Тот, кто хочет выжить (2/2)

- Псс! Ваша Светлость… Неожиданно слух аликорна уловил знакомую речь. Наклонив голову, она увидела чью-то светло-желтую мордашку, отчего-то прикрытую каской с зелеными разводами, а потому в траве слаборазличимую. Из темной гривы, розовые и фиолетовые пряди которой собирались в изящные локоны, торчали пучки зелени. Покосившись на стражников у места крушения и отметив, что те на уткнувшуюся в траву принцессу отреагировали лишь недоуменным пожатием плеч, Селестия вгляделась в незнакомку повнимательнее. Вокруг спины кобылки был повязан трос с крюком-кошкой, а на шее у нее висел складной фотоаппарат.

- Агент Дропс? - не на шутку удивилась принцесса. - Я думала, вы подали в отставку и уехали в Филлидельфию! И почему вы целиком извалялись в траве? - Чтобы поймать объект, я должна думать как объект! – заговорщицким тоном провозгласила земная пони. – У меня есть кое-какие сведения о человеке, которые Твайлайт и ее дружная компания, держу пари, не заметили! - Чело… о ком? – Селестия слегка растерялась. Слово ей, разговаривавшей еще с носителями древних эквестрийских диалектов, было знакомо, но искажено временем до почти полного непонимания предмета, который слову надлежало значить. - А, так его моя подруга называет, она в свое время все уши своим новым увлечением мне прожужжала, - охотно пояснила Свити Дропс. - ?Человек? является измененной транскрипцией старых словоформ вроде "овладевший высотой", "владеющий силой", ?стремящийся ввысь? или просто "вытянутый". У них там целый клуб по интересам, основанный на существовании такого вида, - пони сморщилась, когда травинка защекотала ей нос, и едва сдержала чих. – Но я не думаю, что кроме прямохождения наш общий знакомый их фантазиям отвечает. Лире вон вообще нравится думать, что человеки - раса добрых разумных, носящих пони в лапах и ухаживающих за их гривами… - Чувствую, у вас есть что-то, что заставляет думать противоположное, агент Дропс, - улыбнулась принцесса Дня. – Я вся во внимании. Поделитесь своими ценными наблюдениями, чтобы стража не теряли время зазря? К слову, откуда вообще у вас сведения о пришельце? Пони, просияв, вытянула копытце куда-то к западу от места крушения: - Как только Твайлайт перешла от теории к практике, я оборудовала наблюдательный пункт на дереве. От полигона далековато, но для слежки втихую было в самый раз! Как чувствовала, что на нашу сторону может что-нибудь нехорошее пролезть… Селестия едва не рассмеялась, представив, как агент Дропс высовывается из дупла этого самого дерева, вцепившись в бинокль и от усердия высунув язычок, после чего кричит три раза сойкой и прячется обратно. Но она не хотела обижать маленькую храбрую кобылку, что всегда так серьезно относилась к делу сохранения покоя граждан, и которая не раз выслеживала чудовищ, что порождала дикая магия Эквестрии. Каких-то удавалось усмирить или приручить, отведя для их обитания заповедные зоны, но немногие, самые злобные и неисправимые, пополняли казематы Тартара. На счету Свити Дропс было больше десятка ?запечатанных? монстров, так что не прислушиваться к ее мнению Селестия не видела смысла. Пони, между тем, с жаром выговорила: - Ваша Светлость, я могу поклясться, что существо обладает навыком самотрансфигурации. Я видела, как оно обратило собственные лапы в большие когти, совершенно отличные по строению от оригинала! Оно запросто взрезало дерн и ушло под землю… Учитывая то, что он нам еще показал, вроде той же маскировки благодаря покрову, я бы отнеслась к этому пришельцу самым скептическим образом! Не исключено, что он собирается напасть на Понивилль! Селестия обеспокоенно нахмурилась. Теперь она не знала, что и думать об этом двуногом, словно в насмешку проворачивающим нестандартные магические практики безо всякой магии. Считать ли металлическим големом, сложным настолько, что его можно было мыслить как живое существо, только не основанное на углероде? Который в придачу сам себе являлся големистом – и, по совсем уж косвенным признакам, еще и некромантом? Диарх не могла понять, как можно выстроить в стройную теорию этот винегрет абсурдности, нагромождение отрывочных наблюдений. - Флаттершай говорила, что существо выглядело дезориентированным, когда только попало сюда. Почему оно, по-вашему, собирается вернуться, если во второй раз наметило себе какую-то цель за пределами Понивилля? - Здесь осталась его машина, - невозмутимо, точно само собой разумеющееся, озвучила факт Свити. - При всем уважении, Ваша Светлость, у Флаттершай широкие и подробные знания о животных, которых она любит, но видеть в этом пришельце очередную потерявшуюся зверюшку, которой надо непременно помочь – так себе затея. ?