White, Hot and Blue: Let the Good Times Roll (1/1)

Несмотря на те тревоги, что Финн испытывал раньше, теперь его занимала лишь одна, да и ту он находил в некоем роде смехотворной?— ему казалось, что сегодня он напрочь сбил себе режим и будет с этим жить, как какой-нибудь вампир?— отсыпаться днём и бодрствовать ночью, когда остальные будут гулко сопеть в примыкающих комнатах. Сейчас, правда, он всё никак не мог различить, настала ли ночь, или ещё держался вечер; небо в пыльных разводах окна растекалось румяной заводью, а потонувший в самой заводи шар пылал охристо-красным, создавая вокруг себя ореол приятного рыжеватого свечения?— такого Микки никогда ещё не видел. Правда, куда больше взгляд притягивал восток, синюшный, как гематома, тёмный, будто с припёкшейся коркой, растущий, ширяшийся. Облака, налетевшие с севера, окрасились от лучей грязно-бежевым и парили теперь лёгкой, едва различимой глазом дымкой. Они слетались к солнцу, точно мотыльки к пламени, закручивались на нём клубнями и резко рдели, будто крапинки ещё живого осеннего на жухлом листе?— животворящее, умирающее от жара на теле могучего и жестокого.Может, Микки просто нравилось философствовать от нечего делать, может, он просто глубоко задумался, но во всём в этом месте ему виделись метафоры. И эти самые метафоры он трактовал в одну сторону?— Техас им не рад, и хорошо бы ему с Марком быстро собрать вещи и уехать обратно, в извечно-расстроенный Лондон, равнодушный, скупой, со всей его восхитительно-аристократической, притягательной наружностью, очаровательной учтивостью и особым, размеренным чувством жизненного ритма. Правда, если судить по англичанам, жизненный ритм этот Лондон ощущал пальцем, приставленным к шее умирающего от анемии?— всё болело мелочностью и тщедушностью, скрупулёзностью и педантичностью, свойственной только ожидающему смерти под руку с больным наследнику.Но там хотелось жить, несмотря на это медленно гибнущее человеческое. Здесь же гибло не что-то ментальное, а самые настоящие люди; жизнь здесь для них была испытанием, но здешнее население вероломно живо. Желает жизни даже в пустыне. А Финн и сам не знает, не в тягость ли ему существовать в комфорте островов Королевства. Не знает, не в тягость ли ему просто существовать.Рассуждения Микки прервал резкий звук: под самым окном что-то отразилось упругим лязгом и едва различимым треском, шоркнуло и выпало наземь, судя по брани, задев кому-то ногу. Раз уж Марк?— а выругался именно он; никто из братьев не сказал бы о черенке лопаты в такой манере?— был там, раз уж они все ещё были на участке, Финну, наверное, следовало бы присоединиться.Ему пришлось петлять коридором, пока он не выискал лестницу и по звукам, несущимся от ступенек по стенам, не определил её расположение?— дверца на нижнем уровне вела точно в этот самый дворик. Сколоченная из разной толщины досок дверь скрипнула, стоило Финну ступить рядом с ней, и чуть вылетела вперёд, покачнув отставшую доску косяка чуть выше его лба.Ручка стояла косо, сильно нагрелась?— видимо, днём дверь распахнули и оставили для удобного хода в тень,?— а в руке осязалась шершавой, такой, что способна была цеплять кожу подобно неотшлифованной доске. Всё ощущалось очень остро: запах гари, иссохшей земли и спирта, чувство тяжести собственных ладоней, жа?ра в недвижной воздушной массе?— такого стойкого и тяжёлого, что он, казалось, просто налип на кожу,?