Глава 10 Заброшенная шахта (1/1)

Бесшумно горели магические фонари, освещая коридоры старой, заброшенной шахты. Блуждая потерянным духом, шептал слабый, едва уловимый кожей ветерок, принося с поверхности ароматы дикой природы. Фалгур шёл неторопливо, но уверенно. За спиной, раскачиваясь из стороны в сторону, трепетал рваный плащ, а меч из лазурной стали, подвязанный виноградной лозой, слабо искрился, будто в недовольстве высказывая своё отношение к глубинам подземелья. На лице воина застыла маской серьёзная задумчивость: нахмуренный лоб, собранные в кучу брови и поджатые губы, сложившиеся в тонкую полоску. Всегда, сколько Небожитель себя помнил, он знал, чего желает и как этого достичь. Уверенность в собственных силах, возможностях, подстёгнутые полученным от рождения спокойным, рассудительным нравом, не раз выручали его на жизненном пути. Но ни разу за те годы, проведённые в Старом Мире, он не попадал в ситуации, вынуждающие его задумываться над простой, казалось бы, истинной. Прав ли тот, кто сильнее, и в чём выражена эта сила? В деньгах или армии? В убеждениях или желаниях? В законе или свободе? Сострадание?— черта человека, а не зверя, но не каждый её достоин и не каждый способен принять этот дар. Наблюдая за выбором других, Фалгур вечно откладывал в сторону мысли о том, а как бы поступил сам. Будь он в игре, сложись подобная ситуация в Иггдрасиле, то эти вопросы даже не промелькнули бы в мыслях. Но чувствуя, как в груди гулко стучит сердце, слыша, как по венам бежит горячая кровь, Небожитель застыл перед сложным выбором. Жизнь?— это не игра, а люди в ней не куклы без души и воли. Только недалёкий, не отличающий выдумки от реальности глупец, смело отбросит прочь собственное прошлое, приняв новый для себя мир и чуждые ему законы и порядки. —?Мой меч?— это кисть художника. Каждый взмах оставляет за собой несмываемый след. И какая в конце пути выйдет картина, зависит лишь от меня… —?прошептал Фалгур, не помня, где именно слышал эти слова, намертво засевшие в голове. Может в прочитанной книге, может из уст боевых товарищей по гильдии, а может и вовсе эти слова прошли сквозь бушующий шторм эпох, как отпечаток прошлой жизни. По обществу можно судить лишь раз увидев отдельные его элементы. Нравы, моральный облик и главенствующие в умах людей идеи. Однако эпохи скоротечны, а нормы переменчивы. То, что у одних вызвало бы недоумение, для других казалось обыденностью. Ещё с ранних лет в Старом Мире Фалгур увлёкся историей, в конечном итоге став преподавателем для растущих, неокрепших умов. В книгах и рассказах, легендах и мифах он вечно что-то искал, пытался понять, найти ответы, но при этом не знал самого вопроса. Возможно ли, что ещё тогда, до страсти к Иггдрасилю, Фалгур подсознательно старался отыскать Киэля Бархаду, не подозревая о том, что образ из видений жил далеко не в том мире, в будущем которого небо затянул ядовитый смог? На короткий миг лицо воина перекосилось в раздражении, а в глубине ясных, сапфировых глаз проскочили багровые тени клокочущей ярости. Его выводило из себя, что приходится блуждать в неведении, строя догадки на пустом месте. Недостаток информации в Девяти Мирах был равносилен слабости, а она, в свою очередь, вела к гибели и потому неудивительно, что гнев понемногу собирался в сердце Фалгура. В Иггдрасиле он был не простой эмоцией, особенно для воинов, использующих его как энергию для боевых приёмов. В отличии от заклинателей, полагающихся в подавляющем большинстве на ману, бойцы вступали в бой с нулевым уровнем ярости и только в сражении позволяли ей концентрироваться внутри. Но то, что было в мире нулей и единиц простой цифрой, обрело под собой фундамент, основу сил воина. Отчасти это роднило его с демонами, ведь последние, по крайней мере по законам Девяти Миров, также использовали эмоции для получения могущества, напрямую черпая из них силы как лорды Гнева и Желания, Алчности и Гордыни. Резко мотнув головой, на миг прикрыв глаза, Фалгур отмёл прочь кольнувший сознание гнев. Спокойствия требовал разум для поиска ответов, а отталкиваясь от эмоций, можно легко потеряться, сбиться с пути и наделать непоправимых ошибок. Петляющий тоннель вывел воина к развилке: не первой на пройденном пути. Но если раньше верное направление указывали вывешенные на балках магические фонари, то в этот раз оба коридора явно использовались бандитами. Задумавшись, коснувшись рукой