VII (1/1)

Телефон звонил уже несколько часов подряд.Максанс лежит на кровати, свесив руку и бессмысленно водя ей по паркету. Линия, угол, линия, угол...Это должно было отвлекать, но телефонные звонки продолжали раздражать.Он не ждал звонка в первый вечер. Сходил с ума, не хотел уходить из-под моста, не мог перестать смотреть в ту сторону, куда ушёл Аксель, в глубине души мечтая, что тот передумает и вернётся. Ждал до тех пор, пока от холода ноги не стало сводить судорогой, а небо вдалеке не начало бледнеть в лучах рассветного солнца.Он не ждал звонка рано утром, хотя не мог уснуть, каждый раз представляя его рядом, стоило только закрыть глаза. У Акселя Орьяна заразительный смех. У Акселя Орьяна добрые глаза. У Акселя Орьяна особая аура, и рядом с ним невозможно чувствовать себя одиноким.Линия, угол, линия, угол...

Паркет напоминает грёбаный лабиринт, из которого Максанс не может выбраться. Лабиринт его собственных воспоминаний и мыслей, одновременно притягательных и пугающих. Ему разбивали сердце так часто, что он был уверен — он больше не умеет любить. Умеет играть в любовь, но не любить.Он не мог полюбить того, кого даже не знал. Не по тем сотням и тысячам видео, которые нашёл в интернете. Не по тому единственному разговору под мостом. Он разучился влюбляться, разучился верить в сказки о любви с первого взгляда...Разучился справляться с такой болью и не плакать, осознавая, что среди десятков пропущенных звонком нет того самого.Максанс понимал, что Аксель вряд ли когда-либо будет в него влюблён. Понимал, что они не могут чувствовать одно и то же. Но он ждал этого звонка, ждал уже третий день, не находя в себе сил даже подняться с кровати — бутылка воды давно опустела, но он плакал от осознания своей никчёмности так сильно, что наверняка был близок к обезвоживанию.На телефоне высветилось несколько голосовых сообщений от друзей, пропущенные от друзей и коллег.Ни одного незнакомого номера.Ни одного.Ты не можешь быть всего лишь сном, умоляю, нет.Но Аксель слишком был похож на сон. Вся история их знакомства, их призрачных встреч, их связь... Аксель был похож на сон, на то, что больной разум Максанса выдумал себе, чтобы залечить раны. Может, он действительно сходит с ума? От того, что делал со своей жизнью, и от того, что происходило в его голове.Максанс потянулся под подушку, с облегчением нащупывая там пачку сигарет. Затянуться, выпустить тонкую струйку дыма к потолку и на секунду забыть, от чего так сильно щиплет глаза. И никогда, больше никогда никого не любить; как обещал сестре, никогда не позволять никому причинять себе боль.На чёртова пачка оказывается так же пуста, как и его душа сейчас.Максанс злится и бросает её в стену, сворачиваясь калачиком на кровати и с силой ударяя по подушке. Это не может длиться вечность, но время тянется так медленно, что эти три дня казались тремя столетиями.Кажется, он выглядит невероятно глупо. Максанс даже не смотрит, что именно надевает на себя, просто кутается в какие-то тёплые вещи, чтобы добежать до круглосуточного магазина и купить сигареты.Дойти до первого магазина и обнаружить, что теперь на его месте салон красоты.Добежать до второго и вспомнить, что он закрывается в девять вечера.Плестись к третьему, игнорируя боль в лёгких и мечтая покурить, даже зная, что станет хуже.Максанс уверен, что умирает от рака лёгких и давно задыхается, потому что уже начинает видеть галлюцинации. Потому что бегущий по парку с маленькой собачкой Аксель может быть лишь галлюцинацией.Но он кричит. Зовёт его так громко, словно от этого зависят их жизни. Собачка вздрагивает первой.Они стоят по разные берега от пруда в пустом ночном парке, их лица освещает лишь тусклый свет уличных фонарей, но они неотрывно смотрят друг на друга и не могут дышать. Они бежали слишком быстро; бежали от своей боли, отчаяния и тоски. Оказалось, бежали друг к другу.Они хотят сказать друг другу так много, что не произносят ни слова. Замирают там, каждый под своим фонарём, и будто чувствуют чужое дыхание на расстоянии целого пруда.