— приторного вкуса на языке, должно быть, от летучей пыли. Такое бывает после долгого сна, когда видишь всё размытым, долго не хочешь открывать глаза; веки постоянно чешутся, тяжелеют, намокают от брызнувших ни с того ни с сего слёз, сами глазные яблоки, кажется, закатываются под затылок, голова тяжелеет и клонится вбок, шея ноет… Словом, чувство того, что ты вот-вот развалишься по частям, не покидает долго, овладевает телом, делает походку похожей на шажки хромой утки, отдаётся в каждой мышце?— со стороны выглядит как минимум смешно. Правда, стоило ему только потереть веки и сморгнуть, как до него дошло?— так громко хохочут сейчас отнюдь не над ним.—?Мы сидели без дела, а тут такое! Нет, ну ты представь?— сам Би Би протягивает гитару в наши руки, а мы таращимся и слова сказать не можем! Так… так волнительно! —?Холли всплеснул руками, едва не заехав брату по лицу. Тот, правда, лишь рассмеялся?— Винтер-младший умилительно восклицал, говорил с такой живостью, будто был чем-то в крайней степени удивлён.—?Да, без дела сидели, как же,?— старший возразил, чуть посмеиваясь, плеснул в жестяную кружку виски и продолжил,?— вот потому я и говорю всегда, что ему нельзя пить?— память на раз отшибает. Мы не без дела сидели, а ты?— он указал пальцем на младшего,?— в особенности. Вопил, стонал, хрипел, а между этим визжал так, будто себе же на шары грохнулся.От этого Холли нарочито по-детски, будто обиженно надул губы, что-то буркнул и потянулся к брату. Тот чуть отвёл руку с кружкой, но младший всё же дотянулся, обхватил ладонь брата своей, притянул к себе и хлебнул; Джонни поспешил утянуть ёмкость обратно, едва не пролив половину содержимого тому на рубашку. Щёлкнул по носу, как это обычно делают детям-непоседам, допил виски залпом и, сложив руки на коленях, продолжил:—?А гитару у него я попросил. Он внезапно согласился, протянул нам, а потом я ещё и у тебя её еле выхватил?— ты так в неё уцепился, что, вот правду сказать, отпусти он тогда гриф?— ты бы со стула грохнулся. —?Джонни взял паузу, Болан же внезапно рассмеялся, чуть подтолкнув мальчишку в плечо. —?Дюжим трудом отобрав у тебя гитару, я чуть подтянул струны и начал играть твою любимую. Тебе даже вроде понравилось.Холли прильнул к нему.—?Мне нравится всё, что ты играешь,?— он чуть взлохматил брату пряди над ухом в попытке их заправить,?— всё, что поёшь… Особенно когда для меня.Старший приобнял того поперёк грудины и чуть придвинул к себе. Болан обвёл их взглядом, присвистнул?— у него всегда выходило так пошло, протяжно и звонко, что каждый услышавший успевал смутиться, а то и покраснеть,?— и поднял из-под ног фляжку, налив себе чего-то бледно-жёлтого в гранённый стакан.—?Да-а, пить ему нельзя уж точно,?— прервался, выпил залпом, прижав руку к губам и звучно нюхнув. —?Ты же старше, запретил бы.—?Такой милой мордашке попробуй что запрети?— так надуется, отвернётся, запыхтит, в другой комнате спать ляжет… —?он легко ухватил мальчишку за щёчки, потрепал и после погладил под глазами одними только пальцами.—?На сегодня я?— всё,?— он затих, посмотрев брату в глаза, но не выдержал долго и рассмеялся. —?Эту ночь я хочу запомнить…Микки чувствовал, что прерывает их в самый для того неподходящий момент, но всё же прошёл ближе, встал у Марка за спиной и, негромко кашлянув, спросил:—?У вас четвёртой кружки не найдётся?Холли удивлённо вытаращился, тут же себя одёрнул, резко выпрямился и посмотрел на него в упор. Остальные сидели так, как и до этого?— столь внезапное появление их не удивило, не напугало.—?Разумеется. Бери,?