подбородка, Фалгур внимательно осмотрелся, подмечая зорким глазом все детали. Наблюдательный, способный к анализу, он быстро приметил натоптанную землю в левом проходе, как и слабый ветерок, раскачивающий свисающие со стен нити серебристой паутины. Выбрав дорогу, Небожитель направился дальше. Изредка на высоком потолке, теряясь среди выпирающих скал, проглядывали металлические трубы воздуховодов: обветшалые, отдающие отливом бронзы, покосившиеся или просто раздавленные временем и землёй. Воздушные потоки продували глубины подземелья, подталкивая к выводу, что пещера не сквозная и рано или поздно, но он доберётся до самых её глубин. Ожидания не были долгими и вскоре до слуха Фалгура донёсся приглушённый грохот и топот десятка ног. Коридор вывел в просторный зал, ярко освещённый дюжиной магических фонарей. Высокий потолок терялся в сгущающемся сумраке и пришлось бы задрать голову, чтобы разглядеть его очертания. С противоположной от входа стороны бандиты соорудили баррикады из перевёрнутых столов, стульев, скамеек и пустых бочек. Невысокая, хлипкая, но ощетинившаяся десятками копий конструкция могла выдержать напор солдат или диких зверей. Из тонких, едва уловимых глазом щелей сверкали холодным металлом наконечники взведённых, арбалетных болтов, а ближе к краям, из-за стены щитов, выглядывали скорпионы?— маленькие катапульты, заряженные железными дротиками толщиной в руку ребёнка. Насчитав без малого с полсотни человек, Фалгур лениво обвёл глазами общий зал, бывший, по всей видимости, кухней лесного братства. Десятки проходов, гораздо меньших чем тот, что вёл на выход, раскинулись вдоль стен. Из одних, прикрытых тонкими занавесками, лился белый свет, а за другими тянулась в пустоту непроглядная тьма. Пара массивных валунов, давно сорвавшихся с потолка, огородили небольшую зону, в которой горели костры, а над ними висели внушительных размеров казаны, весело бурлящие наваристой похлёбкой. Разбросанные по полу столовые приборы с перевёрнутых столов и осколки разбившейся, керамической посуды, усеяли земли грудой хлама и следами прерванного, разлитого обеда. В отличии от первых разбойников, встретивших Фалгура перед входом в пещеру, засевшие в глубине проявляли поразительную сдержанность. Никто не смотрел на вторгнувшегося на их территорию врага с превосходством или пренебрежением, а больше со страхом, неуверенностью и толикой паники, отзывающейся дрожью в ногах. Мимо особо наблюдательных не скрылся и изогнутый клинок в руке воина, отобранный им у Брэйна Англаса, козырной карты всей банды. Надежда, что до последнего теплилась в сердцах негодяев, разбилась о суровую реальность. Напавший на них враг оказался сильнее того, кто и так в одиночку мог бы перебить весь отряд наёмников. Сопротивление не имело смысла, но никто не собирался просто сдаваться на волю чужаку, как гром среди ясного неба свалившегося на их головы. Конфликт допустим между равными, а не тогда, когда одна из сторон в бессчётное число раз превосходит другую. Фалгур не видел смысла в продолжении борьбы. Многое из того, что он собирался выяснить в бою, уже было ему ясно, а раз и сами бандиты понимали своё положение, то диалог между ними стал возможен. Шагнув навстречу разбойникам, напряжённо нацелившим на него арбалеты, воин вонзил в землю катану Англаса, как символ победы над противником. Сам мечник остался лежать без сознания в коридорах старой шахты. Фалгур ещё никого не убил на своём пути. Выросший в цивилизованном, пусть и далёком от утопии мире, он считал дикостью подобный, варварский подход, даже не смотря на то, что как бывший учитель истории отчасти понимал нравы жителей мира, краеугольным краем неписанного закона которых была грубая сила, а не главенство прав и свобод. И пусть в чужой храм не ходят со своими заветами, так просто отказываться от своего прошлого Фалгур не собирался, тем более вестись на поводу наивных, ребяческих эмоций заигравшегося в героя дурака, требующего наказать бандитов. Небожитель не спешил судить людей, о прошлом и настоящем которых ничего не знал. В просторном зале повисла гробовая тишина. Скрестив на груди руки, воин выжидал, сверля холодным, пробирающим морозом до костей взглядом собравшуюся перед ним толпу. Никто из людей не мог вынести на себе оказываемое Небожителем давление, хотя последний, по старой традиции Иггдрасиля, носил на себе артефакты, служащие для сокрытия силы и возможного, вражеского поиска сканирующими чарами. На короткий миг Фалгуру даже стало интересно, а способны ли будут люди почувствовать его мощь, учитывая колоссальную разницу в уровнях. Постепенно, тихий шёпот заразной чумой пролетел среди бандитов. Люди переглядывались между собой, вопрошали друг друга о том, что им делать дальше. Одни предлагали навалиться на врага толпой, пустив в ход арбалеты и скорпионы, но другие напоминали им, что Брэйн Англас не победил чужака. Третьи же строили догадки о том, кем мог бы быть Фалгур. Они же и привлекли наибольшее внимание Небожителя, ясно слышащего каждое слово на баррикаде. Незнакомые имена, города, страны, организации?