Часть 5. (1/2)
В просторной гостиной дома Линдеманнов царит оживление - девушки готовятся к вечеринке. Катрина спешно расчесывает волосы, Паулина спорит с Ульрикой, что не будет надевать платье, Тильда с Оливией, уже готовые, с недоумением наблюдают за происходящим, и только Кристина чинно сидит за туалетным столиком, ожидая, когда освободится Ульрика. Только что, несмотря на неприязнь к новенькой, Круспе обещала накрасить Флакнелию и сделать из неё "звёздочку". До этого дня Кристина не притрагивалась к косметике, а сегодня, в атмосфере полной вседозволенности, ей стало ужасно любопытно.Наконец, Паулина с торжествующим видом натягивает шорты, и полуодетая Ульрика подходит к замершей в ожидании Кристине. Та закрывает глаза и боится смотреть на себя в зеркало, пока над ухом раздаётся никотиновое дыхание Ульрики, а прохладные пальцы изредка касаются бархатистой кожи. Тильда, на спор накрасившая глаза углем из камина, наблюдает за преображением новой подруги внимательнее всех, и Паулина, которая до сих пор неравнодушна к Флакнелии, замечает искорки ревности в больших зелёных глазах. К счастью, кроме Паулины, никто этого не видит - все смотрят на руки Ульрики, затаив дыхание так, что слышно только редкие всплески птичьего пения и непрерывный шорох листвы за окном.
Колдуя над некрасивым личиком, Ульрика с удивлением чувствует, как злость на ту, кто отобрал у неё Тильду, заменяется самым искренним вниманием. Шепча что-то ласковое, она покрывает лилейно-белую кожу слоем косметики из собственной палетки, и, едва дыша, наблюдает за преображением. Кристина и вовсе боится вздохнуть, чувствуя, как пудра закупоривает кожу, а щёк и глаз касаются мягкие кисточки. От рук Ульрики пахнет приятно, но каждое прикосновение словно током бьёт по нежной коже - не каждого человека можно подпускать так близко к своему лицу.
Ульрика проводит гребешком по жидким волосам подопечной, и каштановые пряди распадаются мягкими волнами. Плоская грудь взволнованно вздымается под кисейным воланом, и девушки видят новое лицо Кристины - осталось только открыть глаза, чтобы увидеть новый облик во всём его очаровании.- Можешь открывать глазки, - Ульрика не понимает, откуда у неё этот ласковый тон, но полный восторга визг Кристины вызывает у надменной красавицы добрую улыбку.- Ой... Это же не я! - восклицает Кристина, осторожно надевая очки и подслеповато щурится, разглядывая своё отражение. Большие блестящие глаза, длинные чёрные ресницы, плавный овал лица, сочные пухлые губы, сияющая кожа - Флакнелия с трудом узнаёт на этом лице собственные черты, и увиденное нравится ей чрезвычайно. Несколько секунд она лишь смотрит на себя в ступоре, а потом, вглядевшись, смеётся так звонко, что откликаются птицы.
- Понравилось? - Ульрика с замиранием сердца наблюдает за смеющейся Кристиной, которая осторожно закрывает лицо руками, хотя знает ответ.
Та лишь кивает, не в силах оторваться от зеркала, но только Тильда не поддерживает передавшегося остальным веселья, а наблюдает за девушками с плохо скрываемым недовольством. Не узнаёт она в этой красавице свою Кристину - робкую, библиотечно-пыльную, с редкими ресницами, едва прикрывающими слабое сияние припухших доверчивых глаз. Тильда боится, что прежняя Кристина уже не вернётся - пристрастие к косметике так же губительно, как сигареты. Они все знают это на примере Ульрики, которая никуда не выходит без какого-никакого макияжа, потому что природа дала ей неправильной формы лицо и светлые ресницы, никак не вяжущиеся с роскошной чёрной гривой. Тильде никогда было не понять бывшую девушку, потому что она сама обладала очень яркой внешностью. Но окружающие вечно придирались к Тильде, ведь её внешность не так уж соответствовала общепринятым канонам красоты - широкий нос, жёсткие лохматые волосы, слишком мощное для женщины сложение - даже мать выговаривала Тильде за недостаток женственности. Фроляйн Линдеманн доставалось и за свой низкий голос, и за испещренные рябинами щёки, а больше - за вечно хмурое лицо, лишь изредка освещавшееся улыбкой. Тильда совершенно запуталась, не понимая, что эти все люди от неё требуют, пока не встретила Ульрику. Эта девушка, обладавшая всем, что вызывало восхищение у всех вокруг, умела грязно драться и ставить задир на место колкими фразами, что сразу покорило Тильду. Несмотря на суровую внешность, Линдеманн была очень послушной и мягкой, и Ульрике ничего не стоило склонить её на свою сторону. Фрау Линдеманн не одобряла новых подруг дочери, появившихся вслед за Ульрикой - они все были слишком современными и странными для их затхлой деревни, и как ей казалось, портили её девочку - Тильда стала заметно веселее и упрямее, и оставить её коротать вечер дома становилось трудно - девушка так и стремилась убежать со своими товарками. Шумные, звонкоголосые, певучие, они нагло заполнили дедовский дом, давая родителям Тильды понять, что их дочь не достойна такой жизни. Герр Линдеманн отнёсся к увлечению Тильды музыкой совершенно спокойно - он и раньше её жизнью особенно не интересовался. Но фрау Бригитта старалась с каждой подружкой Тильды завести максимально исчерпывающее знакомство, и каждый раз её удивляло, что шумные красавицы оказываются очень приятными в общении и воспитанными. Паулина покорила фрау своим дружелюбием и прелестным чувством юмора, что редко встречается у женщин. Правда, эта круглолицая пышечка называла себя панком, и стоило Бригитте перевести разговор на семейную тему, фроляйн Ландерс сразу отнекивалась, утверждая, что отрицает все принятые в традиционном обществе ценности. Катрина, просившая не называть себя по имени, оказалась настоящей дамой, как фрау Линдеманн сразу поняла по серьёзному выражению её бледного лица с узкими синими глазами. Эта девушка, наоборот, всегда соглашалась с Бригиттой, и на фоне товарок выглядела самой нормальной. А Оливия, выпивавшая очень много чая во время посиделок, удивила женщину своей молчаливостью, удивительно сочетавшейся с приветливостью. Фроляйн Ридель во время встреч обычно предпочитала молчать, отделываясь угуканьем и общими фразами, что делало из неё прекрасного слушателя. Бригитта выговаривалась ей о всех своих тревогах, пока мычание девушки не стало звучать мрачной угрозой.