— Винтер-старший взглядом указал на красный стакан в белых глазоревых кляксах.—?Шампанское будешь? —?Болан чуть приподнял флягу.Это было какое-то дежа вю?— вновь Финну захотелось покрутить пальцем у виска, одним взглядом спросить, всё ли у его спутника в порядке с головой, но вместо этого он выразился словами, не грубо, даже без намёка на раздражение.—?Ты действительно вёз во фляге шампанское?Тот лишь пожал плечами.—?Дом Периньон, три года, фруктовые нотки. Правда, не пенится совсем, но вкусное. Тебе налить?—?Пожалуй, обойдусь.В руки Джонни неловко передали тару; Доусон вылил всё, что осталось в бутылке, вернув стакан Финну. Руки у того мерзко дрожали?— он сам так про это думал, потому что дрожь в кистях отдавалась зудом, как от касательно идущей по коже иголки, в локоть.Джонни щёлкнул пальцами по ножке низенького самодельного табурета, обратив его внимание на себя, и перекинул доску рядом с едва выровненной кучей сухих стеблей, указав на неё мизинцем. Микки чуть слышно ойкнул, раздосадованно оглядел пыльную подпорку и, про себя помолившись, чтобы в мягком месте после неё не осталось заноз, неловко осел, едва не выпав спиной. Ему даже стало ясно, почему в округе столько церквей?— выжить тут можно только с божьей помощью, но и она навряд ли настигнет такие мелочи. Жаль, очень жаль.—?Тут с тобой кое-кто познакомиться ещё с утра хотел, но не стал,?— Доусон кивком указал на сгорбившегося и ставшего оттого лбом ему самому по нижние рёбра Холли; тот хлопнул розовыми глазёнками, с пару секунд пропялился перед собой и резко покраснел. Румянец на белых щеках был виден чётко, во всех оттенках, будто сыпь у ребёнка, объевшегося сладким. —?Он бы тогда и представился, но уж точно не пережил, если бы ты в своём состоянии забыл его имя.Винтер-старший коротко хохотнул, уперев брату ладонь между лопаток и легко подтолкнув того вперёд. Младший неуверенно протянул руку, прикрыл глаза и вздрогнул, когда Микки коснулся его пальцев своими. Джонни кашлянул, напомнив брату, что пора бы уже и представиться, и тот едва глянул на Финна из-под ресниц.—?Эдгар Холланд Винтер. Холли, Эдди, обращайтесь, как захотите,?— он посмотрел на Микки; лицо у того прояснилось, и он почти радостно закивал,?— только, прошу, Эдиком не зовите.Все рассмеялись; только Винтер-младший лишь раз стеснительно хохотнул, непрерывно глядя на нового знакомого. Ему хотелось бы спросить о многом, но он никак не мог раскрыть рта: непрерывно разглядывал руки, чудну?ю светло-рыжую рубашку, завязанную крупным узлом на животе, и туфли с каблучком, как для чечётки. Не только рубашка?— весь он в глазах Эдгара был чудной. Не чуднее Марка?— тот выделялся сильно, ходил во всём пёстром и даже иногда блёстки на лицо мазал, прямо над тенями, пурпурными или красными, и за то Джонни справедливо звал его ?павлином?,?— но… Его образ цеплял, и что-то было в нём такое, что Эдгар видел и в своём брате.—?Как скажешь,?— Финн тепло улыбнулся. —?Эдди, значит…—?Мик, не сходишь за виски? Бутылки стоят в кухне, за мешками с углём?— если их, конечно, никто не перепрятал,?— Джонни пронзительно посмотрел на брата. Тот лишь повёл плечами и улыбнулся так, как улыбался бы подросток матери, пряча за спиной разбитую вазу.Финн кивнул, ушёл в дом. Правда, кое-что осложнило поисковую задачу: он так и не спросил, где находится кухня, и потому скитался по комнатам, наверное, около получаса. Бутылки всё же нашлись, правда, не за углём; штуки четыре были обёрнуты ветошью и расставлены в тёмном месте между кухонными тумбами.