2. Воссоединение. (1/1)

Стрелка на часах издевательски долго перемещалась с одной позиции на другую, словно время было замедлено, и каждая секунда казалась вечностью. Нет ничего хуже, чем ждать осознания. Даже момент, когда слышишь фатальную новость, не травмирует так сильно, как тот период, когда ждёшь понимания произошедшего, борешься с внутренним "Этого не может быть!" и надеешься, что вот-вот проснёшься, выбравшись из этого кошмара.Проснуться не получается. Осознать тоже. Но слёзы текут по щекам, как будто сами по себе, не спрашивая разрешения, не выискивая смысл.Поездка на ?Евровидение? для Србук закончилась куда более счастливо, чем казалось людям, видевшим только одну сторону медали. Да, она не прошла в финал, да, она не выдержала месиво под названием "Второй полуфинал", где, по её мнению, почти каждый был достоин пройти дальше и выступить на большой сцене ещё раз. Возможно, Србук грустила бы дольше и больше, если бы не человек, отношения с которымзародились в самых нелепых обстоятельствах. Виктор Крон явно не страдал от нехватки внимания от участниц и фанаток ?Евровидения?, но интерес с его стороны предназначался только Србук.

Обещания быть вместе даже сквозь расстояние казались такими призрачными, что девушка лишь улыбалась и пожимала плечами, не будучи уверенной, хорошая ли это идея: разъехаться по родным странам после конкурса и считать дни до следующей встречи, чтобы вновь прочувствовать весь спектр эмоций в объятиях друг друга. Она боялась, что та тонкая ниточка связи рано или поздно оборвётся либо с её стороны, либо со стороны Виктора. И тогда будет больно обоим, без сомнения. Но кем бы она была, если бы не рискнула? Так и сохранились их отношения на расстоянии, удивляя всех и каждого своей прочностью и взаимным доверием.И если бы у Србук спросили, была ли она счастлива в тот период, она бы с полной уверенностью ответила: ?Да?.Моменты счастья, к сожалению, невозможно растянуть до вечности. Они ограничены, ограничены так же, как человеческие способности, когда наступает непоправимое.Србук узнала о случившемся одной из первых: мама Виктора позвонила ей сразу, как только узнала сама. Пресса пока что молчала, выясняя обстоятельства, чтобы совсем скоро выступить с громким заявлением, навеять страх интригующими заголовками и заставить сердце пропустить удар, прочитав или услышав те самые слова, означающие неисправимый факт, поверить и признать который – задача не из лёгких.Виктор Крон был убит в результате теракта в городе Мальмё, Швеция.***– Мы не можем находиться в открытой местности после того, как нас обстреливали, – в голосе Луки звучали нотки паники, стремительно нарастающей и передающейся Дункану.– Не паникуй, пожалуйста, – Лоуренс знал, что эти слова никогда не действуют.– Я не паникую, я человек-спокойствие, – съязвил Хэнни. – Подумаешь, мы могли бы уже истекать кровью и видеть свет в конце тоннеля, но это мелочь, да, конечно, нужно просто успокоиться!Дункан придерживался одного важного принципа: паника ещё никому никогда не помогла. Она лишь то и делает, что мешает думать рационально и анализировать ситуацию, в которой они оказались. А ситуация эта, мягко говоря, загоняет в тупик. Дункану хотелось успокоить Луку, но он попросту не смог найти подходящие слова. Хотел сказать что-то ободряющее с нотками мотивации, но даже банальное ?Всё будет хорошо? не сорвалось с его уст. Каждый переживает такие события по-своему. Если Лука привык эмоционально реагировать на них, то пусть лучше выплеснет свой страх и боль, чем будет держать их внутри.В памяти Дункана всплыл самый запоминающийся (после вручения кубка победителя, конечно же) момент из Тель-Авива, который казался чертовски уместным прямо сейчас.Лука стоял с распростёртыми руками на балконе, с которого открывался вид на вечернее море, жадно вдыхая воздух и чувствуя, какой бешеный темп набирает его сердцебиение. Рядом стоял Дункан, с гордостью смотрящий на него, улыбаясь лишь краем губ, ведь больше и не нужно.

