Часть 1 (1/2)

Солнце в этот утро светило особенно ярко, тёплый ветер шевелил кроны зеленеющих деревьев. Было тихо, но эта тишина уже заполнялась заботами: люди выходили из домов, кормили животных, шли по своим делам. По тропе, ловко лавируя между идущими, бежал мальчик лет восьми, сжимая в руках небольшой мешочек. Ему сегодня несказанно повезло! Он нашёл деньги, и теперь они с мамой могут купить еды! — Франкенштейн! Осторожнее! — Простите, тётушка Анна! — весело проговорил мальчик, быстро собирая рассыпавшееся бельё, которое женщина несла на речку. — Доброго дня! — Вот дитё неугомонное, — добродушно засмеялась женщина, перехватывая корзинку удобнее. Заметив соседку, так же улыбающуюся вслед мальцу, продолжила. — Каждое утро ведь видимся! — У кого-то помощники только растут, а тут уже сызмальства помощник, — поддакнула соседка. — Жалко ребёнка. — Жалко, — эхом повторила Анна. Франкенштейн уже не слышал этого разговора, торопясь домой. Он действительно с раннего утра ушёл на реку, чтобы привычно наловить рыбы на завтрак. В это время рыбачили лишь несколько мужчин, которые не обращали на ребёнка никакого внимания, но когда начинали подтягиваться взрослые мальчишки, Франкенштейн предпочитал уходить. Подростки могли отобрать улов, как бывало не раз. Конечно, мальчик, как мог, защищал свою добычу, учась драться, но восьмилетка не мог справиться с сильными деревенскими парнями.

В последнее время рыба была едва ли не единственной пищей на столе их семьи, поэтому Франкенштейн начал вставать раньше всех, приходя на реку с первыми лучами солнца, как и сегодня. Уже собираясь домой, увидел меж корней дерева, что росло совсем рядом с рекой, из-за чего часть его находилась в воде, небольшой мешочек. Недолго думая, мальчик осторожно спустился в воду, сразу ныряя с обрыва и держась за корни. Мешочек зацепился за небольшой уступ, грозя вот-вот сорваться с негр течением. С берега зацеплять слишком долго и опасно: одно неосторожное движение, и он лишится находки. Поэтому спуститься в воду было самым правильным решением. Ухватив мешочек, Франкенштейн выбрался на берег и с любопытством открыл. А в следующую секунду сорвался с места, прихватив ведро с рыбой, удочку и, как оказалось, деньги. Сегодня они смогут обедать не только рыбой!

С такими радостными мыслями Франкенштейн залетел в дом и с удивлением обнаружил, что женщина в нём до сих пор спит. Решив пока не будить, мальчик положил мешочек под её подушку и взялся за приготовление завтрака. Он знал, что в последнее время мама болела, и старался взять на себя как можно больше обязанностей: доктор сказал, что ей нужен отдых. Может, поэтому она так долго спит? Раньше завтрак готовила мама. Они с папой в это время обычно делали что-то по дому: латали дыры, выгоняли крыс (кошек почему-то в их деревне почти не было), рыбачили или кололи дрова. Потом отца не стало, и в их жизни как-то всё сразу поменялось. Мама долго разговаривала с семилетним сыном, объясняя, что к чему. Не то, чтобы Франкенштейн не знал, знал, что это такое, всё-таки не раз и не два в их деревне кого-нибудь, да провожали. Но одно дело видеть чужое горе и совсем другое — чувствовать своё. Когда они остались вдвоём, мама изменилась. Первое время мальчик прятался под кроватью, когда слышал её крики и гремящую мебель. Он не понимал, что с ней такое, почему она так себя ведёт, и как это исправить, и от этого становилось ещё страшнее. В периоды между приступами ярости она вела себя, как прежде, разве что выглядела уставшей. Франкенштейн не знал, когда у неё снова начнётся приступ: женщина могла проигнорировать мусор на полу и выйти из себя от того, что Франкенштейн просто улыбался ей. Однажды поймал мальчик себя на том, что шарахнулся от обычной ласки матери. Женщина выглядела удивлённой, впервые сын смотрел так испуганно, резко опустилась на колени, обнимая и извиняясь.