— он всё запоминал, откладывая в голове новую, важную информацию. Порой простого наблюдения было достаточно для того, чтобы выяснить всё необходимое, без веской нужды задавать прорву наводящих вопросов. Знали ли разбойники, что он их слышал с двадцати шагов? Разумеется нет, иначе не приукрашивали бы свои высказывания крайне нелестными, отвратными сравнениями в отношении чужака. —?Кто ты такой? Чего тебе надо от нас? Ты пришёл от гильдии? Или тебя послал король? —?подал голос один из бандитов, высунув голову из-за стола. Невысокий, курносый и с глубоким шрамом, идущим от левого глаза к нижней губе. Хоть бандит и старался говорить уверенно, Фалгур чувствовал в его словах дрожь и готовность пустить петуха. —?Мне нужен главный,?— спокойно ответил воин, проигнорировав озвученные вопросы. Тут же лица всех бандитов, за исключением догадливых, моментально повернулись в сторону одного человека, неприметно засевшего у края баррикады. Поняв, что свои же соратники его и выдали, главарь, не имея выхода, поднялся на ноги, выступив по пояс над заваленным набок длинным столом. —?И что же уважаемый господин желает от меня? —?растянулся человек в лестной улыбке, с трудом различимой под густой, рыжей бородой. Высокий, широкоплечий, облачённый в шкуры зверей, он больше напоминал дикого варвара из легенд Старого Мира, но внешность была обманчива. В прищуренных глазах читался не дюжий интеллект человека, способного сколотить и держать в узде банду головорезов, насчитывающую почти сотню мечей. —?Может мы чем-то обидели вас? Уж простите, но не похоже, что вы намерены всех нас тут перерезать как скот, так что я уверен, что мы сможем договориться и решить ваш вопрос мирно. Только скажите, и я… Нет, все мы сделаем всё, о чём только попросите! —?развёл он руки в стороны, подначивая оставшихся бандитов яростно закивать вдогонку его словам. —?Есть кое-что, в чём вы можете оказаться полезными,?— протянул Фалгур в ответ, коснувшись рукой подбородка. Стоило только показать им силу, как разбойники вмиг стали шёлковыми и податливыми будто глина. Это было безусловным плюсом мира, где всё решалось остротой кинжала. —?И что же от нас требуется? —?сложив перед собой руки, демонстрируя покорность, главарь чуть склонил голову, подавшись вперёд. Выверенное до идеала представление, основанное на психологии восприятии, могло бы обмануть многих, но только не Фалгура, видящего человека насквозь. Дай он им шанс, и бандиты сразу вонзят нож в спину, но на их горе, как показала катана Англаса, слабое оружие не сможет его ранить, но и давать самой возможности воин не собирался. —?Сущая мелочь,?— махнул он рукой, позволив довольной улыбке отразиться на лице. —?Меня интересует ряд вопросов, на которые, я уверен, найду среди вас ответы. И в ваших же интересах, чтобы я остался доволен услышанным, в противном случае, вы разделите судьбу тех, кто остался за моей спиной,?— пригрозил Фалгур, вложив в голос холодной стали. —?Разумеется! Я с радостью просвещу вас по любому вопросу! —?выступил главарь вперёд, покинув укрытие. —?Может желаете пройти в мой кабинет? —?выделил он последнее слово, крайне неуместное в отношении старой, заброшенной шахты. —?Мои люди пока приведёт тут всё в порядок и даже принесут нам по такому поводу последнюю бочку отборного, дворфийского пива! Будьте моим гостем! Давайте забудем об этом неуместном инциденте. Я более чем уверен, что оставшаяся в дозоре группа просто спровоцировала вас, даже не подозревая о том, что такой уважаемый человек решил посетить наше скромное, лесное братство! —?продолжал заливаться соловьём главарь, демонстрируя подвешенный язык и чёткое владение речью. Фалгур молча кивнул, позволив разбойнику указать ему путь. Тот, бросив напоследок несколько команд своим людям, направился к противоположной стороне широкого зала, не забывая при этом продолжать литься хвалебными речами в адрес Небожителя, сумевшего без труда одолеть лучшего мечника Королевства. Однако, проходя мимо занавешенной толстой шторкой двери, до воина донеслось приглушённое рыдание и тихий, будто тонущий в воде хрип. Остановившись, недоумённо уставившись на ткань, скрывшую под собой один из множества путей из главного зала, Фалгур прислушался, напрягая до предела и так далёкий от человеческого чуткий слух. —?Что-то не так? —?впервые голос главаря опустился до шёпота. Заметив, как воин остановился, он напрягся, но попытался скрыть это под маской спокойствия. —?Что там? —?строго, как никогда прежде, спросил Фалгур, уставившись прямо в глаза разбойнику. —?Курятник,?— не промедлил тот с ответом. —?Парням иногда надо сбрасывать напряжение, но ввиду того, что до ближайшего крупного города два дня пешего пути, пришлось как-то выкручиваться. Поверьте, там нет ничего, что могло бы привлечь ваше внимание. Так, отработанный товар… —?попытался он свести всё в шутку, беззаботно махнув рукой. Фалгур нахмурился, прекрасно понимая, что его может ожидать по ту сторону толстой шторки. Не придя к единому решению во время пути по коридорам старой шахты, он намеревался до поры оставаться наблюдателем, занимаясь поисками ответов на насущные вопросы, а не спасением людей и карой преступников. Приоритеты были расставлены, но всего один неуместный, поданный не вовремя голос заставил усомниться в принятом решении. Протянув руку, схватив край толстой шторки, Фалгур сорвал её с петель. Тут же по обонянию ударил резкий смрад тухлой рыбы, заставивший его прикрыть нос ладонью. За тканью оказалась металлическая решётка, а за нею уходил вглубь узкий проход, в котором не разошлись бы двое взрослых людей. Поворот скрывал за собой источник шума, откуда лился яркий свет магического фонаря. Опустив на миг глаза к замку на решётке, Фалгур перевёл взгляд на главаря разбойников, покрывшегося бусинками холодного пота. —?Ключ… —?нарушил тишину Небожитель. В зале все смотрели именно на него. Кто-то громко сглотнул, кто-то боком потянулся к оружию, а третьи предпочли глянуть в сторону выхода, маячившего перед ними спасительным кругом. —?Он где-то здесь,?— покосился главарь на зал, сурово оглядев груды поваленного в спешке хлама. —?Мои люди его поищут, а как найдут, то сразу дадут нам знать. Согласны? —?Нет,?— бросил Фалгур в ответ, схватившись за прутья решётки. Потянув на себя, удивительным образом не почувствовав и толики сопротивления, он выдрал с корнем, прямо с куском скалы, весь внушительный косяк двери. Скрежет металла и грохот окатил ледяной водой наблюдавших за представлением бандитов. Задрожав как листья на ветру, они дружно отступили на шаг. Отбросив прочь решётку, со звоном пролетевшую весь зал и вонзившуюся в скалу противоположной стены, Фалгур вошёл внутрь узкого прохода, поманив пальцем главаря, велев ему идти следом. Коридор вывел воина в просторную комнату. Вдоль стен, скованные прибитыми к ним кандалами, сидели женщины, младшей из которых не было и четырнадцати лет. Совсем ещё девочка жалобно рыдала, забившись в угол. На светлой коже, бледной точно снег, яркими пятнами выделялись кровавые подтёки и успевшие сойти до желтизны следы старых побоев. Нагая, она дрожала от холода, жалобно прося маму забрать её домой. Оставшиеся же женщины ужаснули Фалгура пустым, лишённым разума взглядом, а одна из них, та, чьи волосы сверкали насыщенной медью, заставила не готового к подобному виду воина задержать дыхание. Живого места не было на теле девушки. Порезы и удары картиной ужаса отпечатались на светлой коже. На ногах не хватало пальцев. Из небольшой, но аккуратной груди торчала стрела, пробившая её насквозь, но так, чтобы не проникнуть под рёбра. Руки до локтей представляли из себя обожжённые, будто забытые на костре куски мяса. Её мучили, насиловали, пытали не ведая ни жалости, ни сострадания, но при этом не давали умереть. Однако, стекающая изо рта струйка крови, образовавшая под девушкой большую лужу, приводила к печальным выводам: она откусила себе язык, лишь бы сбежать от воплощённого в жизнь ада. —?Я ошибся,?— спокойно сказал Фалгур, на мгновение прикрыв глаза. Глубоко вдохнув, приняв решение, он вновь открыл веки, но вместо синевы бескрайнего неба, мир увидел тлеющие угольки готового вспыхнуть яростью костра.