Часть 1. Когда только боль помогает (1/2)

Страшно безумно, я выхода не нахожу,По комнате в танце сам с собою кружу.Говорю: «Я так устал бояться и жить»,А сам продолжаю на месте кружить.

Кровать была довольно тяжёлой, хотя всё же гораздо легче книжного шкафа. Из стола стоило сначала вытащить ящики, чего Ян, конечно же, не сделал. Стул, по сравнению с другой мебелью, казался невесомым. Ян принёс из кладовки отвёртку и плоскогубцы и принялся подтягивать винты и шурупы на старом стуле на колёсиках, который скрипел, когда на него садились. Затем поменял давно перегоревшую лампочку в люстре, стоя на стуле, который всё равно шатался, приклеил «Моментом» отлетевшую паркетную дощечку и с трудом прикрутил оторвавшуюся полмесяца назад ручку на оконной раме. Ян откинул со лба русую чёлку и, довольно улыбаясь, плюхнулся на кровать.— Отлично! Просто замечательно! — воскликнул он.Перестановка в комнате сильно подняла ему настроение. Даже то, что по ходу дела пришлось также убраться — вымести мусор из-под кровати, стереть пыль с полок, — нисколько не расстроило Яна. Он давно хотел что-нибудь поменять в своей комнате, но то времени не было, то желания, и вот, наконец, он решился. Правда, ночь была в самом разгаре, но Ян подумал об этом уже после того, как с грохотом пододвинул шкаф из одного угла комнаты, где он стоял за дверью, в противоположный, справа от окна; после того, как с трудом поставил кровать вдоль стены, в которой располагалось окно, прямо впритык к шкафу; после того, как, тихо матерясь, передвинул стол в угол справа от двери; и после того, как гремел отвёртками и плоскогубцами. Отец уехал в командировку, потому ночную активность Яна заметили разве что соседи, которые, судя по всему, были на редкость терпеливыми.Перестановка и бытовые дела вымотали Яна, и, вспомнив, что сегодня ему ещё идти в школу, он решил, что за оставшиеся три часа всё равно не выспится, потому ложиться смысла нет. Ян включил компьютер, проверил почту, полистал новостную ленту Вконтакте, зашёл на несколько сайтов, где был зарегистрирован, поскучал немного, опять проверил почту — конечно же, ничего не изменилось — и новостную ленту — к сожалению, ничего не изменилось, — ввёл в поисковик несколько бессмысленных запросов и снова заскучал.

Ян печально вздохнул, выключил компьютер и лёг на кровать, задумчиво поглаживая царапины на ладони. Новая обстановка радовала, ручка на оконной раме больше не отваливалась ни с того ни с сего, стул, кажется, скрипел меньше, на люстре горели все три плафона, паркетная дощечка прямо у порога не цеплялась к босой ноге. Словом, всё было просто прекрасно.

Сна не было ни в одном глазу, а тело зудело жаждой деятельности. Ян решительно встал и направился в кухню, чтобы сварить кофе и медленно выпить его — с молоком, но без сахара, — заедая печеньем. Побрившись, почистив зубы, собрав рюкзак и надев чёрные джинсы, синюю футболку и кроссовки, он отправился в школу.На улице было прохладно, но уже, хоть и неярко, светило солнце. Май только начался, а дни становились всё светлее и длиннее. До школы Яну было идти недалеко, а уроки должны начаться только через час, потому он свернул в сторону детской площадки, устроился на зелёных качелях и неторопливо закурил.Пальцы чуть дрожали. Ян волновался то ли из-за того, что учителя, идущие в школу, могли застать его с сигаретой, то ли потому, что не хотел встречаться с одноклассниками, которых терпеть не мог, хоть и не подавал виду. Ян выкинул окурок и стал раскачиваться сильнее, вцепившись в подвесы, чтобы не упасть. Рюкзак ему не мешал, а довольно длинные ноги он уже давно научился расставлять так, что они не препятствовали раскачиванию. Перекладина уже вот-вот должна была стукнуться о поперечину, когда Ян стал тормозить пятками. Вздохнув, он выбил ещё одну сигарету из пачки и прикурил, оглядываясь — никого не было, только по дорожке быстрым шагом двигалась, цокая каблуками, немолодая женщина — по сторонам. Выкинув окурок, Ян потёр пальцами правой руки царапины на ладони левой и не спеша пошёл в школу.— Гурский, чего явился так рано? — спросил единственный одноклассник Саша, который в восемь утра уже был в школе и, развалившись, сидел на лавочке около кабинета географии и играл в PSP. Никто не видел его ни разу ни в чём, кроме бело-сине-красного спортивного костюма.— Дома делать нечего было, — вздохнул Ян, садясь рядом с ним.— Ну и лох, — хмыкнул Саша, не отрываясь от игры.— Иди ты.Саша ничего не ответил, только фыркнул и чуть отвернулся в сторону от Яна.Постепенно рекреация наполнялась школьниками, уткнувшимися в учебники и гомонящими. Глаза Яна слипались, всё вокруг слегка размывалось.Географию Ян отсидел ровно и даже слушал учительницу — морщинистую строгую старушку с коротко стриженными седыми волосами. На следующем уроке — биологии — ему ещё удавалось бороться со сном и делать вид, что он бодр и свеж. А вот на русском языке Ян постоянно прикрывал глаза и тут же их распахивал, боясь заснуть. Так же прошла и литература. На алгебре Ян, казалось бы, прикрыл веки всего на секунду, а проснулся оттого, что больно ударился лбом об парту.— Чего весь день засыпаешь? Сочная ночка была, а? — поинтересовался сидящий рядом Влад. Знал Ян его с детского сада. Тощий и будто вытянутый, с вечно всклокоченными светлыми волосами, Влад очень переживал из-за своей не складывающейся личной жизни.

