Действие двадцатое (1/1)

— Такими темпами от Юниона ничего не останется, — Себастьян Кастелланос не сводил усталого, но решительного взгляда с огромного куска города, нависающего над маленьким по сравнению с ним островком из нескольких улиц, где Себастьяну и Роуз предстояло посетить театр — его светящаяся вывеска вызывающе пробивалась через морок, стоящий в воздухе.— Времени у нас мало, вскоре даже терминалы не помогут, — под большой глыбой, которая могла раздавить тебя в любую секунду, Роуз было не по себе.Мужчина опустил тёмные глаза на зажатый в руке пистолет, на хмуром лице экс-детектива морщины стали ещё чётче:— В этот раз мы покончим с ним и заберём Лили.Аддерли кивнула, всей душой разделяя его настрой. Они идут ва-банк: либо убивают фотографа и спасают Лили, либо умирают. Последний рывок — и долгожданный конец этого бесконечного кошмара. Роуз было так плохо физически и душевно, но она почти привыкла к такому состоянию — вот-вот боль переполнит её и девушка перестанет что-либо чувствовать. Может это было бы к лучшему?Прикрывая друг друга, они шли вперёд по изломанному асфальту. Ноги то и дело спотыкались о приподнятые куски дороги и мусор. С каждым приближающимся к театру шагом возвращался угаснувший страх. Они на территории врага, но никто до сих пор не напал. Девушке кажется, что монстры притаились в самых тёмных уголках улиц, не мешая Роуз и Себастьяну добраться до ловушки. О, Аддерли не сомневалась: приём им уже подготовили.На заборе из колючей проволоки висели кусочки одежды и плоти, в кое-каких местах запутались оторванная рука и нога. Но внимание привлекали не эти жуткие детали, а две картины, обвитые металлической нитью. Возле них лежал труп солдата, к голове которого ножом была прибита небольшая фотография. — Началось, — Роуз устала от фотографий. Никогда их не любила, а теперь, если вырвется, они станут для неё ещё и напоминанием о психопате-убийце.Пока Себастьян читал послание, Роуз выискивала лазейку: забор преградил им путь к театру, до которого оставалось совсем ничего. Она даже рискнула просунуть руку между проволокой, но, как и ожидала, это не сработало — тотчас невидимый барьер оттолкнул Аддерли, а на тыльной стороне её ладони появились две царапины, словно она всё-таки задела преграду.— Чёрт, ничего! — Роуз вынуждена была сдаться и вернуться к детективу.— Думаешь твоя проволока меня остановит? — сквозь стиснутые зубы процедил мужчина.Коммуникатор внезапно завибрировал, как назойливый старый будильник. Из него полилась мелодия, искажённая помехами. Себастьяну пришлось немного повозиться,чтобы настроить частоту. Раздался треск, резко перешедший в дикий женский крик, от которого на затылке встали волосы дыбом — Аддерли едва сдержала себя, чтобы не вырвать коммуникатор из рук Кастелланоса и не метнуть эту рацию в бездну, окружавшую их остров. Но хуже всего стало, когда крик оборвался, а на его место пришёл детский плач. Руки Себастьяна задрожали — мужчина выглядел так, будто собирался в эту же секунду броситься в театр, даже если бы пришлось оставить кусочки себя на преграде. Роуз прикрыла глаза и досчитала до трёх, пытаясь успокоиться. Под всхлипы Лили сделать это было сложно. Она плачет, а не кричит, значит прямо сейчас фотограф не делает ей больно. Он хочет разозлить их ещё больше, чтобы гнев пеленой застелил глаза и они оступились.— Напугал маленькую девочку — какое достижение! Гордишься собой? А с нами встретиться лицом к лицу не хочешь? — Роуз прорвало, она даже не заметила, что плач утих. Провоцировать и дразнить человека, который за одну секунду может оказаться за спиной и оставить в ней свой нож — глупая идея. Но фотограф слишком любил играться, преследовать и демонстрировать свои произведения, иначе давно бы убил детективов. Это его и погубит. — Или занят своими бессмысленными убийствами, которые ты называешь шедеврами?