Часть 7 (1/1)

Я лежал буквально под ногами у бывших соотечественников и был незаметнее для них, чем грязь собственных взглядов, а если быть точнее, то ?общенациональной идеи?.Иван, капитан нашей группы, ждал моего сигнала, и я дал его. Отполз на пару кустов назад и буквально пальцем показал на предполагаемого объекта.Захват ?языка? для нашей группы был привычным и, в принципе, единственным диверсонным занятием. Такова была моя жизнь после того непоправимого и неизбежного сентября сорок второго. Тот крындинский черт с усиками, видимо, сильно преувеличил, сказав, что наши новые места в этой новой военной жизни будут не так уж плохи.Я так и сновал по разным деревням, разным частям и разным разведгруппам. Для некоторых я становился таким себе Калтыгиным: возвращался один. А с кем-то просто вылазил на пару-тройку заданий и шёл дальше. Чья невидимая рука направляла меня, как игрушечного, в совершенно непонятной последовательности через всю карту Союза, а после и вне него, я знать не мог, но догадывался.Знал, что все не могло идти так благополучно до сегодняшнего очередного осеннего дня сорок четвертого года без стороннего вмешательства.С такими мыслями я уложил с дюжину фрицев, пока мои напарники захватывали объекта. Временами мне становилось досадно, что после былых заслуг всё, что доверялось мне?— таскать пресловутых, часто бесполезных ?языков? не дальше, чем из первой деревеньки за линией фронта. Душа жаждала больших дел, и в такие моменты я ловил себя на мысли, как становился похожим на него.Мой милый, милый Лёня. После того вечера я даже не знал: где он и с кем, жив или мёртв. В принципе, это и было единственным, что мешало мне просто броситься под вражескую пулю и перестать влачить жалкое существование. Я чувствовал свой прямой долг в том, чтобы закончить эту войну героем от имени его друга. Он был бы рад этому. В том, чтобы найти его. Остаться в этой чёртовой отвратительной стране и искать. Искать до конца дней своих, пока оставалась бы хоть какая-то надежда. Даже Советы были не так гадки мне, пока на их землях жил некий Леонид Филатов.Переход от вражеской деревни до своей не занял больше полусуток. Мы сдали чёртового ?языка?, написали отчёты и разошлись по своим делам. Благо, здесь не так тягали после каждого задания и не тыкали в лицо расстрелом.Изба, в которой я пребывал с новой группой ничем не отличалась, кроме одного: на соседней койке не лежал мальчишка, которому дуло бы в ноги, а в соседней комнате не слышалось размашистого скрипа кровати и отборной пьяной матершины.—?Выпьешь с нами, Лёха?—?Нет, Степан, просто посижу за компанию,?— подмигнул я, подсаживаясь ближе к печке. Октябрьский мороз не жалел никого, а с зимним обмундированием было тяжко.—?Что с твоей Еленой? —?рассмеялся Иван, капитан Ермолин, мой непосредственный начальник, указывая на мятую бумагу в моих руках.—?Ленка-то, товарищ капитан… —?протянул я. —?В порядке. Ждёт меня.—?Хорошо, что ждёт. Береги её. И себя неплохо бы.Я молча улыбнулся, сильнее кутаясь в хозяйское одеяло. Перечитывать одно и то же письмо в тысячный раз было намного приятнее, чем даже распивать свойскую наливочку с этими приятными на вид мужиками.Как сегодня я помню тот день, когда обнаружил эту свернутую вчетверо бумагу в кармане гимнастёрки. Пожалуй, она-то и держала меня в духе все это долгое время. Алёша, я на всю жизнь запомнила день нашего расставания и буду ждать тебя всю жизнь, если потребуется. Забудь все наши обиды и ссоры, как забыла их я. Если нас не сведет война, ищи меня здесь: УССР, Харьковская губерния, х. Ленинский. Я буду гостить у тёти Зины около года по известным тебе обстоятельствам. Люблю тебя, твоя Ленка.

