Страсть (1/2)
— Гил… Мой Гил… — шепчешь ты раз за разом, лихорадочно целуя меня, лаская везде, где можешь добраться.И я млею, млею от каждого нежного, но пылкого прикосновения, и просто растекаюсь по подоконнику безвольной лужицей удовольствия. Возможно, долгое воздержание, а может, усталость и жажда почувствовать тепло, которое растопило бы лед в моем сердце… Но я не хочу сопротивляться этим ласкам. И уже сам отклоняю голову, подставляя шею твоим губам, и где-то глубоко внутри зарождается безумная, жаркая волна возбуждения. Что ты шепчешь мне, распаляя разум нежными словами, что ты чувствуешь, мягко прикасаясь губами к моей груди? Дрожь и мурашки… И меня качает на волнах мягкого, убаюкивающего удовольствия. Я чувствую себя так, словно после долгого путешествия наконец вернулся домой. Только продолжай, только не останавливайся, Риэль… Я слышу твои стоны, горячий шепот, и мне хочется, чтобы в комнате было темно, и гроза за окном уже не кажется такой угрожающей, а одиночество не душит, не давит всей своей безграничной тяжестью… Благодарность, тепло, нежность неожиданно разом охватывают все мое существо. Ты так самоотверженно, так безгранично даришь мне свою любовь… Ничего не просишь взамен, но так неистово желаешь прикоснуться, поцеловать… Я ощущаю твою жажду и лихорадку твоих объятий, и мне самому становится безумно жарко. Я опьянен, не вином, нет, но твоими ласками, прикосновениями, поцелуями… И я уже не могу связно мыслить, не могу ничего произнести, да и зачем? Я могу только максимально раскрыться тебе навстречу, позволяя делать с собой что угодно. Нет сил отказаться от твоего тепла и твоей безграничной нежности, нет сил сказать тебе «не надо», нет сил, когда ты так доверчиво и так открыто предлагаешь мне свое чудо, позволяешь мне соприкоснуться с ним, ощутить его на твоих губах, твоих руках, увидеть его в твоем взгляде, почувствовать его в твоих неистовых ласках.
Беззвучным шепотом соскальзывает твое имя, глаза закрываются, потому что свет режет, и я бессильно прислоняюсь к холодному стеклу, всем телом впитывая все то, что ты так радостно мне отдаешь. И твои тихие стоны так гармонично вплетаются в песню дождя и звуки грозы, что ненастная погода за окном уже не кажется мне такой ненавистной. Эта гроза другая. Эта ночь другая. Ты подаришь мне счастливые воспоминания, Риэль? Ты хочешь заставить меня забыть мою боль, заставить забыть те страшные воспоминания и образы, что запечатлелись в моей памяти с той далекой ночи, заменить их новыми: воспоминаниями о твоей любви, о твоих ласках, поцелуях, прикосновениях и безграничном доверии в голубых глазах?
И вот уже чувствую дорожку твоих горячих поцелуев на своем животе, судорожно вздрагиваю, приоткрывая глаза, и вижу твою светлую голову, склоненную надо мной, и я окончательно понимаю, что пропал. Тихий стон срывается с губ, я не в состоянии себя контролировать. Рука зарывается в твои волосы, ты поднимаешь голову, и я вижу в твоих небесных глазах детский восторг. Чему ты так радуешься, Риэль? Светлая улыбка играет на твоих губах, кажется, ты благодаришь… За что? За что ты благодаришь меня, когда все должно быть наоборот? Шепчешь «мой», и не могу возразить тебе. Лишь бессильно запрокидываю голову назад, закрывая глаза и тяжело дыша.
О Тьма. Да, пусть на эту ночь я буду твоим, не хочу думать о том, что будет завтра. Сейчас я не в силах отказаться от тебя. Не можешь оторваться от меня? Просишь простить? Боги, Риэль… И я не могу. Не могу отказаться, не могу сказать «нет», не могу отстраниться. Сжимаю твои волосы рукой, с трудом подавляю желание выгнуться навстречу твоим губам. Риэль, Риэль, Риэль… Но что же ты со мной делаешь, маленький чертенок? И горькая сладость от твоих поцелуев постепенно растворяет меня в себе, оставляя пустое сознание и тихий дождь за окном, наполненный звуком твоих стонов и моего прерывистого дыхания.