Когда же он вернулся на улицу, Эдгар говорил что-то о церкви?— не то сожжённой, не то заброшенной, в которой обитала девушка, то ли дух самой постройки, то ли призрак?— неотпетая душа, скитающаяся по примыкающей территории глубокими ночами. Знакомый знакомого знакомого Холли как-то видел её краем глаза, отчего поседел, облысел, схватил инсульт, потерял слух и ослеп на левую сторону; она гналась за ним по церковному кладбищу, но бедолага упал, запнувшись о выпирающий между могилами корень?— его протащили лицом по грязи и оттяпали зубищами ладонь, отчего по конечности пошла гонорея,?— так сказал сам младший, хоть и подразумевал под этим явно гангрену.Марк хохотал, держа руку возле рта?— должно быть, на время начала рассказа он как раз хлебнул шампанского. Джонни уже распластался на траве за спиной, коленями держась за перевёрнутый табурет, рукой же сжимая рубашку на животе и сильно вдавливая в него кулаком,?— иначе он, того и гляди, со смеху бы лопнул.—?Хватит тебе. Такая душехолодящая история, а ты смеёшься… И ты тоже. Неужто у вас в Англии страшилки не рассказывают? —?Он недоумённо глянул на Марка; теперь тот сжимал рукой нос, потому как шампанское проглотить не смог, и Дом Периньон пошёл по иному пути?— через ноздри. Болан помотал головой, ткнув Джонни носком туфли под бок.—?Душеледенящая, Эдди. А страшилки у них те ещё?— псы со светящейся мордой и зеленокожие дети, у их соседей так вообще гномы какие-то.—?Лепреконы, не гномы. И это?— не страшилка, а народная легенда,?— Микки подошёл к Винтеру-старшему, протянув тому запечатанный виски. —?И у нас много жуткого?— на каждое графство свои страхи, у каждого?— свой призрак и своё лесное чудище.Холланд присел к нему поближе, заглянув ему в лицо и потерев руки. Радужки у него стали совсем красные, зрачки очень мелкие, улыбка?— широкая, озорная, а голос слащавый, лилейный:—?Ты же тоже из какого-то графства? У вас же своя легенда есть?—?Да, я из Суррея,?— Финн потёр переносицу, в пять секунд тактичной паузы пытаясь вспомнить хоть что-нибудь, что могло бы если не напугать, то хотя бы заставить легко поёжиться или обернуться. К несчастью, ничего подобного на ум не приходило, и он начал с обобщения:?— У нас много чего случалось, люди многое видели?— по барам мы в окрестностях первые…Он кашлянул в руку, уставившись на Марка, но тот перенять на себя роль рассказчика?— а ему она, несомненно, шла куда больше?— не спешил; только втянул щеки и едва слышно хлопнул ладонями.—… Во всём городе говорят, молва быстро разносится. Целыми улицами, бывает, собираемся и начинаем бай… кхм, жуткие истории из жизни земляков друг другу рассказывать.Эдди почти повис у него на плече, слушал внимательно и, казалось, даже не моргал.Джо посмеивался, предвкушая нечто грандиозное: либо внезапно действительно страшную легенду, либо случай не менее жуткий?— мученическую смерть Микки от груды вопросов младшего, а если и не смерть?— душевную болезнь уж точно.—?А расскажи. Ну пожалуйста… —?Винтер-младший прильнул к нему, облокотился о него сбоку так, что тот чуть не упал.Старший понимающе протянул Финну виски. Между тем рассказчик уселся султаном на соломе, придвинувшись ближе к потрескивающему костру, и очертил в воздухе полукруг одной ладонью.Все выжидающе затихли; слышны были только скрипы сверчков и громкие, как крики, аритмичные трели ночных птиц. Холодный ветер ощутимо скользнул по коже, огонь разметался, вспыхнул по сторонам, сразу после сжался и скукожился. Случайность, но какая удачная…—?