Хотелось бы, чтобы после этого она снова стала самой собой, но в тот же день Франкенштейну опять пришлось прятаться под кроватью, слушая крики и грохот. Конечно, это не могло остаться скрытым от соседей, и мальчик всё чаще слышал, как жители деревни шепчутся о его семье. В тот день он впервые попытался успокоить мать.

Впервые в жизни его тогда побили. Пришлось бежать к местному доктору, чтобы тот обработал царапины и синяки и после мягкого вопроса о произошедшем мальчик рассказал ему обо всём случившемся. Доктор только вздохнул глубоко и погладил ребёнка по голове. — Она просто тянется к твоему отцу, Франкенштейн. Слишком любит. — А как же я, доктор Хауард? Меня она уже не любит? — Горе может помутнить разум, возможно, она забыла о том, что любит тебя. Возьми, это поможет усмирить её гнев. Пусть пьёт каждое утро. Приготовив рыбу и разложив по тарелочкам, Франкенштейн разлил по кружкам чай и положил по два кусочка хлеба вместо одного. Это ничего, сегодня они купят ещё! После того, как доктор дал ему лекарства, мама действительно стала спокойнее, приступы прошли. Вместо этого она ходила по дому и подолгу смотрела в окно, грустно вздыхая. Хозяйство пришлось вести Франкенштейну. К счастью, он уже знал, что необходимо сделать, и это не доставляло никаких неудобств. Жаль только, что с друзьями играть теперь практически не удавалось, времени не хватало, но это ничего! Как только мама поправится, он получит возможность снова бегать с ребятами целыми днями! Оглядев стол, мальчик кивнул сам себе и пошёл будить родительницу.

— Мама, проснись, я завтрак приготовил, — тихо проговорил Франкенштейн и осторожно потряс женщину за плечо. Не дождавшись реакции, добавил громче. — Мам, проснись, давай позавтракаем и сходим на рынок? Я денежку нашёл, мы можем купить что-нибудь… Мам? В ответ — ни слова. Кожа под ладонью была холодной. Франкенштейн отошёл от кровати, с ужасом глядя на умершую. Что такое смерть, мальчик знал. Что делать после того, как остался один — нет.*** Доктор Тайлер Хауард видел много смертей в своей жизни. Время такое: бедность, грязь и болезни. Видел много горя в семьях, осиротевших детей.

Доктор Хауард видел много умных и способных детишек, но таких, как Франкенштейн — никогда. Впервые они познакомились, когда зарёванный парнишка прибежал к нему с весточкой от матери. Их отец тогда заболел. Конечно, Хауард поначалу сделал всё, чтобы поставить мужчину на ноги. Хотя ему особо не было дела до ещё одного нищего, но исследования требовали изучения, а как ещё можно изучать организмы людей, если не во время лечения? Только поэтому мужчина и стал лекарем в этой деревне. Тихое место с вечно пьяными солдатами, которым и дела нет до местных потасовок, стало идеальным прибежищем. Люди боготворили его за доброту и честность, за бескорыстность и ласку, все охотно шли лечиться к Хауарду, который никому слова злого не скажет. Даже если они были абсолютно здоровы, стоило ему сказать, что надо принимать вот эти пилюльки, как доверчивые жители послушно выкупали пустышку, выдаваемую за лекарство. Реже удавалось обследовать кого-либо более… детально.

Но за время, что он лечил хозяина этого дома, доктор ни разу не задумался о том, чтобы обследовать мужчину. Он познакомился с Франкенштейном.

