Восток - дело тонкое (1/1)

В Абхазии ребята чувствовали себя, как на курорте. Лёнька, правда, терзался и переживал, что пока другие в сражениях приближают победу над эссесовцами, они тут отсиживаются, скоро вообще забудут, как оружие в руках держать и прочее и прочее… Бобриков же ему на это отвечал, что он, Лёня, дурак, и что отдыхать тоже надо уметь. Словом, на судьбу не жаловался и уже через пару дней после встречи с Ланой Георгиевной, которой тут же был очарован их командир, принялся активно заводить знакомства с местным населением.—?Восток, конечно, дело тонкое, но ежели в делах любовных как следует поднатореть,?— на третий день авторитетно заявил Бобриков товарищу,?— то и тут со скуки не помрешь!После этого он заговорщицки подмигнул Филатову, закурил, жмурясь от удовольствия, и наконец оставил его в своих мыслях. Задорный блеск карих глаз перед его уходом не сулил ничего хорошего. Лёня мысленно вздохнул. Уже за ужином Бобриков наклонился к Леньке через стол и быстро шепнул, так, чтобы Калтыгин не услышал лишнего:—?Короче есть одна маза на вечер…—?Лёх, ты можешь по-русски выражаться? —?поморщился Лёня. Не нравилось ему это нездоровое оживление.—?Ну простите, сударь, что под интеллигента не канаю,?— нарочно поддразнил его Бобриков в ответ, хотя на самом деле вполне мог без труда подобрать выражения поблагозвучнее. Лёня поэтому и возразил:—?Под всех ты канаешь, если хочешь.—?Ну ладно, что мы так и будем тут о русской словесности беседы вести? —?примирительно ответил Алёша,?— сегодня вечером в соседнем ауле свадебку играть будут. Мы с тобой приглашены! Сказав это, Алёша так и просиял. А вот Лёня, знавший любовь друга к беспорядочным знакомствам, танцам и спиртному и имевший уже опыт общения с буйным Бобриковым как раз в таком состоянии, не разделял его энтузиазма. Калтыгин бросил на парней одновременно вопросительный и предостерегающий взгляд: мол, или кончайте шептаться, или выкладывайте, о чем разговор. После этого трапеза проходила в молчании. Григорий Иванович явно был опечален длительным отсутствием Ланы, которая, судя по всему, неслучайно трапезничала у себя в сенях, дабы избежать очередной выходки пылкого Калтыгина. В самый разгар приготовлений Григорий Иванович явился в их комнату и подозрительно оглядел ребят:—?Куда намылились, орлы?Бобриков, шутливо отдав ему честь, выпалил:—?Приглашены на свадьбу, товарищ Капитан! Жизнь ростком пробивается через асфальт войны!—?Это вы мамочкам рассказывайте! —?насупился Григорий Иванович, но как-то быстро смягчился и продолжил уже спокойнее,?— Чтобы без глупостей у меня. Смотри, Филатов, много сразу не пей. В этом деле лучше постепенно…—?Да я и не собирался, Вы же знаете, я не пью,?— почти жалобно оправдывался Лёня. По правде говоря, он надеялся, что Григорий Иванович будет против их ночной вылазки и надеялся, что он пришёл помешать их планам. Последнее время Лёня стал замечать за собой ещё одно мерзкое, как он считал, свойство: он становился страшно ревнив. А поводов для ревности Алёша предоставлял?— хоть отбавляй. Вот и сейчас он прекрасно понимал, с какой целью Бобриков организовал эту вылазку. В груди у Лёньки противно ныло. Лёне нравились восточные песни. А ещё ему нравились скромные абхазки, которые не вешались на солдат сами, самое большее?