Глава 5 ?Грянул гром? (1/1)

?Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастна по-своему?—?Лев Николаевич ТолстойPerfume Genius?— I’m A MotherОливия Годфри плелась с тросточкой по Белой Башне, то и дело оглядываясь, стараясь не попадаться на глаза охране. Перспектива быть пойманной и выпровоженной из собственного владения была ей не шибко-то и приятна.Атмосфера стен, в которых она когда-то работала, нравилась Годфри, и, если бы не её нынешнее положение, то она шла бы легкой летящей походкой. С последнего визита в Белой Башне, мало что изменилось. Поменялось то, что её ?любимый? сын полностью сменил охрану.?Хорошо, что хоть персонал оставил?,?— мрачно подметила про себя Оливия.Женщина свернула налево, выходя прямо к кабинету, в котором раньше сидела сама. И воспользовавшись своим запасным ключом, который всегда находился при ней, открыла дверь. В комнате ничего не изменилось, и это очень сильно обрадовало Оливию. Она по-хозяйски скинула алое пальто и положила его на кресло возле длинного стола, подошла к окну, глядя на вечерний Хемлок Гроув. Годфри знала точно?— Роман ещё был в Башне.Роман… Он был её абсолютным любимчиком. Странный, дерзкий и невоспитанный молодой человек, всегда готовый выкинуть какую-то пакость назло матери. Короче говоря?— типичный бунтарь. Он никогда не видел в Оливии авторитетную для него личность, а особенно если вспоминать их каждодневные конфликты за завтраком, когда Шелли небрежно стучала ложкой по своей чашке с кашей. Оливия прекрасно понимала сама, что упустила тот момент, когда могла вложить в сына какие-то моральные принципы и сделать так, чтобы из Романа смогло вырости что-нибудь похожее, как минимум, на воспитанного человека. И Годфри,?— она соврёт сама себе, если это не признает,?— не понимала, как такой нахальный, никогда не ставивший в приоритет мать, молодой человек мог быть её самым любимым ребёнком. Вся абсурдность этих отношений объяснялась тем, что Роман родился упырём. Оливия поняла это сразу, только взглянув в его большие глаза, когда он был ещё младенцем.Одна только мысль о том, что Оливия сейчас встретиться со своим сыном спустя десять месяцев, заставляла её сердце биться, мысли путаться, словно она была восьмиклассницей на балу в школе и стояла перед парнем, который ей до безумия нравится. Годфри прикрыла глаза, ожидая неминуемой встречи с сыном.Когда женщина услышала, как дверь начала открываться, распахнула глаза и повернулась на пятках к Роману. Он стоял ошеломлённый, словно скованный параличом; глаза были расширены от удивления.Годфри-младший развернулся, открыл дверь и очень громко рявкнул:?— ?Не знаю, что за дебил сказал тебе, что я терпелив, но он дебил!?Роман встретился глазами с матерью и прошёл к столу, окидывая женщину взглядом.Оливия не изменилась: те же длинные ухоженные густые чёрные волосы, завитые на концах крупными локонами. Прямая осанка, под стать её европейскому воспитанию, о котором она могла говорить неустанно. Идеальная фигура, длинные ноги, тонкие пальцы, аккуратные ногти. Бездонные карие глаза, которые она иногда щурила, и взгляд женщины становился диким, как у кошки. Вытянутое с правильными чертами лицо, едва тронутое мимическими морщинками. Годфри определённо не выглядела на свой возраст.?— Прости, что явилась так неожиданно, милый,?— робким и дрожащим от волнения голосом, сказала Оливия.Годфри-младший молчал, подбирая слова, которые хотел бы сказать матери. Но язык его не слушался, подставляя в самый неподходящий момент (как это и бывает по ?закону подлости?).?— Рада, что ты поддерживаешь предпринимательский дух ?Годфри Индастриз?,?— сказала Оливия как-то беззаботно, словно ничего между ними и не происходило. Женщина по-хозяйски расхаживала по кабинету сына, отмечая про себя, что обстановку он так и не сменил.?— Зачем ты здесь? —?резко выдал Роман, мельком глянув в окно.?— Ты должен позволять Прайсу делать его работу. Это очень важно.?— Опять играешь в свои дурацкие игры? Ложь, интриги, угрозы. Чем ты со своим лакеем занимались на протяжении стольких лет? Что именно у него за работа? —?