Письмо (2/2)
Твой Тилль. Навеки. "Тилль закончил писать и откинулся на мягкую спинку кресла с огромным облегчением. Такой сильной мыслительной работе он не предавался уже давно и был удивлён, что такой большой поток слов вылился на бумагу за столь короткое время. Он писал не задумываясь, потому что эти слова не давали ему покоя уже очень долго, и Тилль больше не мог держать в себе тяжёлый ком боли, сложившийся в логичные фразы. И написав это, он почувствовал, что на душе стало легче, а гложущие мысли стали частью бумаги и не были так страшны.
На всякий случай он отодвинул густо исписанный лист подальше, чтобы Кристиан не увидел письмо раньше времени, и сделал это очень вовремя - в прихожей раздался характерный звук катящихся колёс. Лоренц, только что принявший ванну, появился на пороге спальни в лиловом, как сутана епископа, купальном халате. Бледно - розовый тюрбан из полотенца венчал его голову наподобие митры. Это был уже не ангел, которому Тилль поклонялся, а наместник божества на земле, который людей себе подчинял, и, поддавшись этой культовой иллюзии, Тилль не сразу решился спросить:- Всё прошло хорошо?Сегодня Кристиан впервые за годы жизни с Тиллем решился принять ванну самостоятельно, потому что раньше Линдеманн боялся оставить любимого наедине с неподатливой техникой. Пока Кристиан мылся, его так и подмывало заглянуть в ванную, но Лоренц убедил чрезмерно заботливого Тилля, что вполне может справиться сам.- Ты зря беспокоился, - Кристиан снял "митру" и встряхнул длинными, полными воды волосами, и Тилль поморщился, увидев разлетевшиеся во все стороны брызги, - всё было более чем хорошо.Бросив мокрое полотенце на кровать, Кристиан подъехал к ней - Тилль не мог наблюдать за передвижением на коляске без невольной жути - и выудив из-под подушки свежую пижаму, принялся переодеваться. Тилль по привычке рванулся с кресла, чтобы помочь, но последнее время Кристиан всё упорнее доказывал ему, что прекрасно справляется сам.
Тилль с трудом отвёл взгляд от ярко блестящих в электрическом свете подлокотников коляски и перевёл взгляд на переодевающегося любимого. Он с горечью отметил, что несмотря на тщательный уход, Кристиан похудел ещё больше и сквозь бархатистую бледную кожу было видно каждую косточку. Эти по-своему красивые и гармоничные формы уже не возбуждали - Тилль смотрел на возлюбленного с тяжёлой, ноющей жалостью, а не любовью, как раньше. А жалость Кристиан терпеть не мог, потому что, оказавшись рядом с Тиллем, он и от других людей требовал того, чтобы к нему относились как к полноценному члену общества. И не хватало того, чтобы Тилль стал показывать эту жалость - последнее время их отношения и так обострились. Они относились к друг другу уже не столь внимательно, а в ласках появилась холодность привычки. Любовью они занимались крайне редко, потому что у Тилля всё чаще прихватывало сердце - ему и после минуты поцелуев нужна была передышка.
Кристиан одевался медленно и тщательно, как все больные, и эта же болезненная жалость охватила Тилля, когда он увидел принарядившегося на ночь Кристиана. Нежно - персиковый шёлк пижамы очень шёл ему, бросая розовый отблеск на давно не видевшее солнца лицо - бледное, с запавшими глазами и ещё больше обвисшей на подбородке кожей.
- А ты что делал, пока меня не было? - спросил он, подъезжая к креслу Тилля, - всё время мимо ванной шаркал, помыться не дал спокойно.
Кристиан положил руки на колени возлюбленного и, улыбнувшись, подался в его сторону, обдав Тилля приятным, но острым ароматом геля для душа. Холод пальцев Лоренца обжег ноги Тилля, и он, замерев, почувствовал, как эти пальцы поднимаются всё выше, стискивая, поглаживая, лаская - на Кристиана накатило то состояние, когда он особенно хотел любви. Возбужденный, он был неуправляем, и Тилль помнил, как ему приходилось глотать таблетки в промежутках между поцелуями.
Он перехватил руки Кристиана, когда почувствовал холодные пальцы на шее. Заглянул в глаза, истинный взгляд которых мешали рассмотреть отражающиеся в стёклах очков огоньки люстры.
- Ты опять? - вяло спросил Тилль, чувствуя, что Кристиан не вызывает у него ничего, кроме тихой симпатии. Где та щемящая любовь, с которой они смотрели друг на друга раньше? Где ласки, в которых они нуждались, как в воздухе?
И в их, казалось бы, идеальных отношениях, настал тот страшный момент, когда близости не хотелось. Когда испробовали всё и ничего больше не хочется. Всё знакомо, всё наскучило. Так, как и боялся Тилль, когда в звенящей тишине своего загородного особняка мечтал об их с Кристианом совместной жизни.
- Ты опять нахмурился, - Кристиан насупил брови, копируя выражение лица Тилля.
- Я же не могу всё время быть весёлым, - резковато ответил он и поднялся, разминая затекшую спину.
Кристиан поднял очки на лоб и посмотрел на Тилля, чтобы тот заметил, что без очков взгляд Лоренца стал мягким и внимательным.
Он нежно обвил руку Тилля и прижал ее к твёрдой ввалившейся щеке, ласкаясь так по-детски, что мужчина не выдержал и опустился на колени рядом с коляской.
Линдеманн осторожно погладил Кристиана по плечу, словно прося прощения за недавнюю холодность, и сердце дрогнуло, когда пальцы очертили контур выступающего сустава. Кристиан не мог не почувствовать, как задрожали эти пальцы, и, не дав Тиллю опомниться, прижал его руку к губам. Линдеманн вспыхнул, порываясь встать, но Лоренц мягко остановил его:- Мне нужно кое-что сказать тебе. Отнеси меня на диван, пожалуйста.Тилль привычным движением продел одну руку Кристиану под колени, другой рукой подхватил его костлявую попу, приподнял, крепко прижимая к груди. Сильные худые руки крепко обхватили его шею, и нежные распаренные щеки прильнули к его щекам, заставив Тилля сладко вздрогнуть, словно от чувства, когда крылышко бабочки касается кожи.Кровать была на другом конце не очень большой комнаты, и Тилль почти не прилагал особенных усилий - Кристиан казался ему почти невесомым.Он уложил на кровать свою бесценную и прекрасную ношу, деликатно закутывая в прохладное одеяло, но Кристиан вырвался, и, схватив за руку, грубовато опустил Тилля на кровать рядом с собой.- Это очень важно, - прошептал он, отводя взгляд в сторону что-то бормочущего телевизора, - пока я был в ванной, у меня было достаточно времени, чтобы подумать над этим. Пожалуйста, выслушай меня.Он взял подрагивающую в ожидании роковых слов руку, и, положив ее на колени, заговорил: