Эпилог (1/2)
- Ты плохо смыла краску, - Тильда стирает белое пятно с шеи Кристины, когда они входят на порог дешёвого номера, - она вредна для кожи.- А ты пахнешь жареным мясом, - улыбается клавишница, подталкивая подругу к ванной.Они раздеваются, нагло скользя друг по другу глазами - за столько лет они стали слишком близки, чтобы стесняться. Но они любуются, с нежностью вспоминая тот летний день, когда впервые увидели друг друга без одежды.К тридцати годам Кристина стала крупнее, и фигура её приобрела чуть более изящную форму, всё равно оставшись плоской.
Тильда тоже порядком поправилась, но никто бы не смог назвать её полной - женщина была просто очень спортивной, потому что на сцене ей проходилось проделывать вещи, требующие хорошей физической подготовки.
- Знаешь, они говорят, что "Buck dich" - очень унизительный номер, - вспоминает Кристина, стоя на коленях перед Тильдой, которая сосредоточенно намыливает ей голову.
- Не говори, а то мыло и в рот попадёт, - певица поднимает девушку, подводя под сетку душа, и Кристина стоит, зажмурившись под напором воды. Мыльные душистые ручьи бегут по её сморщенному лицу, длинные волосы спутались в мочалку, а на белой коже остались красные полосы там, где Тильда особенно усердно отмывала белую краску.
"Buck dich" - не унизительный номер, так думают фанаты, не подозревающие о том, что Кристина и Тильда любят друг друга, а необычный перфоманс является всего лишь плодом их долгого, крепкого чувства. Только они - певица и клавишница - вытворяют не только на сцене, но и в жизникомпроментирующих вещей больше, чем все остальные, которые зачем-то пытаются скрыть свои чувства. Тильда слишком простая, чтобы прятать нескрываемое. А скромница Кристина уже не боится общественного мнения. Бояться его глупо, потому что уже название их группы предполагает противостояние. Борьбу с традициями и моралью. Они ничего не отрицали, только обращали внимание слушателей на то, что действительно дурно.
Певице жарко стоять под горячим душем, и она не понимает - пот бежит по её телу или вода. Непослушные, густые чёрные волосы, уже мокрые, падают на широкую спину и крепкую грудь, от разгоряченного, красного тела валит пар, и Кристина понимает, что любуется ей. Как тогда.
Тогда они обе боялись всего, включая самих себя, и им стоило большого труда сказать то, что связало их на всю жизнь.
Тонкие пальцы со сморщенными подушечками ложатся на массивную, отнюдь не изящную талию, и Тильда не спешит их стряхнуть:- Не сейчас, шалунишка. Дай мне хоть высохнуть.
Кристина слушается, но когда они, чистые, с полотенцами на головах, сидят на диване в маленькой гостиной, Лоренц приобнимает подругу, с неумелым заигрыванием глядя в ясные зелёные глаза.
- Ну тогда иди сюда, - Тильда заваливает её и целует, пока Кристина нащупывает узел гостиничного белого халата. Певица такая тяжёлая и горячая, а в промежности у неё пушисто и мягко. Линдеманн вздрагивает, когда по обыкновению ледяные пальцы Кристины зарываются в нутро, и, чтобы отвлечься, гладит возлюбленную. Но возбуждение, проснувшееся ещё в ванной, сводит ноги, а кончики пальцев дрожат, очерчивая контуры любимого тела. После душа Флакнелия всегда такая нежная и гладкая, как статуэтка из бисквитного фарфора, а цвет лица у неё столь приятный, как будто её соткали из лилейно-белого шёлка. Нет, по сравнению с этой кожей даже самый тонкий шёлк покажется грубой холстиной.
Тильда щедро рассыпает по этому шёлку розовые цветы поцелуев, которые едва ощутимо зудят, заставляя Кристину громко вздыхать. Щеки, шея, грудь чуть ли не потрескивают от электрических разрядов, и Тильда действует нежно и медленно, несмотря на усталость.
