Часть 5 (2/2)

- Ещё интересно, как вы запоёте, если мы бойкотируем ваш саммит G8 в Петербурге и Олимпийские игры в Сочи.

- Альфред, если уж хотите бойкотировать – так делайте это уже, - вздохнул Россия. – А то заколебали, честное пионерское: то поедет твой патрон, то не поедет… На ромашке он там гадает, что ли?

- Ладно, тебе, допустим, наплевать, пусть никто хоть совсем не является, - с тебя станется, в конце концов. А твоему начальству тоже наплевать? Это вопрос престижа, между прочим.

- Говорю же, 90е давно уже прошли. Моё начальство не могло вечно оставаться в роли просящего.- Хочешь сказать, теперь просить должны мы? – высокомерным тоном вопросил Джонс.

- Что ты, мне такое и спьяну в голову не приходило, - хитро улыбнулся Россия.

Альфред нахмурил брови, внимательно глядя на оппонента, и вдруг спросил:- Скажи честно, ты всё-таки мне мстишь? Раз уж такой удачный повод подвернулся? Плевал бы ты на Сноудена тысячу раз, не поднимись вокруг него такой шум! Тут две версии: или повод отомстить и помотать мне нервы – или получить от него важную информацию. Хотя что это я: одно другому не мешает, так ведь? Чтобы насолить мне, даже беглый преступник сгодится, и плевать, что по нему тюрьма плачет.

Иван посерьёзнел:- Альфред, уж ты-то должен понимать, что суда не было и Сноуден преступником не признан.

Джонс цинично заявил:- За этим дело не станет, надо будет – заочно признаем.- Это ваше дело. Заочно можете даже бить. В аэропорт он прибыл как свободный человек. Юридически – если он попросит убежища – мы обязаны будем этот вопрос рассмотреть, это как минимум. А вот оснований выдавать его вам нет никаких. Во-первых, транзитная зона формально – не моя территория, границу он не пересекал, и этот вопрос вообще неправомерен. А во-вторых, соглашения об экстрадиции между нами нет. Кстати, по вашей же милости. Мы предлагали, если ты не забыл. Вы отказались. Теперь кто вам доктор? Кроме того, кто может поручиться, что Сноуден не заслан твоим же начальством, чтобы подсмотреть и подслушать? А повозмущаться для отвода глаз – святое дело. Так что я тоже сильно рискую, обеспечивая ему защиту.

- Если ты так сильно рискуешь, почему бы тебе не рисковать, а просто выдать его? – хитро прищурился Джонс.

Иван возвёл глаза к потолку:- Опять двадцать пять, ты чем слушаешь?

- Да нет, Раша, я всё прекрасно слышу и понимаю – да, официальных поводов нет. Нет, ну так найдите!- А, в смысле, полтонны взрывчатки в каждом кармане? – развеселился Россия. – Ой, горе луковое…- Такой принципиальный, да?

Иван развёл руками:- А куда деваться с подводной лодки?- Я так и знал, что ты мне мстишь, а Сноуден – просто повод! – отчеканил Америка. – Понимаешь же, что это для меня удар ниже пояса… - поняв, что проговорился на эмоциях, признался откровенно, Альфред резко замолчал и колюче уставился на Брагинского.

- Понимай как хочешь, только у меня своих проблем хватает, чтобы ещё и графа Монте-Кристо изображать, - припечатал Иван и с аппетитом зажевал свой бутерброд. Америка сосредоточился на своей тарелке, на нервной почве снова ощутив голод, стал глотать картошку с мясом, практически не жуя, а Пруссия принялся ехидно комментировать новости, всё ещё идущие по ночному каналу.

Альфред, невольно прислушиваясь к бормотанию телевизора и кудрявым речам Гилберта, который матерился чуть ли не через слово, вдруг подумал, что вот он сейчас доест и уйдёт, так ничего толком и не добившись от России – чего, в принципе, и следовало ожидать, уж если начистоту, - потащится к себе домой в темноте, и дома-то нет никого. Иван-то сейчас останется здесь, в своём уютном доме, будет беседовать с Гилбертом, - а он что? Опять сидеть у телевизора или ковыряться в очередной игровой приставке? Тьфу, пропасть, надоело!

Жалость к себе вдруг накатила на американца с такой силой, что свело челюсть. Кусок картофелины застрял в горле. Альфред закашлялся, задыхаясь, Иван вовремя отреагировал и от души заехал ему ладонью по спине. Стоило Джонсу прокашляться и продышаться, как перед носом возник стакан с водой – это уже позаботился Пруссия.

- Ну ты жрёшь, блин, как с голодного острова… Никто ж не отнимает! Пей! Жить станет веселей!

Альфред принялся жадно глотать холодную воду, постепенно приходя в себя. Что на него вообще нашло? Нашёл время себя жалеть! Будешь дома – жалей сколько влезет, а вот расклеиться на глазах у врага – на что это похоже? Непростительно!.. Правда, Брагинский, кажется, ничего не заметил – ну, подавился оппонент картошкой и подавился, с каждым может случиться.

- Спасибо, - просипел Америка, возвращая пустой стакан.- ?Спасибо? не булькает, - хмыкнул Гилберт.

- Чего?- Веди себя прилично, вот чего.