спросил Годфри-младший; он был потрясён и задавал вопросы, которые были в принципе ясны и полностью рациональны. Ему хотелось узнать о работе Прайса как можно больше, потому что Йохан очень мало говорил о том, чем он занимался с телом Абигейл Джонсон.?— Мне проще показать, чем рассказать, милый,?— на выдохе сказала Оливия. —?В общем… благодаря ей я жива.?— Я знал, что неспроста его ненавижу,?— он опустил голову.?— И благодаря ей жива Абигейл.?— Не смей её сюда приплетать,?— Роман резко поднял голову, сжав зубы. —?Причём здесь она??— Потому что благодаря работе Йохана она жива,?— объяснила Годфри, сложив руки на груди. —?Или ты не слышишь того, что я говорю?Роман молчал, потому совершенно не знал, что ему говорить. Женщина, подарившая ему жизнь, стояла сейчас перед ним и смотрела на него самым добрым взглядом, на который была способна. От неё пахло также лавандой, но в голосе звучали ласковые нотки, которые Годфри-младший никогда раньше не слышал. Роман хорошо запомнил тот момент, когда он был маленьким мальчиком, отец покончил собой прямо в фойе их фамильного дома, и, будучи ребёнком, Годфри-младший запомнил мысли, возникшие в голове: ?Мама будет ругаться?. Дальше всё было, как в тумане. Какие-то похороны, на которые мальчика не пустили. Видимо, Оливия не хотела травмировать психику своего сына этим отвратительным запахом смерти и кладбища. Однако же Роман запомнил поминки, которые были днём позже. Они были в фамильном поместье семейства Годфри. Было много людей, каждый был одет в чёрные одежды и носил при себе платок. Выражение скорби, грустные мины повсюду. Мальчик даже в столь юном возрасте подумал о том, что эта была обыкновенная показуха. И она была и со стороны его матери, и со стороны всех тех, кто пришёл, якобы, с ?соболезнованиями?.Когда Роман повзрослел, он стал нестабильным, сверхчувствительным, вырос без должного родительского контроля, с проблемами злоупотребления психоактивными веществами и алкоголем. После же смерти Абигейл, Литы и пропажи Шелли, Годфри-младший стал более стабильным, во всяком случае, он старался быть таким. Власть по управлению многомиллионной компании сделала из него человека, который должен был рано или поздно, столкнуться с бременем ответственности.?— Ты наедаешься? —?спросила Оливия, вырвав сына из мыслей. —?Ты голоден, правда? Сейчас ты думаешь, что ты можешь этим управлять, что ты нормальный человек, но ты какой угодно, но только не нормальный. Поэтому ты ездил на Гавайи, да? Чтобы убежать? Но жажда последовала за тобой, и от неё не убежать. Ты, должно быть, убедил себя, что делаешь всем одолжение, убивая отбросы общества, по которым не будут скучать,?— она подошла к окну. —?Или ты можешь питаться, не убивая, используя силу воли. Но голод возьмёт над тобой власть, потом трупов будет всё больше, и в конечном итоге они приведут к тебе. —?Годфри посмотрела на сына, который, кажется, забыл как дышать. —?Мы много веков скрывались, потому что не могли спрятать своих жертв… до сегодняшнего дня. До тех пор, пока я не женилась на Белой Башне.?— Ты хоть признаёшь, что всю жизнь пробивались через постель и обман? —?хладнокровным тоном сказал Роман, сжав губы.?— Я делала это для тебя, милый,?— Оливия улыбнулась. —?Ты моя плоть и кровь.?— А как же Шелли? Ты хоть вспоминала о ней с тех пор, как она пропала??— Думаешь, я не скорбела??— А как же моя семья, Оливия? —?спросил Роман, сжав кулак так сильно, что костяшки побелели. —?Ты заставила меня сотворить с Литой ужасные вещи. Заставила убить мою дочь. ?— Я хотела, чтобы ты развивался,?— выдавила из себя Годфри. —?Я…?— Я не хочу развиваться! —?выпалил Годфри-младший, стукнув кулаком по столу. —?Я хочу быть человеком!?— Ничего не изменишь, Роман. Я твоя мать, и я упырь.?— Я бы отдал, что угодно… —?он осекся. —?Что угодно, лишь бы не быть твоим сыном!Оливия несколько секунд смотрела на сына, словно не верила в слова, произнесённые Романом. И, если он мог соврать, то глаза его не лгали, она это знала абсолютно точно. Сглотнув ком и быстро смахнув слёзы, Годфри, опираясь на трость, поползла к выходу из кабинета Романа Годфри. На мгновение она задержалась и, повернувшись, сказала:?