Стать Ленкой Леонид здорово придумал. И даже оставил мне намёк на то, где мне его искать. В сердце в очередной раз защемила тоска. До того злополучного осеннего дня сорок второго я шёл по жизни, несмотря ни вперёд, ни назад. У меня не было цели, желаний. Мог напиться самогона или трахнуть бабу. Да, я делал это и сейчас, но это уже было не то что прежде. Ничего не заставляло душу протяжно выть от неземной тоски или страстно желать чего-то, таять от вожделения или гореть в пламени.Теперь все изменилось, слева и справа был густой непроницаемый туман, а впереди только одна ясная цель?— найти его. Однако продолжать тонуть в тоске мне не дали.—?Бобриков тут проживает? —?запыханно воскликнул мальчишка с ефрейторскими погонами. Я кивнул, спросил, что им из-под меня надо. —?Тебя полковник Козмидиади ждёт.От фамилии нашего начальника словно пахло домашним вином и ярким солнцем. Он всегда напоминал о филатовской Грузии и веял чем-то добрым. Мужик и в самом деле был не тварь, понимающий. Один раз даже по моей просьбе действительно послал запрос о месте дислокации капитана Калтыгина, но таких в красной армии не числилось. Я надеялся, что его просто повысили, ну или разжаловали, на худой конец.В избе командования мало что отличалось от нашей: разве что вместо солдатских железных кружек громоздились в серванте стеклянные граненые стаканы и хрустальные рюмки, да в целом было немного почище. Полкан уже ждал меня.—?Здравия желаю, товарищ полковник. Старший лейтенант Бобриков по вашему приказанию прибыл,?— отчеканил я.—?Вольно, лейтенант. Голоден? Присаживайся, к нам генерал из города заехал, угощал. Присаживайся, кушай.Я поблагодарил и нехотя откусил кусок неизвестного мне грузинского блюда.—?Ты, лейтенант, парень хороший. Видна твоя подготовка. Не знаю уж, как тебя из армейской разведки отправили в нашу глушь. Но факт налицо: сейчас откушаешь, переоденешься в новое обмундирование и уедешь. Тебя выпросил себе полковник Лукашин.—?Василий Сергеевич? —?положив на все правила приличия воскликнул я с набитым ртом. —?Уже до полковника дослужился?Козмидиади подтвердил мою догадку, отпотчевал со мной и дал два часа на сборы. Я был словно на крыльях. Неужели скоро я встречу Лёньку?Наверное это Чех собирает нас обратно. У этого летнаба руки длинные, я знаю. Я радовался каждой мелочи, а из-под лопаток словно резались крылья, настолько легко мне не было за последние лет двадцать. В таком приподнятом настроении духа я пребывал до самого приезда в распоряжение Лукашина.***Судьба была гораздо милосерднее к Леониду Филатову, чем к обоим его товарищам. В первые месяцы после роспуска он, подобно своему товарищу Алексею, попал в другую разведгруппу, но вскоре был переведён в штаб, занимался шифровками и дешифровками. К лету сорок четвертого юноша сумел дослужиться до звания майора и продолжал бы гордо нести его на своих погонах, если бы не честолюбие, которое мешало ему никак не реже, чем помогало.И если доселе умерить пыл семнадцатилетнего де-факто, а де-юро двадцатилетнего, майора мог начальник штаба по делам разведки на юго-западной части фронта и тыла генерал-майор Калязин, то в разгар сей удивительной по сути своей перебранки ему не посчастливилось уехать в срочную командировку на сто пятьдесят километров севернее по линии фронта на целых две недели, в течение которых и произошёл весь сыр да бор.Если теперь верить рассказам самогó юного майора, то дело обстояло так:—?Войдите,?— смурно ответил не по годам повзрослевший майор на торопливый стук в дверь. —?Говорите по делу,?— тянул он безразлично. Всё его мысли были заняты одним: ему нужно было срочно найти рычаг давления на командующего северо-западным подразделением, дабы отправить группу некоего капитана Ивана Ермолина ближе к югу. Ему было чрезвычайно важно, чтобы группа, в состав которой входил Алексей… Бобриков, если можно так выразиться, была как можно дальше от намечавшейся на северных фронтах заварушки.—?Подполковник из разведуправления, которому вы отправляли шифровку по поводу той группы с северной части, сегодня связывался с заместителем товарища генерал-майора Калязина, и вот он…—?Ближе к делу, Григорьев,?— недовольно буркнул Филатов, не переставая перекладывать бумажки.—?Короче, он передал это дело в полномочия того майора, с которым вы давеча изволили поспорить по поводу… —?дальше тот самый Григорьев продолжил шёпотом,?— по поводу ваших взглядов на советскую власть.—?Вот чёрт. Иди, Григорьев. Хотя нет, стой. Калязин оставлял тут сигареты из Германии, можешь взять парочку.Старшина расплылся в благодарностях, с удовольствием обнюхал сигареты и видя, что начальство не в духе, спешно удалился.Филатов шумно выдохнул и потёр глаза. Он не имел отношения к делам разведгрупп, но все же служил управлению и слышал обо всём, что происходило на фронте. Он не был специалистом военного дела, но понимал, что живыми из той разворачиваемой на севере операции выйдут единицы. Бóльшие потери Союз доселе видел только в битве под Сталинградом. Он был не в праве распоряжаться вопросами дислокации групп, но был обязан вытащить Бобрикова. Они ведь дали друг другу обещания не умирать, и помочь Алексею его сдержать было долгом Филатова.Алёша. Как часто он вспоминал его и все, что между ними было. Каждую ссору и перебранку, обидное слово, брошенное сгоряча. Каждый момент, который искуплял эти разногласия сполна.Он вспоминал, как однажды Лёша в бане шлепнул его по заднице, назвав это воспитательным моментом, а сам Лёня ещё с месяц краснел от каждого его взгляда, как от домашнего вина. Помнил каждую секунду той ночи, когда они спали вместе, и тёплое дыхание Бобрикова щекотало ему макушку. И уж конечно помнил, не забывая ни на секунду, их прощальный поцелуй.Он не мог сидеть сложа руки, пока его любимого мужчину отправляют на верную смерть. Нужно было срочно идти к этому мудаку майору Ситникову.В кабинете сидело это рыло с ногами на столе, смачно потягивающее папиросу. Делать нечего, приходится быть обходительным. У Ситникова было много связей не только в разведупре, но, как поговаривали, даже в Москве.—?Добрый день, Геннадий Михайлович. Я к вам по вопросу, который вам передал калязинский заместитель,?— учтиво продекламировал Филатов.—?Привет, майор. Ну, я займусь, как будет свободное время. А пока вот?— курю. Не видишь?Леонид уже готов был вспылить, но глас разума напоминал ему, ради когоон здесь.—?Я все понимаю, дело важное. Знавал я одного капитана, который и ногу поднять откажется, пока не потянет папироски. Но зам Калязина подтвердил, что моё ходатайство будет удовлетворено до начала северной операции. Я бы хотел попросить начать заниматься этим немедленно.

—?Шёл бы ты, мальчик. Я не для того в разведуправлении сижу, чтобы под всяких вчерашних школяров ссучиться. Тебе бы в школу пойти, доучиться, чтобы знал, как старших уважать. Палец о палец не ударю ради твоей мерзкой рожи.Леонид заметно повзрослел с того самого сорок второго года. Выражалось это не только в том, что на щеках у него наконец появилась щетина, а под глазами пролегли тяжёлые мешки. Заметно сгладились взгляды майора, его поведение перестало быть ребяческим. И каждая собака в управлении уважала малолетнего пацана, который в свои годы был для подчиненных добрейшим из начальников, а для начальства?— исполнительнейшим из подчинённых.И вместе с тем каждый, кто хоть раз заглядывал в управление, хотел сделать то, что сейчас сотворил Филатов.Кулак его пришелся аккурат по носу Ситникова, немного меняя формы его омерзительного для всех здесь лица. Развязалась самая настоящая драка, и никому неизвестно, чем бы она кончилась для всем известного майора Ситникова, если бы на шум не отправили пару рядовых и ефрейторов, чтобы сберечь его драгоценную шкуру.***—?Ну здравствуй, Бобриков! —?с улыбкой протянул Лукашин, похлопав меня по плечу.—?Здравствуйте, Василий Сергеевич,?— улыбнулся я в ответ, не желая размениваться на формальности. Такой ход Лукашин воспринял положительно, и я уже более менее расслабился. Дальше мы обсудили наши новые звания, друг друга поздравили, я узнал, что погиб Костенецкий. Помянули.На мои расспросы Лукашин отреагировал как-то резковато и по-сучески. Неужто полковничьи погоны так нос задрали? Неожиданно. Начал торопливо выпроваживать меня. Устал мол, Алёша, спать иди, третья изба по улице. Ну и молчи, сука. Пойду. Спать все равно охота, а завтра буду расспрашивать. Утро вечера мудренее. Зря за Чеха не узнал. Явно его работа.Указанная изба была пустой, во всех смыслах. Я был в ней один, мебели и всякой херни был минимум, или даже меньше. Я прошёл в дальнюю комнату, в которой стояло две недлинных скамейки, прикрытых тонким слоем сена. Предпочел ту, которая стояла дальше от окна, полноценной кровати в большой комнате. Да уж, ещё немного советской жизни, буду пить из луж и мыться в них же.Подстелил на сено шинель и лёг. Чертовски не хватало тонкого юношеского голоска справа, который бы болтал всякие глупости или возмущался. Достал красивую бензиновую зажигалку,?— его подарок на двадцать три. Поиграл с крышкой. На миг показалось, будто сбоку кто-то ворочался.Да, я правда помешанный. Заснул с подбитой зажигалкой в руке и тоской на сердце.