Мальчишка оказался не просто умным и способным: в нём виднелись все задатки гения. В свои неполные семь он уже умел читать, хотя из учителей у него была только мать, что знала буквы да как слоги складывать, считать, и этому его никто не учил, даже писать как-то пробовал палочкой на песке, как признался сам мальчик. Однако на попытку доктора забрать этого ребёнка, чтобы подготовить себе достойную смену, Франкенштейн с неожиданной серьёзностью ответил, что учиться не собирается, ведь его помощь нужна здесь. Лечение отца мальчика закончилось в тот же день, и через пару недель доктор имел удовольствие наблюдать за тем, как этот будущий гений сдерживается, чтобы не заплакать. Сильный характер — то, что нужно. Сблизившись с их семьёй, Хауард перешёл ко второй части своего плана и медленно, чтобы не было подозрений, отравлял и мать. В ход шло всё: яд в малых незаметных дозах, ртуть, некоторые лекарства, из-за которых как раз и случались эти приступы ярости. Доктор делал всё, чтобы женщина угасала медленно, чтобы её смерть не была сразу после смерти отца. Она умирала от горя, все шептались об этом. И вот сегодня, наконец-то, он достиг своей цели! Успокаивая рыдающего на его груди мальчишку, он гладил того по голове, шептал какие-то глупые слова утешения и терпеливо ждал, когда Франкенштейн соизволит, наконец, успокоиться. Когда же подавленный и грустный мальчик, не слишком понимая сути, кивнул на вопросы о желании жить вместе с другом их семьи, доктор забрал его к себе.*** Франкенштейн терпеливо дожидался, когда освободится доктор Хауард. С того момента, когда он переехал в этот дом, прошло чуть меньше месяца, но времени на отдых и осознание горя у мальчика не было. Доктор на следующий же день загрузил своего подопечного работой.

Сегодня мальчик знал свою работу: держать в чистоте инструменты, следить, чтобы запасы не кончались, мыть полы, менять бельё на кушетках, ухаживать за больными и учиться. Последний пункт был самым главным и особо проверяемым. Доктор оказался неплохим учителем, способным за месяц не только подтянуть знания Франкенштейна, но и вывести их на новый уровень.

Загруженный работой, мальчик первое время забывал о смерти матери, автоматически строя планы о том, чем они займутся, когда он вернётся, потом он вспоминал, но дальше развиться эта мысль не успевала: доктор, как чувствовал, звал его к себе. Как и сейчас. — Можешь зайти, Франкенштейн, — крикнул Хауард. Мальчик быстро приблизился к столу и протянул листы. Несмотря на то, что доктор всегда улыбался и казался добрым и ласковым, сейчас, когда Франкенштейн жил у него, он всё больше чувствовал, что злить этого мужчину нельзя. В прошлый раз он уронил колбу и уже получил оплеуху. Повторять этот опыт не хотелось, поэтому старался быть осторожным. И учиться хорошо. Каждый раз, когда мальчик ошибался в ответе, доктор смотрел так, что кожа покрывалась мурашками. Помолчав немного, он вкрадчиво уточнял, уверен ли Франкенштейн в своих словах? Теряясь, мальчик пытался вспомнить верный ответ или же просто соглашался. Тогда доктор медленно поднимался и сжимал волосы ребёнка в кулаке, насильно поднимая лицо так, что Франкенштейн не мог отвести взгляд. — Ты должен учиться, мальчик. Одна фраза, и мужчина тут же уходил, оставляя Франкенштейна одного, однако столько в ней слышалось угрозы, что руки начинали дрожать. Слёз доктор тоже не терпел, поэтому очень скоро пришлось научиться держать себя в руках и всё чаще оставаться внешне спокойным. Сейчас можно не бояться, на людях доктор никогда так себя не вёл. Поэтому, дожидаясь, пока мужчина проверит, Франкенштейн огляделся по сторонам. Пациентов было немного в этой части больницы: пожилая старушка, что привела девочку с рассечённым лбом, мужчина, попавший по руке топором, и парни после драки, которая довела до потери сознания обоих. И как они этого добились?

— Всё верно, можешь приниматься за работу. Мне надо сходить к тяжелобольным. Тяжелобольные находились в смежной комнате, которая никогда не открывалась. Франкенштейн однажды забежал туда вместе с доктором, ведомый любопытством, но был безжалостно выгнан и побит. И всё-таки он заметил несколько кроватей, в которых лежали мужчины и женщины. Бледные, стонущие и ни на что не реагирующие. Жуткое зрелище. Но каждую ночь, когда Хауард заходил в эту комнату, Франкенштейн слышал их крики и стоны. Тщетно пытаясь уснуть, он закрывал уши подушкой, заставляя себя не слушать дикие крики больных. Складывалось ощущение, будто бы доктор резал их живьём. Странное какое-то лечение!