Это было в далёких тридцатых… Ну, не сказать, что так уж прямо давно, но все свидетели тех событий, уверяю, седые, если всё ещё живы. Тогда, страшно-жарким летом, многие оставляли окна открытыми, чтобы воздух ходил. Так одна мадам?— первая из многих,?— легла спать ранним вечером у окна. Сон был безмятежен, пока его не нарушил шаркающий звук. ?Воздух залупается??— так было принято говорить о внезапных ночных сквозняках, шумящих шторами или бумагами, и дама подумала также, напрасно не придав звуку никакого значения…—?Воздух что? —?прервал Эдгар, приподняв руку.—?Залупается. Ну, это как ?шаркает? или ?шалит?, ?нарывается?… Много значений, в общем,?— он отвернулся от Винтера-младшего и, отпив виски, продолжил:?— Итак, женщина спала, пока по полу не громыхнуло совсем рядом с ней. Тогда же она сморгнула, краем глаза заприметив мутный силуэт?— он шевелился, издавал странные звуки; кашлял, цокал тросточкой и шелестел, будто одетый в такую погоду в претяжёлое пальто. Дышал звучно, грузно сопел. По комнате разносился звук стригущихся волос, скрип зубов… Она не выдержала, вскочила, резко села и устремила взгляд перед собой… —?тут Финн начал переходить на шёпот, чтобы было зловеще и эффектно, но самому ему от всего этого очень хотелось смеяться.Чтобы спрятать смешок, он кашлянул, а сразу после сделал это ещё громче и хрипче?— ровно три раза. Ладонь тут же оказалась вытянута перед ним; поначалу прямая, а после резко скрюченная в пальцах для пущей жуткости.—?На неё пристально, как в зеркало, глядело нечто… Старик, сухой, стенающий, совсем низкий, в одном только зелёном пальто, драных брюках и ботинках с оторванным носом, неопрятный и бородатый. Словом?— бродяга; и всем бы он был похож на вора, и мадам уже собиралась завопить и позвать караульных, но пригляделась: под жиденькой бородой на шее?— порез, вспоровший горло, льющийся мерзкой тёмной кровью на пол. Она бы заорала, содрав себе связки, но от страха язык онемел?— она только хотела его ударить, как рука прошла прямиком сквозь его тело, свистнув воздухом. В ужасе дама закрыла глаза, что есть сил сжав веки, но в комнате стихло. Призрак исчез под утро, оставив только несмываемое пятно крови на полу…Во время рассказа Микки активно жестикулировал, но от этого Эдгар только шире улыбался.—?И-и-и… Всё? —?тот удивился, не переставая улыбаться?— только глаза вытаращил.—?Да. Представь, какой испуг…—?Да ну, испуг,?— младший махнул рукой, поджав губы. —?Думаю, если и есть призраки, то они существуют не для того, чтобы просто пугать. Вот мстить, или там даже делать то, чего их больной голове хотелось при жизни?— это да. И это совсем не страшно, когда просто пугают. Страшно, когда глаза выкалывают, или там спину жгут, или руку калечат…—?Ага, чтобы по ней ?гонорея пошла?,?— Джонни посмотрел на брата, едва сдерживая смех.—?Ой, ладно тебе. Всю жизнь припоминать теперь будешь,?— Эдди привстал, посмотрел на небо, поразительно чистое, светлое от звёзд, потом?— на часы, подвязанные клочком кожаного ремня на руке, поднял старшего под локоть и будто с грустью прервал:?— Пора бы уже идти спать.Радостные, но порядком измотанные, они поплелись домой, едва не забыв потушить костёр.***—?Плохая идея. Тут тебя комары сожрут, да и если будут заморозки… Ещё и термиты по ногам ползают,?— Эдгар поморщился, окинув взглядом веранду.Марк почему-то захотел спать под небом?