Себастьян уставился на неё, как на безумную. Он боялся за Лили, боялся, что фотограф отыграется на его дочери. Роуз и сама этого опасалась, но она чувствовала, что вредить девочке так скоро он не будет. Лили остаётся Ядром и самым сильным человеком в системе. Если перестараться с её запугиванием, последствия могут быть ужасными и для самого психа.После небольшой паузы фотограф рассмеялся.— Детектив Аддерли, вам не интересно глянуть, что я сделал с Эмили?Одним вопросом он уничтожил её непрочную броню из хладнокровия. Он специально выжидал, пока она вспомнит сестру, вспомнит, насколько была беспомощной, когда Эмили убивали и когда дело безуспешно расследовали, а саму Аддерли от него отстранили? Роуз ведь поверила, что из-за влияния STEM и морального и физического истощения она не испытывает те эмоции, что поглотили её в Кримсон-Сити. Но Стефано смаковал каждое слово, упоминая Эмили, а у Аддерли перед глазами вновь возникло безголовое тело в синем окровавленном платье — всё, что осталось от единственного близкого человека. От злости Роуз затрясло, она едва стояла на ногах.— По правде, без вас картина мне кажется незавершённой. Поэтому я никому её не показываю…— Заткнись! — вспыхнула девушка. — Ты за это ответишь!— Помню-помню, — он был явно доволен полученным эффектом. Теперь он точно знал, где надавить не только детективу Кастелланосу, но и Роуз. — Но шанс на это ещё надо заслужить.— Чего ты хочешь? — пока гнев и жажда мщения с новой силой разгорались внутри Аддерли, Себастьян смог совладать с своими эмоциями.— Вы недостойны встречи со мной, пока не научитесь ценить моё искусство! Сбежали от моей прекрасной Обскуры, не позволив ей творить. Прислушайтесь, детективы, и вы услышите. Крики отчаяния и боли — эхо моих трудов!Связь оборвалась, но тотчас коммуникатор поймал несколько новых сигналов, каждый из которых — душераздирающие вопли умирающих в мучениях людей.— Хочешь, чтобы мы оценили твою ?искусство?? То что надо, сукин сын.***Роуз и Себастьян стояли перед дверью, ведущей к подсобным помещениям. Коммуникатор показывал, что детективы рядом с картиной. До бара добраться было несложно, хоть после разговора со Стефано монстры вновь заполнили улицы. Но Кастелланос и Аддерли так приноровились, что им удалось быстро проскочить мимо кровожадных жителей. Сложнее всего было периодически включать коммуникатор, чтобы отследить сигнал, и снова и снова слышать женские мучительные вопли вперемешку с какой-то знакомой классической музыкой. Несчастная уже мертва, а её плоть теперь украшает одно из произведений этого Валентини, но Роуз никак не могла отделаться от навязчивых мыслей, что если поспешить, то они смогут её спасти.По дороге Себастьян рассказал, как они могут разозлить фотографа. Всё он узнал от Хоффман. По её словам, такие личности, как Стефано, заботятся только о себе. Возможно вывести из себя фотографа получится, если уничтожить что-то важное ему. Его картины.На каменной стене как раз такая и висела. На ней девушка в тёмном платье и с мешком на голове, словно обмотанная невидимыми верёвками, парила над двумя стульями. Поза её напоминала одну из балетных. К пальцам рук и ноги были привязаны мешочки. Такие же мешочки виднелись и на фоне — они напоминали лампочки. Не хотелось признавать, но в таком виде картина Роуз понравилась. Она-то ожидала очередное убийство, застрявшее в петле времени.?Это тоже убийство, просто поданное в красивой обёртке?, — попрекнула себя Аддерли. Девушка на фото — всего лишь мёртвое тело, её истерзанные ноги и истеричные вопли из коммуникатора заставляли задуматься, как долго она страдала перед смертью. А что хранилось в разбросанных по картине мешочка становится ясно, как только замечаешь кровавые разводы на старой ткани. С Эмили и другими жертвами было тоже самое. В глазах этого художника они не были живыми людьми — всего лишь материалы для удовлетворения его извращённого вкуса.