И только с Ульрикой Бригитта никак не могла примириться. Едва только в их доме появлялась эта надменная мордочка, Тильда знала, что вечером ей предстоит выговор за общение с такой продувной особой. Женщину настораживало, что дочь почти не водит отношений с парнями. К тому времени в Шверин начали просачиваться слухи о вольностях, позволительных на большой земле, и Бригитта боялась, не свела ли с правильного пути её дочку эта размалёванная девица. Она догадывалась, что с Тильдой творится что-то не то. Другие девушки её возраста давно повыходили замуж, а фроляйн Линдеманн так и шаталась по близлежащему лесу с теми, кто действительно её понимал.А между тем всё произошло так, как и боялась фрау Бригитта. Тильда всё крепче привязывалась к Ульрике, и под впечатлением от свободных отношений, царивших в их кружке, поняла, что не обязательно быть с тем, кто противоположен тебе по полу. Её первое занятие любовью произошло с женщиной, с Ульрикой, и эти ласки показались Тильде приятнее тех, "правильных" про которые она слышала от своих прежних подруг. Они говорили про невыносимую долгую боль, кровь и только к концу появляющееся наслаждение, а мозолистые пальцы доставляли только ни с чем не сравнимое удовольствие. Да, было немного больно, но Тильда помнила, как боль от пальцев сменилась влажной мягкостью языка, от которой тело сводила сладкая судорога. Они были одни в лесу, и никто не мешал Тильде кричать от захлынувшего её удовольствия, но девушка честно молчала, хотя Ульрика всячески старалась извлечь длинные виолончельные ноты из зацелованных губ.
Фрау Бригитта сделала вид, что ничего не поняла, когда с утра пораньше зашла к безмятежно спящей дочери и увидела её вспухшие губы. От волос Тильды сильно пахло табаком и какими-то духами - так же, как от Ульрики. Тут уже ничего не оставляло сомнений, и Бригитте не оставалось ничего, как примириться. Ведь, если быть честной, парни всегда избегали общества Тильды - присутствие этой молчаливой, неулыбчивой и слишком крупной девушки вгоняло их в ступор. А Ульрика, может быть, воспринимала её как парня. К тому же у Тильды была сестра, которая была правильной, хорошей девушкой и могла совершенно спокойно подарить Бригитте внуков, которых женщина и не особенно хотела. Она лишь старалась, чтобы всё было как у людей. Фрау Линдеманн всего лишь попросила Тильду не засвечиваться особенно со своей ориентацией, но на людях девушки и так вели себя очень достойно. Правда, у защитников стереотипов их крепкая дружба вызывала самые оскорбительные подозрения, и все пятеро мечтали всеми силами вытащить Тильду из деревни, чтобы на большой земле, в Берлине, никто не мешал им обучать её искусству любви. Но когда подруги убедились, что отношениям Тильды и Ульрики ничего не угрожает, появилась Кристина. Она была тем сектором, которого не хватало их кругу, хотя не подходила по всем параметрам. Но по огоньку, проскакивавшему в глазах Тильды, когда она смотрела на едва знакомую девушку, все поняли - Кристина должна остаться с ними.
- Ну что, вы готовы? - Ульрика последний раз одернула маленькое чёрное платье, очень выгодно подчеркивавшее её аппетитные формы. Все закивали, и только Паулина украдкой посмотрела на свою длинную линялую майку. Всё девушки были в нарядах, напоминавших вечерние, подкрашенные, красиво причёсанные, как будто задались целью собрать на себя всех парней Шверина. В то время как все шестеро думали об этом меньше всего. Но Паулина всё равно немного пожалела о выборе своего одеяния.
К четвёртому часу дня жара начала стихать, но на солнце шестерку обдавало волнами удушающего, пустынного воздуха. Треск насекомых в густой траве становился всё более громким и раздражающим, но непривычная к природе Кристина жадно ловила каждый звук.
Они шли к гостинице, где расположились друзья Ульрики, приехавшие из Америки.
- Я познакомилась с ними в Нью-Йорке, - отдуваясь, рассказывала Круспе, когда они поднимались в гору по пыльной дороге, - их шестеро парней, на всех хватит!- Неужели ты думаешь, что нам всем так нужен парень? - Паулина покрепче приобняла Катрину за мягкую талию. Кристина, семенившая за ними, подошла ближе к Тильде, боясь, что девушка будет говорить с кем-то, кроме неё. Но Линдеманн шла, понурившись, и явно не проявляла желания участвовать в разговоре.