— стыдливо краснели, отводя взгляд. У них в штабе ему порой приходилось буквально отбиваться от пылких особ, истосковавшихся по крепкому мужскому плечу. А здесь ему было спокойно. Ему нравилось бегать вдоль моря, вязнуть в ступнями в холодном песке… Конечно, все это было чужое, и сердце уже тосковало по дому, но со всем происходившим можно было на время смириться хотя бы по одной причине, имя которой: Алёша Бобриков. В трактирчике, где полным ходом пела и гуляла свадьба молодого офицера и миловидной девушки, которой едва исполнилось восемнадцать, было душно и пахло вином. Длинные столы с деревянными лавками по бокам были богато накрыты, как неоднократно было сказано, ?чем бог послал?. А послал он в тот вечер немало. Глядя на все эти яства, тяжело было поверить, что где-то в этот самый момент шли сражения за родину, что кто-то в эту самую секунду отдавал свою жизнь для того, чтобы люди продолжали жениться и рожали детей… Бобрикова это, похоже, не волновало. Он вальяжно развалился за противоположным от Филатова столом. Что-то громко рассказывал, обильно жестикулируя, двум девушкам славянской внешности, присевшим по обе стороны от него. Девушки восторженно смеялись, что явно льстило Алёше, не забывавшему то и дело щедро подливать себе и дамам.—?Скажите, Алёшенька, а верно говорят, что война уж скоро кончится? —?слащаво так произнесла одна из девиц с крупными светлыми кудрями, спадавшими на полуобнаженные плечи, и кокетливо положила руку на крепкое мужское запястье.Ее голос был звонче, поэтому отчётливо доходил до слуха Лёни, а вот того, что отвечал девушке Алёша, расплывшись в широкой улыбке, он расслышать не мог. Откуда-то притащили аккордеон. Филатов не верил своему счастью –попросил дать ему сыграть и, получив охотное согласие, стал на память подбирать аккорды одной давно полюбившейся ему грузинской мелодии. Разговоры за столами заметно притихли. Все неотрывно смотрели на Лёньку, который с закрытыми глазами из самых недр души выпускал волшебные звуки музыки. Когда он закончил, по его щеке скатилась слеза. Он смущённо открыл глаза и, встретившись с пристальным взглядом Алёши, опустил ресницы, быстро проведя по влажной щеке ладонью.—?Позволите составить Вам компанию? —?донеслось откуда-то сбоку.Лёня рассеянно огляделся и увидел, что к нему обратилась девушка в коротком ситцевом платьице. Не дождавшись ответа, она присела рядом и на одном дыхании принялась описывать ему свой восторг от только что услышанного. Лёня отвечал невпопад, бросая быстрые взгляды на Бобрикова, который уже поочередно одаривал поцелуями в щеку каждую из двух своих собеседниц. Вдруг Лёня почувствовал прикосновение к ноге чуть выше колена, а в следующий момент влажные мягкие губы скользнули по его щеке. Он резко вскочил из-за стола и быстро отчеканив расстроенной девушке что-то вроде:—?Мне нужно возвращаться в часть! Спасибо Вам за вечер! —?бросился к выходу. Бобриков вышел на перекур через пару минут. На правой щеке его и губах красовались следы от губной помады. Он встал возле Лёни, облокотившись на забор соседнего дома и хотел был обратиться к другу, но не успел.—?Я наверное пойду,?— холодно сообщил ему Лёня, не глядя в глаза, и, не оборачиваясь, направился прочь из трактирчика.Бобриков, пошатываясь, бросился за ним.—?Лёнь! Постой! Не гони так, а? У меня с дыхалкой не так хорошо, как у тебя.—?Зато у тебя масса других достоинств, многие из которых ты сегодня продемонстрировал,?— выпалил Лёнька, сжимая руки в кулаки, но шаг замедлил, а затем и вовсе остановился.—?