Часть 14 (1/2)
- Ну что, мать вашу, довольны?! – язвительно то ли шипел, то ли хрипел босс, уже не стесняясь впечатления, что он производит на окружающих. – Ну так я вас поздравляю: получила-таки эта скотина убежище в России! Это только, мать его, начало! А дальше что будет? Нам любой русский сможет открыто плевать в лицо? Вы этого добиваетесь, уроды?! Вам за что такие деньги платят?
- И невеликие-то деньги… - брякнул кто-то, не подумав. Определить, кто это, возможным не представлялось, но босс отчётливо услышал скептический обрывок фразы и прямо-таки прострелил глазами зал заседания, метнув злобный взгляд аккурат в середину.
- Ах, вам мало? – отчего-то обрадовался он. – Будь моя воля, я бы вам и гроша ломаного не дал за такую хреновую работу! Бараны и то лучше справились бы!- Ну так баранами бы и командовал… - послышалось уже из правого крыла. С противоположного края плеснуло нервным смешком.- Вот, значит, как? – злобно прищурился босс. – Вы договоритесь. Договоритесь до того, что русские нам на голову сядут и начнут понукать. Хочется вам этого? Валяйте… бараны! Вы хоть понимаете, что поставлено на карту? И какие возможности теперь выпадают русским, - наверняка они заарканили его накрепко, не дураки же… - он помолчал полминуты, мрачно созерцая собравшихся, и уже более спокойным тоном продолжил: - Что там по программе, доложите? Смит!*Программа – та самая ?PRISM? - благодаря Эдварду Сноудену оказалась поставленной на грань полного краха. Так называемый ?прощальный подарок? беглеца – головная боль на долгое время для бывших коллег и работодателей. ?Червь?, подпущенный им, - а может, не один даже, а несколько десятков ?червей?, - вроде бы на первый взгляд ничего не значили. Зато при анализе информации начиналась натуральная вакханалия, разобраться в которой становилось совершенно невозможно. Сказать, что это мешало работе – ничего несказать. А главное – распознать и убрать ?червей? до сих пор не удалось. Чёртов Сноуден издалека будто бы издевался над бывшими коллегами. Даже шёл разговор, что программу следует свернуть, однако затраченные огромные средства и усилия, а главное – время не допускали такого расточительства.
- Пока ничего утешительного, - ровным, лишённым эмоций голосом заговорил тот самый подчинённый, что курировал работу группы по ?реанимации? программы. Ему было пятьдесят лет, однако выглядел он старше. Довольно высокий, худощавый, но крепкий, не тощий. Коротко стриженные и совершенно седые волосы, резкие черты лица, серые ?стальные? глаза. Лицо его, что бы ни происходило, оставалось абсолютно бесстрастным, словно творящиеся события не имели к нему решительно никакого касательства.** – Судя по всему, мы имеем дело с отлично подготовленной диверсией, причём, подготовка была длительной, тщательно спланированной. Тот, кто это сделал, прекрасно изучил уязвимые места, и у него было для этого достаточно времени. Его деятельность небыла спонтанной, не являлась следствием так называемого ?выброса эмоций?, - он готовился.
- Вот, что я говорил! – босс, красный, как свёкла, обвёл зал торжествующим взглядом. – У вас, баранов, несколько лет под носом орудовала крыса, а вы ни сном, ни духом! – он обернулся к докладчику: - Что ещё?- Вариант отказаться от программы не считается хоть сколько-то разумным. В ближайшее время разработать нечто подобное возможным не представляется, на это уйдут годы, - к тому же у противника будет куда больше возможностей для дальнейшей работы во вред нам.- У него и так этих возможностей выше крыши, что с программой, что без неё, - возразил босс. – А если его обработали эти русские, взяли в оборот, то эти возможности и вовсе безграничны.
- Однако пока программа существует, у нас хотя бы есть возможность ему помешать. Реанимация может занять много времени, но, в конечном счете, это окупится. В наших специалистах я уверен.Босс хотел что-то сказать, но оборвал сам себя, махнул рукой и заявил:- Продолжайте работу.
- Слушаюсь, - лицо подчинённого по-прежнему ничего не выражало. На фоне босса, который в угоду почтеннейшей публике вволю погримасничал, он смотрелся куда выигрышнее. Многие хотели видеть на руководящей должности именно его, а уж в последнее время и вовсе перестали это скрывать. Но все также осознавали, что это пустые мечты, - разве дадут ?зелёную улицу? тем, кто так неудобен высшему руководству?..