— Ага.— С такой офигенской девчонкой, как твоя Настя, точно не заскучаешь.— Завидуй молча, — хмыкнул Ян.Признаваться, что вчера Настя отменила их свидание, сказав, что собирается тусоваться — «Ну мы так давно не собирались!» — с друзьями, он не собирался. У студентки Насти приятелей и друзей было выше крыши, и активное времяпрепровождение в компании она уважала больше ленивых посиделок вдвоём.Ян же вписки и клубы не очень любил. Бывало, она тащила его на встречи со своими друзьями, но он по большей части сидел где-то в углу и напряжённо улыбался. Настя это заметила и перестала звать его с собой. С одной стороны, Ян был рад, что ему не нужно цедить пиво, испытывать неловкость и вести ниочёмные беседы с Настиными приятелями. Но с другой — ему казалось, что Насте с друзьями куда интересней, что, возможно, напившись, она целует кого-то другого, а может, даже делает ему минет в прокуренной тесной кабинке клубного туалета или в чистом совмещённом санузле в чьей-то квартире. Уверенная в себе, яркая, красивая и никогда не смущающаяся, Настя вообще вызывала у Яна перманентное беспокойство: а вдруг так же, как завертелось у них, она закрутит с другим, из тех, кто на неё смотрит, едва слюнями не капая? Вдруг их встречи, полные болтовни о всякой ерунде, поцелуев и поглаживаний, а иногда и чего-то большего, сойдут на нет? Она точно его не обманывает?Ян думал и думал об этом, но неизменно отвечал ей, что она, конечно, может провести время с друзьями. Не раздражать же её своими подозрениями и недоверием. Да и как начать высказываться начистоту, если до этого ни разу такого себе не позволял: никогда не перечил, со всем соглашался, ни разу не спорил и не повышал голос?

Наверное, это неправильно — то, что Настя не знает его настоящего. Но Ян не имел представления, как можно с девушками по-другому — нахраписто и неласково, не считаясь с мнением по любому поводу. К тому же, познакомившись с Настей, он решил произвести на неё приятное впечатление и теперь меняться уже было поздно.Бесило, когда Настя в последний момент отменяла свидания, когда в очередной отписывалась из клуба или со вписки, явно находясь под градусом. Когда просила сходить по своим делам, когда её голос холодел, стоило ему извиниться за то, что непредвиденные обстоятельства не дают встретиться в ближайшее время. И раздражало всё это неимоверно, но не мог же он внезапно заявить, что чувствует совсем не то, что показывает.Ян привык изображать те эмоции и чувства, которые от него ждут. С отцом, любящим простоту и ясность, чуждым любым проявлениям чувствительности, он был спокойным и безэмоциональным. С одноклассниками Ян общался ровно настолько, чтобы не прослыть изгоем. Перед друзьями и, в первую очередь Владом, Ян строил из себя человека, уверенного в себе и счастливого по жизни. С Настей был мил, кроток и готов на всё. Единожды выбрав модель поведения, Ян придерживался ей строго, уверенный, что все люди носят маски и ведут себя по-разному в зависимости от ситуации и окружения. Только у одного они сильно различаются, а у другого практически идентичны; для кого-то это привычное, лёгкое дело, а некоторых, как Яна, очень тяготит. При этом он сам иногда не мог понять, почему не может вести себя проще, не так разно.Ян давно хотел рассказать Насте о том, что творится у него на душе, но всё не мог решиться и вообще понять, как это можно сделать.Он потёр пальцами царапины на ладони и сообщил Владу, что ночью и с Настей было очень горячо и не один раз. Тот притворно скривился: — Фу, мерзость, даже представлять не хочу.Ян засмеялся.Никто же не узнает, что вместо того, чтобы встречаться с ним, пока квартира свободна, Настя отправилась веселиться с друзьями.На последнем уроке — геометрии — Ян-таки вырубился и проспал до самого звонка.***