Ты не останавливаешься ни на секунду, боишься, что я оттолкну? Нет, я не в силах. Уже не могу сидеть на этом жестком подоконнике и, задыхаясь, едва слышно шепчу: — Риэль… — Нет, нет… — горячо и быстро произносишь ты. — Позволь мне, хозяин… Пожалуйста, всего одна только ночь… И с тихим, почти беззвучным стоном я беру тебя за руки, мягко пытаясь остановить их.
— Только… не здесь… — неужели это мой голос? Этот тихий, хриплый шепот, безумно напоминающий голос больного в лихорадке? Снова поднимаешь голову, замираешь, и на этот раз счастье в твоих глазах меня просто ослепляет. Я знаю, что не доберусь до комнаты. Знаю, что хватит сил только на то, чтобы сделать несколько шагов до кресла. Ты покидаешь меня на несколько секунд, но мне кажется, что проходит вечность. Слышу скрип кресла, а потом снова твои мягкие руки. Я почти ослеплен, я могу только чувствовать. Мягким движением толкаешь меня в кресло, и снова твои губы — ласковые, нежные, язычок робким гостем скользит ко мне в рот, посылая волны приятной дрожи по всему телу.
— Позвольте мне подарить вам наслаждение… — шепчешь снова. — Хозяин… И это слово, магическое слово, ставшее для меня за несколько месяцев чем-то гораздо большим, чем обозначение моего социального положения, ставшее чем-то особенным, отпечатывается у меня в голове, в памяти, волшебным образом приобретая ассоциацию с тобой. Теперь, услышав это слово, я всегда буду думать о тебе с теплотой, с нежностью, с благодарностью.
— Хозяин. — И снова. Снова этот магический шепот твоих мыслей, и я вздрагиваю, вздрагиваю, беспомощно, почти по-детски застонав. — Ты подождешь?
С трудом удается приподнять отяжелевшие веки. Подожду? Чего? — Я… позволь мне… Я так хочу, но… — и твой бессвязный шепот. — Гил…
Мягкие губы скользят по моей груди, ладони гладят напряженный живот, и вот уже твое лицо оказывается напротив моего. — Я в первый раз, Гил, — говоришь ты мне на ухо. — Я хочу сделать… сделать все сам… Позволь мне?.. Хватает сил лишь на то, чтобы кивнуть. Смысл слов расплывается, в глазах мутно. Несмелые, робкие поцелуи переросли в неистовый шквал ощущений. Чувствую твои губы везде, где ты можешь дотянуться. На своих губах, на подбородке, на щеках, на шее, груди и плечах, и животе, и даже мои руки не обделены твоим вниманием. Ведешь неровную линию вдоль шрама, что я получил от клинка незнакомого противника на войне год назад. Вот уже ощущаю твои губы на своих пальцах. Прикосновение твоего языка, от этого я вздрагиваю.
— Риэль… — Ничего не говори? — с какой-то вопросительной интонацией просишь. Отстраняешься на минуту, и свет вдруг гаснет. Ты потушил свечи? Ты угадываешь мои мысли. — Чтобы не смущаться… — поясняешь, снова возвращаясь ко мне.
Берешь мою руку, прикладываешь к своей щеке. Трешься легонько, мягко, целуешь пальцы и снова облизываешь каждый поочередно. И я дрожу. Беспомощно запрокидываю голову назад, не в силах даже стонами передать того отчаянного удовольствия, которое испытываю. Ты решил всего меня с ног до головы облизать? От этого предположения стаи мурашек разбегаются по коже.
А твои губы уже скользят вдоль моего живота вверх, и ты пальцами обводишь едва выступающие на нем мышцы, заставляя дрожать еще сильнее. Резкий выдох — когда твои губы накрывают твердую горошинку соска. Острое возбуждение пронзает с головы до пят.