Да что с тобой такое, Филатов? Я же правда в толк не возьму, почему тебе, дурьей башке, не отдыхается, когда всем хорошо? Ну не пьёшь ты, ладно, черт с тобой! Но барышню-то зачем обидел? Они поднимались по узкой тропинке в гору, на которой расположилось приютившее их поселение. Справа и слева небо заслоняли деревянные домишки.Бобриков мягко положил ладонь на лёнькино плечо.—?Я никого не обижал,?— сдулся Филатов,?— она целоваться лезла, а мне не хотелось.Алёша молчал, а Лёня продолжал нести какую-то чушь, чтобы заполнить неловкую тишину, виноват в которой был, конечно же, он один:—?Не хочу я напиваться, как вы с Калтыгином… Вы б себя со стороны видели сами… И водка ваша на вкус?— дрянь! В чем удовольствие?! И в поцелуях с кем попало тоже радость какая? Все это только отвлекает от главной цели, как по мне!—?Ты многого ещё не знаешь, Лёнечка… Потому что не пробовал,?— перебил его Алёша и ни с того ни с сего припечатал спиной к одному из заборчиков по правую сторону от узкой тропы.Лёня настолько опешил, но что не смог вымолвить ни слова.—?Сначала опыта наберись, а потом уже говори,?— хриплым голосом наставлял его Бобриков,?— об удовольствиях. Алёша приблизил к Лёне раскрасневшееся от бега и алкоголя лицо, и в ноздри тому ударил резкий запах самогона вперемешку с каким-то дешёвым одеколоном, который Бобриков выменял у местных за самое дорогое?— пачку отличных немецких сигарет, перешедших ему по наследству от им же убитого фрица. Лёня забыл, как дышать. Сердце выстукивало морзянкой какой-то сбивчивый и бессмысленный текст. Губы Алёши неторопливо накрыли его рот. Он не спешил, очевидно, давая Филатову тем самым возможность оттолкнуть себя. Но Лёне меньше всего хотелось его отталкивать. Вместо этого он сомкнул отяжелевшие веки и робко набрал в легкие побольше воздуха. Язык Алёши медленно прошёлся по его зубам и стал плавно проникать глубже, вовлекая Лёню в мучительно тягучий поцелуй. Лёня изо всех сил сдерживался, чтобы не издать ни звука. Почему-то ему казалось, что этим он все испортит, но Алёша, похоже, думал иначе. Оторвавшись от его губ, он рывком притянул Филатова к себе и едва ощутимо коснулся щетиной вздувшейся жилки на длинной тонкой шее, потом втянул губами кожу, легонько посасывая… Правой рукой он грубовато сжал Лёню за задницу, чего Лёня обычно не наблюдал за ним в порывах страсти, адресованных представительницам женского пола. Из груди у Лёни вырвался слабый стон.—?Ну что… Не нравится тебе целоваться? —?сбивчиво поинтересовался Бобриков, на мгновение оторвавшийся от им же искусанных губ.—?Нравится… —?выдохнул Лёня и уже сам еще ближе притянул его к себе, вжался всем телом и откинул голову назад, подставляя шею под новый жаркий поцелуй.—?Какой же ты еще ребёнок… В душе у Филатова приятные ощущения то и дело сменялись приступами паники. Он пытался найти происходившему разумное объяснение, и если Бобриков наутро мог оправдаться состоянием сильного алкогольного опьянения, свести все в шутку, или самое подлое?— сделать вид, что он до чертиков напился и ничего не помнит, то Лёня-то был трезв, как стёклышко, к вину и не притрагивался даже и при этом не предпринял попытки оттолкнуть от себя друга. Как будто прочитав его мысли, Алёша крепче обнял его за шею и начал успокаивать, покрывая поцелуями его лицо:—?Ленька, Лёнечка… Не бойся! Мы никому не скажем… Если бы Лёня знал, что будет так хорошо… Лучше, чем во сне.Руки Алёши уже блуждали по всему его телу, и каждое прикосновение вызывало сладкие вибрации по венам.—?Ты мой,?— прошептал Лёня, не веря в то, что он говорит.—?Твой, Лёнечка, твой… И всегда буду.