Зимой в номере особенно холодно, и без халата разгоряченное тело Тильды быстро остывает. Но объятия Кристины - тесные, жадные - согревают лучше всякой одежды. Большой рот, такой нежный и влажный, накрывает узкие горячие губы певицы, прикусывая, пожевывая. Кристина не умеет быть нежной, не может растягивать вкусности надолго - она торопится поймать наслаждение, как будто времени не хватает. Клавишница не любит длинные прелюдии, она сразу переходит к делу, как бы Тильда не старалась её отвлечь. Она и в работе такая же - упрямая, категоричная. Это Тильда привыкла никуда не торопиться, но Кристина нагло залезает пальцами в её лоно, наспех трогает всё, что попадётся под руки, заставляя певицу прикусывать губы и громко вздыхать от искорок боли. И Тильда, уже привыкшая к таким скоростям, щедро исходит вязкой горячей жидкостью, которую Кристина с удовольствием размазывает по пальцам. Тильда рада бы растянуть эти ласки, целовать долго и медленно, оставляя мокрые дорожки вдоль едва обозначившихся мышц, но изголодавшаяся за время концерта Кристина торопит её, укладывая мощную руку на чисто выбритый низ живота. И Тильда с удовольствием тыкается губами в твёрдые от ожидания складочки, разбухшие и уже сочащиеся. "Торопыга", - мягкий язык трогает горячие губы, и Кристина закрывает глаза, чувствуя улыбку Тильды. А певица с упоением принимается за то, что так любит её самый дорогой человек. Тильда не помнит, кто научил её этим нежностям. Может быть, ей самой захотелось поцеловать Кристину там, поэтому Тильда до сих пор делает это немного неловко и в чём-то неправильно, что Кристине нисколько не мешает.Флакнелия широко разводит ноги, доверчиво раскрывая перед возлюбленной свое ненасытное сокровище. Длинный язык, которым Тильда дразнит фанатов, мягко обходит скользкие губы, и Кристина громко стонет - сдерживаться уже незачем. Ей достаточно малого, она насыщается быстро, в отличие от Тильды.
Ослабшая, Лоренц обмякает в руках возлюбленной, и та баюкает её, шепча что-то ласковое, чего Кристина никогда не слышала в детстве. Но Флакнелия почти не слушает, глядя на тёмно-синее небо за окном. Она чувствует, как нос Тильды елозит по волосам, и от этого ощущения близости ей становится так хорошо, так уютно... Но внезапно Линдеманн вздыхает, резко садясь, и вид её кажется Кристине почти грустным. Певица сосредоточенно о чём-то думает, отчего Лоренц приподнимается, внимательно глядя на неё, словно Тильда сейчас что-то скажет. И та действительно говорит, решительно выдохнув:- Можно я скажу глупость?
- Конечно, - прохладная рука ложится на плечо, ободряя, и голова Лоренц оказывается там же. Длинные волосы клавишницы щекотят обнажённую грудь, и Тильда чуть улыбается, едва не забыв о том важном, что хотелось сказать. Но она отводит чуть влажные пряди, и Кристина слышит её голос - настолько прекрасный, что его хочется слушать вечно:- Знаешь, - взгляд Тильды, направленный на сонный вечерний Берлин, кажется самым прекрасным, что когда-либо видела Кристина, ей кажется, что улыбку сдержать невозможно. И клавишница улыбается, чуть подбодряя, знает, что стоит за словно невзначай сказанными словами. Лицо Тильды мгновенно краснеет, и непонятно - кровь ли прихлынула к её щекам, или вино в прозрачном стакане бросает вишнёвые отблески.
- Я рада, что повстречала тебя.После концерта эйфория все еще теснится в разуме, и тягуче-усталая нежность воспринимается совершенно иначе. Матильда выглядит смущенной, отводит взгляд в сторону и молчит. Подбирает слова и мысленно чертыхается, кидая взгляд на бутылку вина посреди тумбочки. Такие вещи, кажется, слишком неловко говорить на трезвую голову, и Кристина с лёгким недоумением поворачивается к подруге, которая, вздыхая, подливает в мокрый стакан красную жидкость чуть дрожащей рукой.
Как-то по-домашнему тепло на сердце от одного вида Тильды - будничного, родного, и петь хочется до хрипоты и сорванного горла, но Кристина уверена, что это не будет хотя бы вполовину также прекрасно, как делает это Тильда. Голос певицы до сих пор звучит где-то на задворках разума, музыка на его фоне тонет и теряется серым набором звуков. И восхищаться этой бесконечно сильной девушкой кажется чем-то естественным, словно иначе быть и не могло. Даже сидящая на подоконнике, растрёпанная и немножко сонная Матильда вызывала восхищение, ясно видимое во влюбленном взгляде близоруких глаз, беззастенчиво разглядывающих каждую мелочь. Кристина хотела стать совершеннее, находясь рядом с такой девушкой, но Тильда каждый раз качала головой отрицательно и улыбалась, говоря, что это не нужно. Потому что любила Кристину без украшений - вот такую, какая сидела перед ней сейчас - с завязанными в хвостик волосами, тонкой рукой, держащей стакан, и большими бледными ногами, чуть касающимися пола.