Роуз вышла к картине, оставив Себастьяна позади себя.— Я хочу это сделать.Себастьян не возражал.Роуз замахнулась: на мгновение на месте незнакомой девушки она увидела Эмили — лицо сестры также было спрятано в мешке, Аддерли узнала её по синему платью. Рука замешкалась, но всё равно неумолимо опустилась на полотно. Лезвие коснуться его не успело. Из картины вырвалась рука и остановила девушку, с нечеловеческой силой потянула её к себе. Себастьян вцепился в плечо напарницы, попытался оттащить её от картины, но в итоге и Кастелланоса, и Аддерли поглотила секундная тьма, как при переходе в подземный комплекс.Пространство вокруг изменилось. Больше не было каменной стены — детективы стояли посреди просторного зала. На месте картины висело изувеченное тело с мешком на голове. Поза была такая же, как у девушки с фотографии, те же мешочки на руках и два стула, над которыми она парила. Вот она — сама суть картины. Как Роуз и думала — всего лишь изувеченное тело бедной женщины. Чтобы она встала в нужную позу, фотограф разрубил её ноги, руки и туловище, а после переставлял части по своему желанию, словно перед ним была шарнирная кукла, закрепил всё колючей проволокой. Вот и весь шедевр.Внезапно Роуз и Себастьяна вытолкнуло из помещения, а перед их носом громко захлопнулись решётчатые ворота.— Чёрт, придётся искать ключ! — Себастьян дёргал ворота в безуспешной попытке их открыть.— Что это за место? Мы внутри картины? — Роуз обвела взглядом мрачный коридор, напоминавший заброшенную галерею. На голых потрескавшихся стенах висели только пустые рамки. В конце коридора виднелся проход, к нему детективы и направились. Вокруг были только стены, но Роуз напряжённо оглядывалась по сторонам. Это место не Юнион, фотограф смог создать собственный маленький мирок, который меняется, как того пожелает создатель.Пространство перед глазами зарябило — Роуз схватилась за голову, чувствуя болезненные ритмичные пульсации. Себастьян тоже остановился, массируя виски. Снова раздался мучительный женский крик. На месте рамки, возле которой стояли Роуз и Себастьян, появилось окно. За стеклом мелькали неясные силуэты. Это фотограф и его жертва. Женщина кричала, пока от неё что-то отрезали. А Стефано с нескрываемым наслаждением лепетал про то, насколько человеческая плоть превосходный материал. Приходилось продвигаться по коридору, стиснув зубы от боли и ярости.?Боже, просто убей её и делай своё ?искусство?! — Роуз думала, что сойдёт с ума, если крики не утихнут. Девушка даже не заметила, как заткнула уши, но это не помогло. Она всё ещё слышала. — Неужели тебе самому не надоело?? — хуже всего, что она представляла Эмили на месте жертвы, даже голос в какое-то мгновение стал до боли похожим на Льюис. Возле театра Стефано хватило упомянуть сестру, чтобы запустить разрушающий для Аддерли процесс. Теперь она будет во всём видеть Эмили? Он тоже устал от криков, но вместо того, чтобы убить девушку, отрезал ей язык. Роуз и Себастьян как раз добрались до прохода. Видения наконец перестали их мучить, и оба детектива чувствовали себя паршиво. Лучше бы им путь преградило десять одержимых. Они переводили дух перед столиком с подставкой, на которой изящно выгибалась отрубленная рука. Маленький ключик блестел между большим и указательным пальцем.— Ты как? Очень бледная, — подметил Себастьян, когда взглянул на восковое лицо Аддерли.— Это всё из-за освещения, — девушка склонилась к руке и, нежно придерживая, вытянула ключ. Комната на секунду задрожала. Воздух изменился, стал плотнее и тяжелее. В коридоре что-то с грохотом и скрежетом упало на пол, а за этим последовал громкий топот в их сторону, раздались знакомые стоны наслаждения и боли. Обскура.