— Если тебе понадобиться помощь, Роман, позови меня.Годфри-младший нервно облизал пересохшие губы. Он закрыл глаза, опустился в кресло и уткнулся лицом в ладони. Роман посмотрел в окно, понимая, что устал за сегодняшний день, а разговор с Оливией полностью выжал из юноши все соки.***Роман вернулся домой сразу после разговора с Оливией. Он аккуратно открыл входную дверь и, только перейдя порог, бросил свой рабочий портфель на пол. Роман молча, еле передвигая ногами, прошёл на кухню. Он открыл холодильник, надеясь найти в нем что-нибудь, что могло бы заглушить его жажду человеческой крови. Годфри увидел бутылку, наполненную розовой жидкостью, которую Абигейл, видимо, взяла у Йохана сегодня в Институте. Годфри открыл её и приник к горлышку губами, почувствовав, что ему становится легче с каждым сделанным глотком.Закончив трапезу, Роман поставил бутылку обратно в холодильник и хлопнул дверцей. Он устало поднялся на второй этаж и постучался в комнату Джонсон. Годфри услышал шорох в комнате?— он сразу понял, что девушка находится в доме. Она открыла дверь и, посмотрев на юношу, сказала:?— Чего тебе??— Ты в Институте взяла ту бутылку? —?спросил Роман устало.?— Ты сам-то как думаешь? Конечно, да. Доктор Прайс любезно предложил мне бутылку этой… даже не знаю, как это назвать.Годфри устало облокотился на косяк двери, потерев переносицу.?— Выглядишь уставшим,?— заметила Абигейл, выйдя полностью из комнаты. —?Что случилось??— Моя мать,?— устало произнёс он,?— она пришла сегодня. Рассказала мне кучу ненужной информации.?— Не завидую тебе,?— прокомментировала Джонсон, сложив руки на груди. —?И?Роман понял, что эта девчонка была его точной копией: такая же наглая, не знающая границ в общении. (Она такая только с тобой, идиот!)И с одной стороны Годфри должен был радоваться тому, что Абигейл нисколько не изменила своего мнения о нём, но где-то в глубине души надеялся, что это не так. Он хотел, чтобы всё было так, как было до её смерти. …и она словно прочитала его мысли…?— Не играй в пай-мальчика, Роман,?— прикрыв глаза, строго сказала Абигейл. —?Я прекрасно знаю, кто ты и что из себя представляешь. И твоя игра в ?любящего? человека меня совершенно не интересует. А знаешь почему?Роман отрицательно покачал головой.?— Потому что играть у тебя получается дерьмово. Я знаю, что это не так.Закрыв дверь перед носом Романа Годфри, Джонсон двинулась в сторону кровати, беззаботно рухнув на неё.Чувство, будто Романа, когда-то безбашенного, неуправляемого возгласами здравого смысла и моральными принципами, беспощадно подменили, промыли мозги.?Взяли губку и начали тереть мозг в перемешку со средством для мытья посуды,?— как-то невесело подумала Абигейл, глядя в потолок. —?Здесь что-то определенно не так?.Она знала это. Чувствовала где-то внутри себя. Где-то глубоко в своём подсознании, Джонсон знала, что что-то изменилось в нём. А так как жизнь научила её убежденно верить в то, что люди никогда не меняются, странность в поведении Романа пугала, заставляя искать во всех его словах и действиях жестокий бесчестный подвох. Во всей этой веренице странных, не поддающихся рациональному объяснению, событий Абигейл отчаянно искала причину такой резкой перемены. Она знала одно: ответ нужно искать в Белой Башне.Джонсон перевернулась со спины на живот и, задорно покачивая согнутой в колене правой ногой в воздухе, потянулась к мобильному телефону, мирно лежащему на прикроватной тумбочке. Услышав, как где-то на втором этаже хлопнула межкомнатная дверь, Джонсон поняла, что человек, поселивший её в своём доме, вошёл в свою комнату. Закатив глаза, Абигейл разблокировала мобильное устройство и бессмысленно водила указательным пальцем по экрану, перелистывая страницы с приложениями туда-сюда. Девушка, набравшись смелости, словно наивная влюблённая дурочка, написала сообщение Адаму. Вежливо попросила о встрече, мотивируя это тем, что хочет вернуть двадцать долларов за такси, которое он так любезно оплатил несколько дней назад.