V (1/1)
? Пожалуйста, не садись в автобус, возьми такси, иди на метро или пешком… Пожалуйста, прошу тебя, не садись в автобус!Максанс впервые стоял перед кем-то на коленях; впервые умолял о чём-то, даже не стирая катящихся по щекам слёз. Он даже не знал этого человека, никогда не говорил с ним, не встречался, но… Но отчего-то потерять его сейчас было страшнее, чем лишиться собственной жизни. Максанс не мог позволить ему умереть.
***
Аксель чувствовал, что руки начинают предательски дрожать, но он был слишком хорошим актёром, чтобы выдать своё состояние. Его голос по телефону звучал ровно и почти отстранённо, несмотря на то, что внутри бушевали гнев, обида, горечь, разочарование и боль.
Он не слышал ничего вокруг себя, не замечал, как к нему приближается человек… И когда незнакомец в рыданиях рухнул перед ним на колени, Аксель едва не выронил телефон, испуганно дёргаясь и замирая с приоткрытым ртом, осознавая, что видит это лицо снова.
Лицо из своих снов. Лицо, которое преследует его уже несколько дней, лицо, которое он видит в толпах незнакомых людей и почему-то… Почему-то каждый чёртов раз не может отвести взгляд.Аксель молчит, потому что мысли в голове путаются в гигантский, почти приносящий боль клубок. Аксель молчит, потому что вопросов так много, что он не может остановиться на каком-то одном. И, когда чужая рука пытается схватить его собственную, Аксель вскакивает словно от удара током, отшатываясь и ощущая, как по всему телу проходит мелкая дрожь.Рука незнакомца проходит сквозь его собственную, и он видит это своими глазами, будучи абсолютно трезвым и здравомыслящим.— Чёрт, да, я понимаю, вот, возьми деньги на такси, только... — Аксель даже не до конца понимает, о каких деньгах ему говорят, пока несколько монет из кармана незнакомца со звоном не падают на асфальт. Это будто возвращает его в реальность, и Аксель вскидывает руки, хмурясь, но действительно не ощущая никакой опасности и не испытывая желания бежать.— Убери это сейчас же, — Аксель хочет начать кричать, ругаться, но вместо этого говорит шёпотом, пытаясь убедить себя, что всего лишь спит. Это всё должно быть просто сумасшедшим сном, в котором он наконец-то может поговорить с этим парнем, а не только бежать за ним, хватать за руку и тащить из какой-то пропасти. Это всего лишь сон.Но по телу проходится дрожь от холода, а лёгкая боль в разбитых костяшках пальцев даёт понять, что это вовсе не сон.***Максанс приходит в себя слишком медленно. Слишком медленно осознаёт, что что-то кажется ему направильным при взгляде на Акселя. Только когда позади него слышится шорох колёс подъехавшего автобуса, до Максанса медленно доходит, что именно показалось ему странным.— Почему ты весь мокрый?Аксель смотрел на него, как на идиота; Аксель смотрел на него, как на сумасшедшего, и Максанс чувствовал себя именно таким. Особенно тогда, когда наконец услышал ответ и почувствовал, как задыхается.— Потому что идёт дождь.Аксель явно видел свой автобус и собирался сесть в него, и Максанс не мог помешать. Не мог грубо схватить за плечо и встряхнуть так, чтобы наконец внушить мысль о том, что он не сумасшедший. Не мог взять за руку и потянуть на себя, выигрывая необходимые несколько секунд. Единственное, что ему оставалось — слова.— Ты не должен ехать, пожалуйста, поверь мне. Аксель, пожалуйста, поверь.***Он был актёром не первый год. Его имя писали на афишах спектаклей, оно наверняка мелькало в интернете или где-то ещё... Его можно было узнать, потому что он относительно знаменит.Возможно, Аксель просто захотел довериться по глупости. Возможно, покоя до сих пор не давали сны и какие-то необъяснимые дневные галлюцинации с этим парнем. Возможно, он просто слишком устал. Но одного имени хватило, чтобы остаться. Чтобы ответить на дурацкие вопросы и пойти с незнакомцем почти ночью к заброшенному мосту.— Здесь нет дождя?— Нет.— Прости, что не могу дать куртку.Бетонные стены покрыты десятками слоёв граффити, в углу уже появилась гигантская пепельница-свалка, но в этом месте хотя бы можно было сесть на сухие деревянные ящики и немного высохнуть после пробежки до остановки под дождём.— Где мы?— Типа скейт-парка. Здесь просто собираются люди, катаются... Даже вот, — Максанс пнул ногой траву, и оттуда выкатился старый, явно слегка подгнивший скейт. Но его это не остановило; он попытался встать на него и оттолкнуться, тут же едва не падая из-за отсутствия одного колёсика.***Максанс курил. Аксель смотрел на то, как от каждой новой капли по луже расходятся круги. Максанс тоже видел это, но неясно; стоило провернуться, чтобы увидеть лужу лишь уголком глаза, как она исчезала.Они начинали говорить об этом, но не узнавали ничего нового.— Ты умер, — в какой-то момент Максанс всё же решил нарушить молчание и протянул Акселю свой телефон, показывая некролог. Некролог о нём.— Я бы хотел, но это... Это чушь. Разбился автобус, который ехал после меня, а я жив. И это довольно паршиво.
— Тогда почему я не могу прикоснуться к тебе, если ты жив?— Потому что это именно ты мёртв?— Блядские параллельные вселенные...— Что, прости?— Забей. Это я так.— Нет, подожди... Это может быть правдой.Максанс в ответ лишь усмехнулся и мотнул головой. Дырки в джинсах на коленях становились ещё больше, потому что нитки начинали расходиться, когда он ближе подтягивал ноги, чтобы положить на них голову.— Параллельные вселенные. Они как-то... Смещаются, и мы... Ты появляешься в моих снах, и я вижу тебя на улицах и в каких-то странных местах. А ты видишь меня. Я не знаю, почему так.— Потому что мы были как-то связаны?***Дождь стучит по листьям и бетонной части моста, создавая ужасный шум. Куртка Акселя мокрая, так что он держит её в руках, чтобы не мёрзнуть ещё сильнее.Ветер снова и снова тушит сигарету Максанса, в результате чего он просо ломает её пополам и бросает куда-то под ноги.Они сидят так уже несколько часов, и каждый из них впервые за всю свою жизнь чувствует себя так спокойно и правильно.— Наверное, мне пора, уже очень поздно, — хрипло бормочет Аксель, замечая, что дождь стал затихать.Максанс не может этого слышать, но зато видит, что Акселдействительно хочет уйти. Он не имеет права его задерживать, но... Просит лишь об одном.Позвони мне. Номер теперь у тебя есть.