Человек?, очевидно, обладает полновесным разумом и способен расставлять приоритеты. Даже если его что-то и отвлекло, то он отступил лишь временно, в расчете на то, что его машина пришла в негодность, и мы будем долго с ней разбираться. Если мы хотим его поймать, я бы порекомендовала ослабить надзор за местом падения и обустроить засаду из пегасов среди облаков. Или, раз уж вы говорили, что винтокрыл нес какое-то древнее оружие, лучше сразу лишить пришельца этой возможности и переместить обломки от греха подальше в Кантерлот. Правда, в этом случае человек точно может потерять интерес к Понивиллю и скрыться, и где будет нанесен его удар, предугадать невозможно будет. Выбор за вами, принцесса… Вероятно, помощь стражи Луны все-таки понадобится, окончательно решила Селестия. У племени фестралов было больше опыта в противодействии угрозам, не повязанным одной лишь магией. И присутствие самой младшей сестры будет нелишним – она могла бы попытаться заглянуть в сон ?человека?, если он обладал подсознанием. Навряд ли двуногому сладко будет спаться на чужой земле, и Луна сможет его обнаружить, вытащить из его разума что-то помимо разрозненных осколков идей и образов, но как знать… Наконец, сама принцесса Ночи могла помочь сестре свежими идеями и нестандартным, каковой здесь непременно потребовался бы, подходом. Как бы Лулу ни испытывала временами тягу к старым порядкам и тому же безоглядному консерватизму на публике, сестренка чувствовала бы себя беспомощной в чужих снах, не имей она исключительной пластичности сознания и развитой эмпатии. Ошеломить неизвестным ту, что сама некогда была обращена в ночной кошмар, было крайне сложно. Через несколько мгновений Селестия уже знала, какие строки будут направлены Луне сразу после захода солнца. - Не будем торопить в этом отношении события - мы не знаем об этом существе почти ничего, кроме того, что знаем очень мало. Но я приму меры, чтобы ни граждане Понивилля, ни кто-то еще не пострадал, - согласилась принцесса. - У вас есть еще какие-то догадки или предложения, агент Дропс? - При охоте на крупную дичь главное – подобрать верное средство и нанести один гарантированный удар, - Свити так красочно это сказала, будто в самом деле была первобытной охотницей, защищающей свой табун от диких офиотавров. – По тому, что я услышала, из человека заклинанием нельзя вытянуть тепло, чтобы заморозить его или погрузить в сон, как нельзя его парализовать. Ваша Светлость, при случае используйте опосредованное воздействие. Если человека нельзя наэлектризовать обычным кастом, пусть стража создает разность напряжений и поражает его, передавая электричество напрямую! Пусть замораживают воздух вокруг него, а вместо заклятий незримых пут используют обычные тросы! – пони выразительно кивнула на свою перевязь с крюком. Селестия лишь понимающе улыбнулась в ответ. Нет, Свити безусловно не пыталась выслужиться после того фиаско с медвежуком – она лишь следовала своему призванию, и делала это очень хорошо. Милая и безобидная на вид, как конфетка-сюрприз, что под яркой оберткой может скрывать неожиданные и подчас выбивающие из тебя дух вкусы… - Не чересчур ли воинственно вы настроены, агент Дропс? – мягко поинтересовалась принцесса. – Все же я ожидаю, что разумное существо будет искать мира, а не войны. Я выражаю вам свою благодарность за службу Эквестрии, но все же надеюсь, что эти советы для удержания человека силой не понадобятся диархии… - Это не было советами, Ваша Светлость. Простые догадки, основанные на логике; вы и сами без меня прекрасно поймете, что и как против чужака применять, - серьезно посмотрела на нее кобылка, - Советом я назову вот что: будьте осторожны. Сильных чудовищ видно издали - они сами дают о себе знать и не боятся драки. Слабые чудовища обычно берут хитростью, как чейнджлинги, но трусливы и быстро сдаются. А тут… все сразу, похоже. Берегитесь ударов в спину – они могут оказаться слишком сильны. Не позволяйте себе думать, что вы одна можете расставить на монстра западню – он может сделать вид, что попался в нее, дабы уже вы совершили ошибку.