Этот парень и его, словно тёмные глубокие озёра, глаза слишком резко и бесповоротно запали в такую же искажённую грешную душонку Абигейл. И отрицать их невероятного, словно неземного, интереса к друг другу было невозможно.Вчера они виделись снова.Marshmello?— Silence (feat. Khalid)?Красивые мужчины всегда добиваются того, чего хотят женщины?.?— Вольтер***Абигейл шла по узенькой искусственной тропинке Килдерри парка, но в глубь старалась не заходить. Адам шёл рядом. На его голову был накинут капюшон, скрывая тёмные глаза парня, словно он боялся, что может ими убить человека.?Как супермен?,?— весело подметила про себя Джонсон, быстро засовывая в карманы толстовки, купленной недавно, озябшие от прохлады вечера ладони.Чувство, что кто-то следил за Абигейл не покидало ровно с того момента, когда она впервые его почувствовала. И девушка молилась Богу о том, чтобы её паранойя оказалась вызвана стрессом, который ежедневно испытывает в Институте и всякий раз возвращаясь домой к Роману Годфри.Но с Адамом,?— Джонсон поняла это точно,?— была милой, охотно шла на контакт, тянулась к нему.Погода была прохладная. Солнце ушло за горизонт, отдавая власть ночи, которая усыпала когда-то светлое небо бесконечным количеством холодных звёзд. Лампочка-луна светила ярче, чем обычно, а фонарные столбы в парковой зоне Килдерри, не давали полностью погрузиться в объятия темноты.Абигейл шла по бордюру между тротуаром и дорожкой для велосипедистов, расставив руки в стороны, чтобы удерживать равновесие. Адам шёл слева по тротуару, то и дело поглядывая краем глаза в сторону Джонсон.?— Прости, что сегодня у меня нет с собой двадцатки, чтобы отдать её тебе,?— с разведёнными руками, сказала Абигейл. Почувствовав, что теряет равновесие, Джонсон инстинктивно отставила правую ногу в сторону, надеясь так удержаться на бордюре. Но попытка её оказалась тщетной, и девушка просто шагнула к Эндрюсу.?— Мне она не нужна,?— честно ответил парень.?— Ой, прошу,?— начала Абигейл, снова засунув ладони в карманы,?— мне и так неудобно. Так что, пожалуйста, не нужно геройств или… Как это слово? А, галантности.?— Хорошо,?— сдался Адам, разведя руками. —?Если так ты избавишься от неловкости, то дерзай.?— Ну вот и славно,?— девушка хлопнула в ладоши, чем вызвала на лице парня, идущего рядом, улыбку.То, что Абигейл нравилась Адаму, она поняла сразу. А теперь, когда они гуляли по ночному парку, сомнений у неё не осталось вовсе. Каждый его взгляд, мимика и легкая непринуждённая улыбка, попытки быть вне зоны личного пространства?— всё это лишь доказывало то, что девушка, идущая рядом, вызывала у него неподдельный интерес. И Джонсон соврала бы сама себе, если бы не призналась, что такое внимание со стороны молодого человека ей было бы некомфортным.Мысли о Романе её совершенно не беспокоили, и Абигейл радовалась каждой минуте, проведённой с новым знакомым.Эндрюс был лёгким в общении, она была самой собой рядом с ним, не надевала маску безразличия, как это бывало с Романом, или маску полного безоговорочного доверия, как это бывало с доктором Прайсом. Абигейл это нравилось. Почему-то ей казалось, что она могла бы проговорить с Адамом сутки, и этого было бы недостаточно. Джонсон с нетерпением хотелось узнать о нём больше. Она была готова сделать всё, что в её силах, лишь бы так оно и было… А Адам и не сопротивлялся вовсе.Ноги Джонсон гудели от проделанного пути, поэтому завидев скамейку, она быстренько оказалась возле неё и по-хозяйски развалилась на ней. Но потом вспомнила, что находится в компании весьма привлекательного Адама Эндрюса, быстро села выправляя испорченную годами ранее осанку, сведя колени вместе.?Как приличная девушка?Адам сел рядом, убирая руки в карманы своей кожаной куртки, надетой поверх бордовой кофты с капюшоном и молнией посередине. Абигейл присела к нему ближе, нарушая все правила личного пространства и приличия.Чувства, которые она испытывала к Эндрюсу, Джонсон испытывала лишь однажды, когда ещё жила в Пенроузе. Они были очень странными, непонятными и девушке хотелось окунуться в них с головой, забыть об этом нахальном Романе Годфри.?