Не было ни слов, ни объяснений, ни действий, ни мыслей.

Было лишь море и два свободных человека.*Дункан запомнил тот образ Луки на фоне бескрайнего моря, запечатлел этот момент, чтобы вспоминать, когда на душе станет тоскливо, а на сердце –тяжело. Дункан часто вспоминает Тель-Авив и всё, что там произошло, начиная от репетиций, требующих максимальной собранности, заканчивая личными воспоминаниями, связанными с Томасом, с предательством, с примирением. И с той запутанностью, что Лоуренс чувствовал чаще всего.?Евровидение? дало ему друзей, готовых поддержать его, несмотря на расстояние. Дало ему уверенность в себе, возможность дарить свою музыку намного большей аудитории, чем до конкурса. Конкурс дал ему чувства, в которых он так нуждался. И не только симпатию к вечно недоступному и непонятному Луке Хэнни, но и банальное чувство благодарности за то, что если бы не Хэнни, всё это могло не произойти. Если бы не та каша, которую Лука заварил ещё за несколько месяцев до Евровидения и которую пришлось разгребать чуть ли не половине участников конкурса, то сейчас Дункан вряд ли был бы тем, кем он есть сейчас.– Вон там ещё одна полицейская машина. Кажется, тот офицер идёт к нам, – Лоуренс кивнул в сторону мужчины в полицейской форме, который быстрым шагом подходил к ним.– Здравствуйте, я должен задать вам несколько вопросов, – сказал офицер. – Понимаю, – добавил он, взглянув на Луку, которому так и не удалось побороть своё волнение, – что после произошедшего вам может быть трудно, но чем точнее вы дадите показания, тем быстрее мы выйдем на след преступников.Дункан согласился, и офицер задал первый вопрос:– Есть ли у вас враги или конкуренты, способные на покушение на вашу жизнь? Возможно, вы остались у кого-то в должниках, или же это давняя обида? Постарайтесь вспомнить.Лука задумался и понял, что главная загвоздка в том, что противник у них с Дунканом общий. Если бы причина была в ком-то одном, будь это Хэнни или же Лоуренс, то этот человек напал бы в любой другой день, не дожидаясь, когда эти двое будут в одной машине. Покушение на Луку могло произойти ещё в аэропорту, или же в родном Бёрне, да где угодно. На Дункана, по всей видимости, тоже. Но нет: нападающий не случайно выбрал именно сегодняшний день и обстоятельства, дожидаясь момента, когда они будут вместе.Хэнни быстро рассказал о своих догадках офицеру, и тот выглядел разочарованным, потому что не додумался до этого первым. Кроме того, появился ещё один тупик: общих врагов у Луки с Дунканом не было.– Как медийные личности вы должны понимать, что опасность могла поступить с любой стороны. В особенности от неадекватных фанатов, – продолжал офицер. – Вы афишировали в соцсетях, куда направляетесь, где находитесь, или же номер своей машины?– Нет, – с уверенностью ответил Дункан.– Нет, – повторил Лука, мысленно поблагодарив небеса за то, что его зависимость от соцсетей пока что не перешла на уровень маразма, и он не публикует в инстасторис каждый прожитый момент. А то кто знает, что могло случиться.– Вы говорили с кем-либо о своих намерениях проехаться по Роттердаму? – не сдавался офицер. Затем дополнил вопрос, обратившись к Дункану: – Или же про приезд мистера Хэнни, точную дату его прибытия, цель визита?– Мы с Мики, то есть Мигелем Нуньезом, общались сегодня утром в мессенджере. Он единственный, кто знает, что Лука в Роттердаме со мной.Хэнни поражался выдержке Дункана, потому что сам не мог возобновить самообладание и перестать прикидывать самые безумные варианты случившегося, размышлять о причине и о том, настолько им повезло выжить.– Вы подозреваете мистера Нуньеза в случившемся? – на полном серьёзе спросил полицейский.– Боже, нет! – Дункан ожидал чего угодно, но не такого вопроса. Он слишком хорошо знает Мики, чтобы подозревать его, да ещё и так безосновательно.– Определённо нет, – добавил Лука. Даже в свете последних событий Мики-киллер казался ему самым бредовым вариантом из всех возможных (и невозможных).