Кабина служебного лифта медленно двигалась, пронося пассажира мимо помещений, в которые посторонних не допускали ни под каким предлогом. Небольшая скорость позволяла разглядеть и освещённый холодным синеватым светом огромный зал, заставленный металлическими стеллажами, поднимающимися до потолка, и довольно узкий бетонный коридор с рядами совершенно одинаковых выкрашенных в белый цвет дверей по обеим сторонам, и выложенную серой плиткой площадку, от которой вверх и вниз вели четыре ряда эскалаторов. На площадке пассажир вышел из лифта и направился к эскалаторам. Ступил на спускающийся вниз, проехал четыре пролёта, бездумно глядя на рифлёные ступени перед собой, и оказался на площадке, очень похожей на первую, только никакой лифт здесь не останавливался, - хотя его гул отлично слышался. Сильно разветвлённая система этажей, корпусов и коридоров приводила неопытного человека в замешательство, граничащее с паникой, - попасть в нужное место с первой попытки казалось поистине непосильной задачей. Однако за годы работы он успел изучить это место настолько, что с лёгкостью ориентировался даже в самых запутанных местах.
Сразу за площадкой начинался длинный полутёмный зал с голыми бетонными стенами, освещённый лишь тусклыми люминесцентными лампами под потолком и чем-то напоминавший вестибюль станции метро. Только в глубине, за рядами мощных пилонов, расположились не рельсы, а железные двери, выкрашенные в серый цвет, с блестящими хромовыми табличками, на которых стояли лишь номера. В одну из таких дверей и вошёл посетитель.
В оборудованном по последнему слову техники и довольно просторном помещении стояла удушливая вонь – смесь застоявшегося табачного дыма, кофе, горелой пыли и пластмассы и не в меру ароматных приправ, которыми обычно щедро сдабривают готовые обеды в пластиковых лотках. Было жутко накурено, и сигаретный дым, накопившийся за день, практически не находил выхода, - вентиляция и кондиционеры работали с постоянными перебоями. Однако сотрудников это, казалось, ничуть не беспокоило. Наличие красочной таблички ?Спасибо, что вы не курите? - тоже. У всех у них были нездорово бледные лица и усталый застывший взгляд.
При виде вошедшего все они почти синхронно замолчали и замерли за своими мониторами, словно изваяния. Или, вернее сказать, как примерные ученики при виде преподавателя. Лишь тихо шумело оборудование и неизменный гул лифтовых механизмов доносился будто из-под земли. Из-за стола поднялся худощавый шатен лет тридцати в очках в чёрной роговой оправе, - главный среди присутствующих. Чем-то он походил на Эдварда Сноудена: та же стрижка и не слишком приметная внешность, тот же проницательный, цепкий и немного рассеянный взгляд из-за очков. Однако на этом сходство исчерпывалось. В отличие от Сноудена, это был циничный и расчётливый профи, готовый идти по трупам ради намеченной цели, и пресловутые ?демократические принципы? не имели к этой цели никакого отношения. И только недостаток способностей не давал этому свойству развернуться в полной мере. Это был крепкий профессионал, но, если так можно выразиться, добросовестный ремесленник. С отточенной и выверенной техникой, хорошим восприятием, но именно ремесленник, а не мастер. Он сам это прекрасно осознавал и его это злило. Потому что, ко всему прочему, он был очень амбициозным. Сноудена, кстати, терпеть не мог ещё в прежние времена, и не скрывал этого. И были все основания считать, что немалую роль здесь играла элементарная зависть.Молодой человек поздоровался и сообщил, предвосхищая вопрос вошедшего куратора:- Как будто ничего интересного. Однако кое-что всё же удалось засечь. Думаю, в дальнейшем это может пригодиться.- И что же? – заинтересовался новоприбывший.Подчинённый с готовностью разразился длинной речью, обильно пересыпая её профессиональными терминами. Смит не перебивал, слушал очень внимательно, лишь изредка задавая наводящие или уточняющие вопросы, очень дельные и лаконичные. Выслушав доклад и выспросив подробности, он занял место за компьютером ?амбициозного ремесленника? и просидел за ним ровно пятнадцать минут. Убедившись, что Сноуден своё дело знает, и головной боли коллегам хватит надолго, он поднялся, кивнул:- Спасибо. Продолжайте работу, - и вышел.
Возвращаться в свой кабинет он не стал. Вместо этого поднялся на лифте дальше и вышел на этаже, где помещался банкетный зал, буфет, большой зал заседаний, ухоженный зимний сад и оранжерея. Это было в нём неистребимо – уже семь лет прошло с тех пор, как он занял одну из самых видных руководящих должностей, однако ни разу не заказывал обеды в свой кабинет, хотя его статус позволял это, - предпочитал есть в буфете. Единственное, что ему подавали в кабинет – это кофе. Всё остальное он считал проявлением совершенно ненужного барства.В буфете было пусто – обед для сотрудников давно закончился. Выбрав на раздаче порцию печёного картофеля, мясной рулет, чёрный кофе и зерновой хлеб, Смит устроился за столом и принялся за еду, мысленно прокручивая в голове полученную информацию – слово в слово. Конечно, руководителю группы не удалось даже близко подобраться к расшифровке, - и не удастся, тем более что Сноуден и не подумал остановиться на достигнутом, единожды ?траванув? программу, верхом наивности было бы считать иначе. А коды-ловушки, которые он столь щедро рассыпал, успешно распознавались как ?ключи?, что только запутывало дело ещё больше.