Роман?.Как бы Абигейл не хотела признавать это, но именно благодаря ему она сидела в Килдерри парке, наслаждалась прохладной свежестью воздуха. Благодаря этому бесчестному юноше, наслаждалась жизнью, словно начала её с чистого листа.?— Расскажи о себе,?— бесцеремонно выдала Абигейл, хлопая короткими ресницами, точно пыталась пофлиртовать с Адамом.?— Что тебе рассказать? —?спросил Эндрюс, повернув голову и обворожительно улыбнувшись.?— Что-нибудь.Парень снова улыбнулся её поистине детскому интересу.?— Ну, я жил до какого-то времени в Сиэтле. Учился в Вашингтонском Университете на врача, но что-то пошло не так,?— Адам почесал затылок, засунув руку за капюшон. —?Несколько месяцев назад я переехал сюда подальше от суеты Сиэтла.?— Неплохо,?— беззаботно сказала Абигейл, качая ногами туда-сюда, словно маленький ребёнок.?— Теперь твоя очередь.Абигейл впала в ступор. Что она, чёрт возьми, может рассказать Адаму?! О том, как она была убита представителями семьи Годфри, которые держат весь город? Или о том, как была воскрешена несколько недель назад? Или же о том, что живёт у своего же убийцы??— Ну, я тоже недавно сюда переехала… —?быстро придумала она, сложив руки на коленях,?— …из… из Висконсина!?— Немногословно.Абигейл медленно развернулась к Адаму и внимательно вгляделась в него, пытаясь изучить. Он казался ей необычайно красивым парнем, таких людей, как он, Джонсон видела во всех девчачьих мелодрамах с возрастным рейтингом ?13+? от компании ?Дисней?. Девушке казалось, что Эндрюс был самым добрым человеком, которого она только встречала в своей жизни, не считая Шелли Годфри. Джонсон аккуратно прикоснулась кончиками пальцев к тыльной стороне ладони руки Эндрюса, боясь того, что он может быть против этого робкого жеста. Но Адам схватил её ладонь и сжал. Абигейл мысленно обрадовалась.После долгих разговоров в Килдерри парке, галантно и, как показалось самой Абигейл, правильно в плане этики, Адам довёл её до дома, придерживая и согревая её замёрзшую ладонь. Время на электронном циферблате мобильного телефона, который Джонсон ловко вытащила из переднего кармана джинсов, абсолютно точно подсказывало, что, если она аккуратненько потом не зайдёт в дом, Роман устроит не просто допрос третьей степени, но и морально приговорит её к смертной казни на электрическом стуле, а может, и к четвертованию.Расставаться с Эндрюсом совершенно не хотелось. И Абигейл в который раз убедилась, что с ним гораздо комфортнее, чем с кем-либо другим в этом городе. А в Хемлок Гроув каждому было, что скрыть от другого, строго избегая правила ?сарафанного радио?. С Адамом было не так: она доверилась ему, поддерживала его жизненные ценности и порядки. Так открыто и непринуждённо Джонсон могла говорить только с отцом, потому что он, как никто другой, понимал свою дочь, и если внешностью Абигейл была вылитая мать, то характером пошла вся в отца. Стив был обычным представителем среднего класса Америки, который всегда после долгой рабочей смены, сидел напротив телевизора, лениво щёлкая пультом и также лениво потягивал из жестяной банки прохладное пиво, ожидая, когда заботливая жена-домохозяйка-из-пятидесятых-годов позовёт ужинать. Он был одним из тех, кого уважали на работе. Его ценили, ставили в пример другим. Знали, что в трудной ситуации Стивен Джонсон никогда никого не оставит.?— Это была просто восхитительная прогулка, Адам,?— четко, выговаривая каждое слово, сказала Абигейл, смущенно отведя взгляд. —?Спасибо. Ты всё-таки живешь здесь дольше меня, хоть окрестности мне показал.?— Всегда пожалуйста,?— Эндрюс гордо улыбнулся. —?Это дом твоих родителей??— Моего… —?она замялась, перебирая всевозможные реакции Адама на то, когда она скажет с кем живёт. ?Да, Джонсон, врать ты умеешь мастерски?,?— резко пронеслось у неё в голове. —?Моего кузена. Он разрешил мне у него погостить, пока я не ?встану на ноги?.?— Абигейл, можешь, конечно, после этого отвесить мне заслуженную оплеуху,?— начал Адам, продолжая держать руку Джонсон, слегка сжимая её. —?