Офицер нахмурился, будто думал и подбирал нужные слова, а затем заявил:– Значит, мы можем утверждать, что на вас было совершено покушение со стороны палестинских террористов.Что. За. Чёрт.Лука ожидал, что вот-вот прозвучит закадровый смех, из кустов вытянут скрытую камеру, а перед ним с Дунканом появится кто-нибудь и скажет: ?Это был розыгрыш от программы "Пошути и доведи человека до инфаркта", спасибо вам за участие? или что-то в этом роде.Но ничего подобного не случилось.– Один раз – это случайность, два раза – совпадение, три – закономерность. Ждём четвертый случай, чтобы знать наверняка, – принялся рассуждать офицер.– Вы о чём?Полицейский удивлённым взглядом оглядел их обоих.– Участникам ?Евровидения? запретили пользоваться интернетом или что? – засмеялся он, но это хамство с его стороны ещё больше нагнетало и без того напряжённую обстановку.Лоуренс полез в карман, чтобы достать телефон, хоть и не знал, что конкретно собирался искать. Офицер опередил его и ?любезно? соизволил объяснить ситуацию:– Теракт в Риме, который можно расценивать как покушение на жизнь Алессандро Мамуда – это раз; письмо с угрозами, которое сегодня утром получил Билал Ассани – это два; нападение с использованием огнестрельного оружия на сразу двух участников прошедшего конкурса – это три.У Дункана действительно не было времени почитать новости сегодня, а Лука, кроме Инстаграма, никуда не заходил. Офицеру это не давало права смотреть на них как на людей из позднего палеолита, но его это не волновало от слова совсем.С горем пополам закончив брать показания, офицер удалился, перед этим вручив Луке и Дункану по визитке, мол, звоните в случае чего.Полицейский автомобиль отвёз их к дому Дункана, несколько работников полиции остались патрулировать территорию вокруг дома, а сам же Лоуренс всю дорогу разговаривал по телефону, выясняя что-то там про страховку на авто, ведь машина с простреленным окнами – это, конечно, выглядит уникально и интересно, но вернуть её в нормальное состояние всё-таки нужно.К вечеру подтвердились слова офицера про четвертый случай. И хоть пугающая неизвестность наконец-то начала проясняться, радости это не знаменовало. Летальный исход. Шведская и эстонская пресса вовсю зашумела о гибели Виктора Крона.***Закатное солнце медленно спряталось за горизонт, и ночь наступила, окутывая город непроглядной тьмой, где не пробивался ни лучик света, ни лучик надежды.Хотя надежда, по правде говоря, была. И находилась на последней стадии разработки в небольшой уютной кухне с окнами с видом на ночной Рейкьявик.– Может, ты ещё знаки препинания проверишь? – с сарказмом спросил Маттиас, в который раз отдавая телефон Клеменсу, чтобы тот прочитал и оценил написанное.– Проверю, если потребуется, – в той же манере ответил Клеменс, пробегая взглядом по тексту в заметках.Маттиас напряжённо постукивал пальцами по подоконнику. Клеменсу это не мешало: если он погружён в свои размышления, то даже второй Большой взрыв не заставит его отвлечься.Эйнар ушёл домой раньше, чтобы уложить дочурку спать, а то она никак не хотела идти в кровать и вредничала весь вечер. Говорят, дети чувствуют, когда происходит что-то неладное.– Я не думаю, что они согласятся, – Маттиас устало сел на ближайшее кресло. – Мы делаем это с благими намерениями, но мы должны понять их недоверие в случае чего.Клеменс смерил его взглядом а-ля ?Ну вот опять он начинает? и сказал:– Мы ещё не попробовали, а ты уже светишь своим пессимизмом. Единственное, за что я волнуюсь прямо сейчас, так это то, что в чат ?Лучшие 2019? никто не писал уже два месяца. Уверен, что сообщение увидят?– Думаем логично. В обстоятельствах, когда находиться в людных местах небезопасно, ибо их могут подорвать, а одним тем более рисковано, с наибольшей вероятностью все сидят дома, смотрят фильмы и смеются с мемов. Да, сообщение увидят все, я уверен.И Маттиас оказался прав. Спустя несколько минут в чат под названием ?Лучшие 2019? (Чингиз предлагал назвать его ?Братаны 2019?, но адекватность победила) пришло сообщение, а за ним и ответы:ester.peonyОго, чат ожил. Я тут. Что вы задумали?mahmood:

+katemillerheidke:Вы наконец-то вместе???itsduncanlaurence:Кейт, пожалуйста, без таких шуток.itsduncanlaurence:-_-mikinunez:Я тоже тут.mikinunez:Не знаю. Тебе-то какое дело?srbukofficial:

Привет всемsrbukofficial:Стараюсь держаться, спасибоtamaratodevska:

Ты сильная, ты справишьсяkeiinomusic:Оло э лой ла всемchingizmustafaev:

Извините, я подумал, что это мои бывшие одноклассники сделали чат для встречи выпускниковiambilalhassani:Алес, всё нормально? Ты не отвечал на звонкиiambilalhassani:Я волновалсяhatari_official:Наверняка все помнят наш небольшой протест во время финала Евровидения. Благодаря ему палестинцы уважают нас, и террористы, которые начали на вас охоту, пообещали исключить нас из списка жертв.mahmood:АХАЗВЗЗВАХАХАХlucahaenni1:У вас там есть общежитие специально для евровиденцев?mahmood:Каникулы в Исландии... Звучит отлично, но не сегодня. Это всё очень подозрительно с вашей стороныester.peony:Действительно. Зачем вы нам помогаете, рискуя потерять благосклонность палестинцев?hatari_official:Мы делаем это, потому что считаем террористическую деятельность аморальной. И если понадобится, мы можем жить с вами в том же доме, чтобы все были в равных условиях.hatari_official:Пока не появится возможность договориться с террористами или обхитрить их. Мы над этим работаем.katerineduska:

Всё равно это рискованноtamaratodevska:+miki.nunez:Я рискну, если кто-то ещё согласитсяsrbukofficial:Мне терять нечего, я с вамиsrbukofficial:Не умеешь сочувствовать, так лучше молчиsrbukofficial:Не умничайitsduncanlaurence:Эй, я такого не говорил!mahmood:Билал, а ты что думаешь?mahmood:Эй, я всё объясню при встречеchingizmustafaev:Я тоже согласен. Кто-то ведь должен подкалывать Србук))ester.peony:Я хочу на это посмотреть, поэтому я с вамиchingizmustafaev:У остальных кишка тонкаchingizmustafaev:Покойной))– Гриндавик. В пятидесяти двух километрах от Рейкьявика, если верить интернету. Да. Частный дом, фото пока что не видел. Нас будет восемь и ещё минимум трое из Хатари. Билеты на самолёт покупают тоже они через каких-то знакомых, чтобы не было утечки данных. Хорошо, сообщу. И ещё кое-что... Элиот в порядке? Я не верю вам на слово, мне нужны доказательства!... Договорились. Но если хоть волосок упадёт с его головы, клянусь, я...Но с другой стороны уже положили трубку.В тот день Мики понял, что нет поступка ужаснее, чем предательство. А именно это он и сделал: рассказал террористам обо всех деталях будущей поездки в Исландию. Он не знал, что они сделают с этой информацией, и боялся даже предположить, какие последствия могут быть.?Это всё ради Элиота?, – повторял Мики, пытаясь успокоить порывы собственной совести.