителя, и он отпускает сына кузнеца, обиженно вытирая кровь покрытой перьями рукой. С разбитым носом и крайне озадаченным выражением лица Кайоши выглядит ещё более беззащитно – как ребёнок, которому впервые что-то запрещают.Потом Сэцу снова просыпается - один, в своей постели, и в воздухе нет ни запаха дождя с землёй, ни крови.Это будто бы сходить с ума потихонечку, шаг за шагом: теперь боязно даже дотронуться до этого золотоволосого идиота. Сны из дня в день всё более тёплые, всё более тёмные, и Анхо жалеет о том, что храм выдержан в традиционном стиле: слишком хлюпкие стены.Ворон посмеивается: он любит, когда первоначальный план распадается на несколько гораздо более интересных, да ещё и сопровождающихся весёлым времяпрепровождением. Ещё немного подождать, и можно будет начать раскрывать карты – любимая часть игры демона. Какие же всё-таки они... смертные, одним словом.***Со стороны наблюдать забавно, но быть практически непосредственным участником событий гораздо интереснее. Нужно просто чуть-чуть ослабить одну ниточку, завязанную бесчисленными узелками и покрытую алыми бусинами – и шоу начнётся.С самого утра у Кайоши раскалывалась голова. Стоит отличать головную боль от такой адской пытки: ни в какое сравнение даже с обычной мигренью. Младший Киши часто болел и не понаслышке был знаком со многими симптомами и сопровождающими те или иные болезни каверзными «дополнениями». Что это такое, не могла понять даже Бхир.- Ктис, сволочь синяя, где ты? – причитала Говорящая с духами, помешивая какую-то ядрёно-пахнущую жидкость и поглядывая на Кайоши, который уже добрых полчаса поглаживал виски и жмурился.Фамильяр так и не отозвался, и старушка сунула половник и бутылку из синего стекла в руки Сэцуно, наказала следить за Каем и ушла в темноту приближающейся ночи. С огня отвар стащили почти сразу же: Анхо подозревал, что тяжёлый дух паров может поспособствовать мигрени. В бутылке, судя по запаху, было какое-то сильнодействующее спиртное.- Сэцу... я сейчас...Сын кузнеца еле успел схватить кренящегося в бок парня и спасти его голову от неприятного столкновения с лавкой.- Совсем плохо? Подожди...Сэцуно подхватил Кайоши под руку и повёл в комнату – благо, коридоры уже освободили от ворохов одежды и можно было не бояться споткнуться в темноте. Киши чуть ли не лежал на плече друга: глаза закрывались, и хотелось скорее принять горизонтальное положение. Дыхание у Кайоши было чересчур горячим – Анхо чувствовал это кожей, брат повелителя Хо дышал ему прямо в шею – теперь, небось, и температура поднялась, а эта Бхир умчалась за своим фамильяром... И тут Кай замер, как-то весь напрягся, и когда Сэцу повернулся, чтобы узнать, в чём дело, прошептал:- Луны небесные... Я помню.Ворон довольно передёрнул плечами и оскалился. Поделиться некоторым своими впечатлениями с этим мелким ревнивцем было хорошей идеей.