Знаю, вопрос совершенно бестактный, поэтому сразу хочу извиниться, но сколько тебе лет??— За лицо можешь не переживать?— бить не буду,?— Абигейл тихонько хихикнула, подбадривая Эндрюса. —?Мне восемнадцать недавно исполнилось. А ещё я не боюсь бестактных вопросов.?— Надеюсь, это не последняя наша прогулка,?— сказал Адам без всякого стеснения, будучи явно уверенным в себе.?— Да, я тоже.После этого Эндрюс обнял спутницу, наклонил макушку Абигейл, и она почувствовала, что губы Адама коснулись её затылка. Отстранившись от девушки, парень, улыбаясь, помахал на прощание. Развернувшись на пятках на сто восемьдесят градусов, засунув руки в карманы, он пошёл своей дорогой, но изредка оборачивался, чтобы ещё раз глянуть на Абигейл, которая, словно скованная цепями, стояла перед домом и расплывалась в блаженной влюблённой улыбке. И Джонсон знала, что обретёт покой с Адамом, в её жизни больше не будет жестокости Романа.***На следующий день, после встречи с матерью, мозг Романа был занят мыслями о том, что его Абигейл была с другим парнем, которого он был готов разорвать на мельчайшие куски, собрать опять, а потом снова разорвать. Смотреть, как этот ублюдок будет умолять о пощаде и истекать алой вязкой кровью. Годфри сидел в своём кабинете, сгорбившись, сжимая кулаки, лежащие на столе.Годфри видел их ночью. Он долго проворочался в постели. Сон не шёл, потому что загулявшаяся Абигейл Джонсон явилась заполночь. Роман не стал донимать её расспросами, потому что знал её отношение к себе, и она быстрее соберёт свои вещи и уйдёт к этому подонку, чем будет сидеть и терпеливо ждать, когда Годфри угомонит свой и без того скверный характер. Снова всплыл образ, который Роман никак не мог выкинуть из головы: он стоял в своей комнате и почему-то решил выглянуть в окно, совершенно не ожидая того, что там увидит. Соперник держал Абигейл за руку, а Годфри мысленно осыпал его всеми возможными и известными ему проклятиями. Он обнял её, а у Романа невольно сжималась челюсть так сильно, что на его и без того худом лице, невероятно чётко вырисовывались желваки. А когда незнакомец поцеловал макушку Джонсон, директор ?Годфри Индастриз? был готов выскочить из дома и вырвать этому ублюдку голосовые связки и оставить его там на съедение толпе и стервятникам.Роман быстро подскочил со стула и, убрав руки за спину, подошёл к окну, нервно кусая внутреннюю сторону щеки. И когда он понял, что искусал щёку до крови, остановился и принялся за другую. Нервы были натянуты, словно гитарная струна, которая вот-вот лопнет. Юноша не мог остановить поток бушующей в нём ненависти. Обида сдавливала горло, словно сама Джонсон стояла перед ним и сжимала его, пытаясь задушить. Годфри прикрыл глаза, чувствуя новый поток ярости. Он ринулся в уборную, что была напротив его кабинета и, громко хлопнув дверью, подошёл к раковине. Резко выкрутив вентиль на смесителе, Роман зачерпнул в ладони воды и облил ею лицо. Он посмотрел на своё отражение в зеркале и снова сжал челюсть. Ярость кипела в нём, словно недавно проснувшийся вулкан, готовый извергнуться большим потоком лавы.Годфри долго смотрел на отражение и, не выдержав напряжения, со всей силы впечатался головой в зеркало. И только потом он понял, что сделал. Роман поднял голову и смотрел на искаженное изображение себя в осколках стекла. Он видел,?(несмотря на то, что зеркало было разбито), что кусочки стекла застряли в волосах, а с головы тонкой струйкой сочилась кровь. Сначала она текла медленно, окрашивая собой тёмные волосы, переходя на широкий лоб, затем к носу. А когда струйка дошла до губ, Годфри облизал их, чувствуя металлический вкус.Юноша тяжко выдохнул, прикрыв глаза. Он вышел из уборной, вызвав у своего секретаря обеспокоенный взгляд. Стив подскочил к Роману и посмотрел на него, спрашивая все ли с ним в порядке. Годфри отодвинул Стива в сторону и поплёлся в свой кабинет.Он был совершенно разбит, подобно тому зеркалу в уборной. Рухнув на диван в кабинете, Роман схватил бумажную салфетку и приложил её к ране на голове. Он понял точно?— именно тогда грянул первый гром.