Спрятаться в комнате получилось бы только за столиком, но детективы не успели: Обскура протиснула свою камеру на гибкой гармошке в дверной проём и сразу же ослепила обоих вспышкой. Роуз пошатнулась, хаотично болтая перед собой руками — ключ с жалобным звоном упал на пол.— Роуз, в сторону! — Себастьян оттолкнул её, после чего издал страшный хрип. Аддерли через слёзы смогла приоткрыть глаза: Обскура, придавив руки детектива к полу мощными ногами, нависала над ним, как паук над жалкой мухой, которой уже не вырваться из его паутины. Если ничего не предпринять, Себастьяна убьют. Девушка одним рывком оказалась у ноги чудовища, не понимая, что собирается делать дальше. Но, пока панические мысли не могли выдать ничего толкового, тело действовало само. Оно достало нож и принялось беспорядочно пронзать прогнившую плоть Обскуры. Девушка била с такой ярость, что лезвие вздрагивало на рукоятке и норовило вот-вот отвалиться. Роуз резко остановилась, когда почувствовала давящий взгляд на себе. Камера Обскуры смотрела прямо на неё: фокусировочный мех позволял развернуть ?голову? так, не двигая остальным туловищем. Аддерли видела своё искажённое отражение в объективе монстра. А в его глубине за всеми линзами и зеркалами скрывалось что-то иное — через Обскуру за происходящим наблюдал её безумный хозяин.Руки Аддерли были в мерзкой вонючей слизи и маленьких обрывках серой кожи. Обскура слегка опустила объектив, направленный теперь на них. Она как будто пыталась убедиться, что это Роуз напала на неё. Раненная нога монстра дёрнулась — Аддерли поняла, что произойдёт, слишком поздно, она уже отлетела и ударилась головой об пол. Всё вокруг заискрилось. Приближающийся топот. Роуз лишь надеялась, что она отвлекла Обскуру от Себастьяна, но она не могла даже повернуться, чтобы взглянуть. Внушительная тёмная тень упала на Аддерли. Теперь Роуз запуталась в паутине. Она могла извиваться, пытаться вырваться, может успела бы дотянуться до пистолета и выстрелить хотя бы раз. Она могла бы бороться. Но Роуз не двигалась. Вместо Обскуры над собой она видела Эмили. К сестре подошла другая девушка. В памяти неожиданно всплыло её имя — Лори Браун. Рыжие кудри ещё одной новоприбывшей Роуз узнала сразу. Хлоя. Был ещё кто-то — Роуз чувствовала это. И правда девушки расступились, пропуская последнюю женщину поближе.— Мама?Роуз хотела отползти, но остальные девушки, заметив вялые движения, тут же ринулись к ней и прижали к полу, пресекая любые попытки на побег. Женщина присела и потянула руку к её лицу. С порезанного запястья капала кровь.Роуз резко открыла глаза и увидела перед собой тьму. Тело было так искалечено, что она уже привыкла к боли, стала с ней единым целом. Она сидела на стуле, руки были перекинуты через его спинку и связаны чем-то холодным и тонким. Растрёпанные волосы лезли в глаза. Страх, она его чувствовала, но не знала к чему или к кому. Всеми силами она пыталась высвободить руки, но от резких движений что-то острое впивалось в запястья. Поздно — кто-то шёл, медленно, специально растягивая каждый шаг. Сознание решило не задерживаться надолго — девушка снова провалилась в кошмарный сон.Она стояла перед зеркалом, но в отражении видела маленькую девочку в красной рубашке, заправленной в джинсовые бриджи. В дверь за спиной громко и беспрерывно заколотили.— Открывай, мелкая паршивка! Если мне придётся выбить дверь, ты об этом пожалеешь! — орал мужчина, голос которого был ей знаком.Роуз его боялась и вздрагивала от каждого гулкого удара. Как будто вот-вот к ней ворвётся обращённый.Но всё равно подошла к двери. Детская рука, которую она тянула к защёлке, дрожала и была неестественно тяжёлой. Предчувствие чего-то неминуемо мучительного зажало лёгкие и не позволяло дышать. Захотелось вернуться обратно на стул, только бы не оставаться в комнате.