— ему подавай романтики, чтобы лежать на холоде и греть друг друга остатками тепла в теле, перетягивать покрывало и встречать рассвет, приобнявшись, носом в подушку, среди сухой земли и досок. С учётом вышесказанного вместе с тем придётся ещё и совсем любовно хлопать друг друга ладонью по спине, скидывая дохлых москитов на пол, и синхронно пинать ногами матрац, стряхивая муравьёв.—?Зато вместе. Правда, Пальчики? —?он хлопнул Микки по спине, сразу же всунув тому в руки подушку; Финну предстояло единолично соорудить округлое подобие кровати на пружинистом каркасе, не пойми откуда взявшемся у братьев под лестницей, пока его спутник вёл с оными не особо продуктивный спор. —?И рассвет видно будет, а я уж помню?— он тут чудесен.Джонни повесил на торчащий гвоздь ковбойскую шляпу, такую американскую?— Микки только в вестернах её и видел,?— и подошёл к Марку близко, будто намереваясь вразумить подзатыльником.—?Рассвет чудесен, не спорю, но светает тут часа в четыре, так что ты его хоть как проспишь. Кстати,?— он схватил младшего за руку, отвёл рукав его рубашки и глянул на наручные часы,?— без малого три часа осталось. Если хочешь?— можешь дождаться, но я тебя знаю?— ты при свете не уснёшь, да и разбужу я вас в любом случае не позже девяти.Болан закивал, но это было скорее из чувства такта. Чего не говори, спорить с ним?— бесполезно, и Доусон, очевидно, хорошо об этом знал; потому просто махнул рукой, приобнял младшего и развернулся, ненадолго замерев в дверном проёме:—?Если что будет нужно?— мы в нашей комнате.—?Нашей? —?Микки замер в наклоне, держа в руке подушку. —?Вы живёте в одной комнате?—?У них всё, как бы сказать, фривольно,?— Марк говорил полушёпотом, —…знаешь, культура другая…—?Фривольно? Из какого века это слово? —?Эдди крикнул уже из-за стены, и, судя по звукам, получил за это по шее.Пока Микки заканчивал с постелью, Болан опёрся о перила и вгляделся в небо: меж ярких огней горела полоса, похожая больше на рассыпанную горсть муки, нежели на разлитое молоко, и именно за полосой был прекрасно виден небесный свод?— не тёмно-синий, больше пурпурный, как баклажановая кожурка, в розоватых крапинках, потрясающий переливами цвета. До самого горизонта за небо цеплялись острые голые ветви?— совсем сухие, чёрные, и каждый сучок на них казался тощим обугленным пальцем, скребущимся выше, дальше, ползущим сквозь ночной эфир к ещё не вставшему солнцу. ?Что ж?,?— пронеслось у него в голове, когда он мельком глянул на Финна,?— ?через тернии к звёздам, Пальчики?.Собранную им кровать назвать кроватью было сложно?— лежать жёстко, пружины скрипучие донельзя?— лишний раз не двинешься, да и деревянные стены фамильного дома, как оказалось, очень тонкие?— пока Марк чуть подпрыгивал на кровати в попытке размять матрац, в какой-то близкой к ним комнате дома пошло захихикали. Впрочем, возню Винтеров им тоже было слышно: Джонни разливал виски, Эдгар просил рюмку, после просил спеть и дать сыграть на гитаре. Музыку братьев Микки ни разу не слышал, но сейчас ему определённо предоставится шанс, пусть он этому совсем и не рад.Марк подлез совсем близко, цапанул пальцами за спину и закинул ногу сбоку, вторую просунув Финну между ног поближе к коленям?— туда, где теплее. Рукой залез под рубашку, оставив её прямиком на груди; в этом не было намёка, но каждому из них так было спокойнее.До слуха доносились аккорды и стук, наверное, о тумбочку или табуретку?— ритмичный, чёткий, перемежаемый со щелчками по стеклу; словом, превесёлая перкуссия на подручных предметах.—?