Кровь медленно стекала в водосток тонкими ярко-красными струйками. Подумав, Гурский сделал ещё один надрез на левой ладони чуть сбоку, чувствуя лёгкую боль от лезвия, вспарывающего кожу. Он завороженно наблюдал, как кровь медленно проступает на новых тоненьких ранках рядом со старыми, почти затянувшимися. Аккуратно вымыв руку под краном, он вытер её полотенцем. Чувствуя приятную пульсирующую боль, он успокаивался. Ему было хорошо, жить стало проще. Ян убрал лезвие в маленький бумажный конвертик, положил его в верхний ящик стола к ручкам, карандашам и тетрадкам и улёгся на кровать, наслаждаясь новым положением мебели в комнате и тем, что кровь на царапинах запекается, а боль не пройдёт ещё долго, как минимум до утра.Ян не собирался заканчивать жизнь самоубийством. Он не был эмо, режущим вены из-за моды. Кровь не нужна была ему для сатанинских ритуалов или магии вуду.

Просто боль его успокаивала. С ней все трудности, волнения и тревоги отходили на второй план. Оставалась лишь тягучая пульсация ладони, и спокойствие разливалось по телу.Как выяснилось, Настя всю неделю будет занята: у неё много дел в институте. Ян недавно закончил говорить с ней по телефону, но, как ни пытался, так и не смог возразить ей, попросить встретиться хоть на полчаса. А ведь Настя, если он вдруг оказывался занят в то время, когда она хотела его повидать, долго нудила, что он её не любит, избегает и в грош не ставит. Он начинал предложения, которые должны были закончиться возражениями, но опять не смог высказать наболевшее.Ян смотрел на царапины и счастливо улыбался.Какая разница, что происходит. Всё пройдёт.

Наверное.Он всё сделает, только позже.

А пока все дела подождут.***

На следующий день Ян сходил в школу, отсидел семь уроков, поиграл с одноклассниками в футбол, выкурил на детской площадке сигарету, опять порадовался новой обстановке в комнате и вечером посмотрел два фильма— комедию и ужастик.***

На второй день, в субботу, Ян остался дома. Он толком ничем не занимался, только пошёл гулять где-то в полдень и выкурил на качелях две сигареты. Новая обстановка по-прежнему доставляла удовольствие.

***

На третий день Ян опять сидел дома. Часов в одиннадцать вышел погулять и, медленно раскачиваясь, выкурил сигарету.В коридоре стояли отцовские ботинки. Из кухни доносился шорох пакетов. Ян двинулся на звук.— Как съездил? — спросил он, прислонившись плечом к косяку.— Хорошо, — коротко ответил высокий седой мужчина. Одет он был в серый костюм. — Как дела в школе?— Нормально.— Двоек не нахватал?Поставив в холодильник кетчуп, отец закрыл дверцу. Ян успел отметить шеренгу яиц в специальных отделениях. Ещё, небось, селёдки накупил, как всегда.— Не-а.— Не прогуливал?— Нет.— Ты, кажется, мебель в комнате переставил. — Отец смял пустой пакет. — Зачем?— Захотелось.— Ну ладно. — Пакет полетел в шкафчик под раковиной. — Есть будешь? Я пиццу хотел заказать.— Давай, — согласился Ян, хотя был готов продать душу за тарелку обыкновенного картофельного супа домашнего приготовления вместо полуфабрикатов и пиццы. Но отец почти не готовил из-за того, что считал это не мужским делом. А Ян — потому что плохо умел и ему было лень учиться.Его мама умерла от рака груди, когда ему было десять, а отец всегда больше занимался карьерой, чем семьёй. Насколько Яну было известно, теперь его папа встречался с какой-то женщиной, но связывать себя с ней узами брака не торопился.Свою маму Ян очень любил. Когда отец не обращал на него внимания или не понимал его, Ян всегда думал, что мама, будь она жива, помогла бы ему, не бросила. Конечно, он понимал, что в некоторых ситуациях она бы его не поддержала, да и вообще, по словам друзей матери и родственников, она была прямолинейной и всегда стояла на своём, не принимая отличные от её мнения. Ян же помнил её только доброй, ласковой и внимательной. Наверное, она была не только такой, но ему нравилось фантазировать об идеальной матери, которой у него больше никогда не будет.Дождавшись заказа, Ян с папой съели пиццу под футбол по телевизору. Подхватив тарелки и отнеся в кухню, Ян закрылся у себя. Он надеялся, что папе понравится перестановка в комнате. Надеялся, что Настя позвонит или хотя бы напишет ему смс. Надеялся, что сможет сказать Владу, что его девушка занята и поэтому он может с ним вечером погулять.

Но всё вышло не так, как хотелось.Он потёр пальцами царапины на ладони и глубоко вздохнул.***