- Это я-то веду себя неприлично?!- Ну не я же. Мало того, что припёрся без приглашения в ночь глухую, - ещё и права качает, как халда у пивного ларька.Альфред понятия не имел, что означает ?халда?, но прозвучало это всё же грубо и обидно, потому он снова оскорбился:- Хорошенькое дело! Я потребовал то, что полагается по закону! Сноуден – преступник, скрывающийся от правосудия, и ты, Раша, - он повернулся к Брагинскому, - должен его выдать, что бы ты там ни говорил!- Должен я, должен, успокойся. И тебе, и всем остальным. Как земля колхозу. Кому я должен – я всем прощаю. Чай пить будешь?Переход от одного к другому был таким неожиданным, что Альфред не сразу понял, о чём его спросили:

- Что?

- Ты глухой? – тут же съязвил Гилберт.

- Тьфу ты, с мысли сбиваете! – выдохнул Альфред, вид у которого был и впрямь замороченный, даже заморенный. – Россия, ты учти: мы будем добиваться выдачи Сноудена.- Добьётесь и перебьётесь.

Американца осенило – он даже над стулом подскочил:- Так. Я понял: ты уже успел с ним пообщаться! И что тебе этот ренегат наплёл? Или пообещал?

Россия загадочно улыбнулся:- Что он наплёл и пообещал, касается только меня и его. Сказал же: добиваться вы можете, ваше право. А наше право – без соответствующего соглашения никого не выдавать. Даже не право, а обязанность. Так что каждый остаётся при своём интересе.

- Так моему боссу и передать?- Слово в слово. Ну, можно ещё и пламенный привет.

- Я так и знал, что с тобой этот разговор лучше не начинать, - мрачно подытожил Альфред.

- Тебе чай с сахаром и с лимоном? – напомнил добрый Ваня. Раздражённый и уставший Альфред вяло кивнул.

К чаю полагалось густое абрикосовое варенье, бутерброды с сыром и колбасой, пастила и сладкие булочки – вернее, приличных размеров булки, напоминающие по форме сердце и посыпанные сахаром. Это после плотного ужина! Альфред любил хорошо поесть, но всё же для него это было много. Кроме того, щедрость Ивана и Гилберта его напрягала – учитывая повод, по которому он сюда вообще явился, и самое главное – что явился именно он, Америка. На фоне явно недружественного разговора это было совсем уж непонятно – и оттого тягостно почему-то. Логичнее для Брагинского было бы просто чаем отделаться, и то в крайнем случае. Почему он должен даже просто чаем поить своего вечного оппонента?Разумеется, подобное гостеприимство давно уже стало для России устоявшейся привычкой, само собой разумеющимся, но от этого Америке легче не становилось: ему казалось, Иван не то что угощать его, - на порог пускать не должен после всего, что между ними было. А было там – ого-го!.. Может быть, он получает какое-то особое удовольствие от того, что ужинает со своим заклятым врагом? Странный, нелогичный, никогда не поймёшь, о чём он думает! Впрочем, это давно не новость.

Допив чай, Альфред с трудом поборол возникшее вдруг желание попроситься на ночлег. Ишь чего захотел! Ночевать в доме у врага! Не должен ты этого делать – или ты уже дошёл до того, что даже Россия сгодится, лишь бы не сидеть в одиночестве? Ещё чего! Но дома-то… Провались оно всё пропадом!

Путь домой Джонс старался растянуть как можно дольше - уж очень ему не хотелось возвращаться в пустой дом. Даже на улице было лучше - хоть какая-то иллюзия, что не один. Дабы отвлечься, он думал о том, что будет говорить завтра утром своему боссу. А вот выходило, что ничего нового: что Россия совместно с президентом ему показали фигу, это и так известно. Ну и хрен с ним, если честно! Что, он, Америка, виноват, что работнички в спецслужбах попались какие-то ледащие? Раз у них из-под носа можно миллионам файлов секретной информации ноги приделать, а они и не почешутся, пока эти самые файлы не выплывут самым неожиданным образом? Он их подбирал? Он их инструктировал? Хороши же у него, Альфреда Джонса, покровители – мало того, что под монастырь его подводят, как только могут, - так ещё и выставляют форменным идиотом! Весь мир ржёт! Результаты почти трёхсотлетнего труда уделали, как Бог черепаху…

В общем, домой Альфред заявился в состоянии бессильной злобы. Налил себе чистого виски – никакого льда, никакой колы или содовой, - и выпил залпом. Не проняло. Мало того – ко всем его бедам прибавилась ещё одна: страшно захотелось общаться. Некоторое время - кажется, двольно длительное - пытался отвлечься просмотром фильмов, но поймал себя на том, что ни черта не вникает в происходящее на экране. Не задумываясь над тем, что уже ночь, - он набрал на мобильном номер Англии:- Артур!.. Ты чем занят? Спишь? Почему? Тьфу ты, действительно… Что? Нет, просто так. Поговорить хочу. А… Кто я?! Вот только этого не надо, не надо! Я, между прочим, поговорить хотел, а ты орёшь… Да?! А ни фига! Да иди ты в жопу, вот что! – рявкнул Альфред неожиданно даже для себя, отключил телефон, выдул ещё полстакана виски и завалился спать, накрывшись с головой пледом.

__________________________* Громкий теракт, произошедший на ежегодном Бостонском марафоне в апреле 2013 года.