А петь мальчишка будет, нет? —?Микки повернулся к Марку, приобняв того за спину.Тот усмехнулся, толкнулся ногами и лёг чуть выше. Его указательный палец стучал по подушке, немного обгоняя ритм перкуссии?— песню он точно знал и вот-вот начал бы подпевать.—?Почему ты зовёшь его мальчишкой? Он, между прочим, старше тебя,?— он улыбнулся и чуть развёл руками, мол ?невероятно, но факт?; сказать, что Финн был удивлён?— ничего не сказать,?— да и меня тоже. На год.Из-за стены послышалось несинхронное пение братьев?— красивое, пусть и хриплое.???????? ???? ????????, ?????? ?????? ???????? ?????????? ????????—?Кстати, не удивлюсь, если Эдди завтра потащит тебя в ту самую церковь,?— Болан отвёл взгляд, будто вспоминая что-то давнее, полузабытое, и от этого улыбка его стала ещё шире. —?Сходи с ним, там красиво. Окрестности посмотришь…???????? ???? ????????, ?????? ???? ???????????? ???????? ????????—?… тебе точно пойдёт на пользу. А послезавтра мы с тобой, может, выйдем в люди?— не всё же время тебе дома сидеть. И учти?— от меня ты не отвертишься; пойдёшь, даже если не очень захочешь,?— он придвинулся чуть ближе к лицу Микки, прищурившись и посмотрев прямо в глаза не то с трепетной любовью, не то с вызовом.???????? ???? ????????, ?????? ?????? ???????? ?????????? ????????, ???????? ?????? ?????????? ????????Финн почти спал; только слушал голос Марка, слова песни, ночной ветер, шумящий пылью, и?— совсем немного?— перкуссию. Кто бы её ни выстукивал, делал он это мастерски; в голове сразу промелькнула мысль о совместном концерте, или хотя бы репетиции?— просто собраться, поджемовать, набросать пару песен…???? ????????, ???????? ???? ???????? ???????? ??????'???? ????????—?Ты не поверишь?— тебе даже не нужно меня уговаривать.???????? ???? ????????, ???????? ???? ?????? ?????????? ????????—?Ты прав?— не поверю,?— Марк чуть приподнялся на локте и согнул ноги под полотенцем, заменившем им одеяло; упёрся коленками в живот и лёг ему на руку. В следующее же мгновение он ткнулся носом Финну в щёку, зашептав прямо в ухо:?— И потому всё-таки попробую.???????? ???? ????????, ??????'?? ?????????? ?????? ????????Поцелуй не получался страстным, но точно был приятен обоим; Болан имел привычку постанывать, кусать губы?— сейчас это было даже забавным. Он всегда издавал не особо приличные звуки, когда целовали его?— рьяно, напористо, или же, напротив, нежно и будто пугливо,?— сопел, громко сглатывал, мурчал?— пусть Микки и сравнил бы этот звук скорее с тарахтением работающей на грани возможностей техники, нежели с упоённым урчанием приласканной кошки. И самому Финну всё это очень нравилось.???????? ???? ????????, ??????'?? ???????? ???????? ????????Рука Марка прошлась по шее, по щетине, замерев на подбородке. Он не спешил отстраниться, но глаза его почему-то страшно округлились. Микки хотел уже прервать поцелуй и спросить, что случилось, но тут же его щёку обжёг удар, и обжёг так резко, что он громко, протяжно ойкнул, едва не прикусив Болану кончик языка.—?Там такой комар огромный был, ты бы видел! Не комар, а комарище с длиннющими волосатыми лапами… бр-р-р,?— он мельком откинулся на подушке, испуганно вытаращившись на размазанное по ладони насекомое.???????? ???? ????????, ?????? ?????? ???????? ?????????? ????????, ???????? ?????? ?????????? ????????—?Господи,?— Финн истерично хохотнул,?— это?— лучшая ночь в моей жизни.И Марк смеялся с ним в унисон; смеялся, чего точно не делал бы, знай он, что Микки говорит вовсе без сарказма.