Это прозвучало довольно напористо, так что Свити Дропс испуганно прикрыла рот, одергивая себя перед эквестрийской владычицей, но Селестия не обратила на опускание формальностей никакого внимания. Насколько было бы проще, если человек не демонстрировал отдельных фрагментов угроз, с коими ей приходилось сталкиваться на престоле, а просто не был бы совершенно принцессе знаком! Или, на крайний случай, нуждался в помощи после крушения аппарата, позволив обитателям Понивилля себя подлатать. Недоверие двуногого к непохожим на него пони навевало очень грустные мысли. Ведь недоверие и угроза идут бок о бок, вечные они товарищи… И, к сожалению, за свою долгую жизнь аликорн не смогла избежать слишком многих ошибок, на них основанных. Селестия вздохнула и кивнула: - Это хороший совет, моя маленькая пони. Я вижу, что такого рода ошибка может всем нам обойтись очень дорого. Так что насчет… - Селестия оборвала невысказанный вопрос, когда агент Дропс беспокойно задрала голову вверх, а потом вжалась в траву. - Сюда летят! Мне пора, - пискнула напоследок кобылка, по-пластунски скрываясь в луговых зарослях. - Если что, найдите меня в Понивилле! Скажите любому горожанину, что вам нужна Бон-Бон! Каких-то десять секунд спустя пегас из королевской стражи, весь в мыле, спланировал вниз. - Ваша Светлость, вы собирались опускать солнце? – тяжело выдохнул он, приземляясь рядом с принцессой и отдавая честь. – Повинен в том, что должен вас прервать, но дело не требует отлагательств! - Слушаю, сержант, - вся обратилась во внимание Селестия. Неужели за время ее короткого визита в Понивилль что-то серьезное произошло уже в Кантерлоте? Только бы Луна не взбесилась из-за прошения очередного дворянчика и не стала повсеместно насаждать старые порядки… Пегас, между тем, выудил из перевязи свиток и с поклоном передал его принцессе: - Донесение с северных границ, Ваша Светлость! Только что в дворцовой канцелярии приняли, - многозначительно оглядевшись по сторонам, гвардеец, понизив голос, сообщил: - Она вернулась. Селестия, в это время ломавшая королевскую печать, обратилась в подобие алебастровой статуи, на которую неизвестный шутник нацепил золотые регалии. Веко на левом глазу принцессы чуть дернулось, а в мыслях впервые за долгое время промелькнуло выражение, которое можно было отнести к непристойным: Пресвятые мои же фланки. Как это все не вовремя… Алекс Мерсер сидел, мрачный как грозовая туча, по шею в болотной грязи, и усердно прикидывался кочкой. Лягушка, устроившаяся у него на бронированном лбу, уже затянула напару с товарками свои вечерние рулады, а чертова пони все никак не хотела уходить. Ну как пони? Комплекция и общий вид зооморфа у нее, быть может, соответствовали ранее встреченным особям, но вот расцветка уже не заставляла думать, что все вокруг Мерсера есть плод мощнейшей кислотной галлюцинации. Больше всего она напоминала карликовую зебру с ирокезом бело-темно-серой гривы. Через спину аборигенной формы жизни был перекинут пояс с корзинками, в которые она складывала какие-то местные растения. Вроде что-то напевала про себя - в ее вариации местного языка четко прослеживался стихотворный слог. Гидра же не обращала на травницу ни малейшего внимания. Да, когда Мерсер сунулся в это место, его ждал отнюдь не теплый прием. С нахождением-то болота проблем не возникло, как и с неспешной прогулкой по его окраинам, которые выглядели вполне, гм, благоустроенно. Потому-то Алекс и решил уйти от вытоптанных чужаками дорожек и деревянных мостков подальше. Мужчина двинулся вглубь трясины, время от времени останавливаясь, чтобы собрать образцы почв... Место было, конечно, не самое приятное: вспухавшие на поверхности пузыри безвредных для Алекса газов, азота и метана, были приправлены коктейлем сложных соединений углекислоты - его-то бериллиевая с точки зрения Мерсера компонента и была ядовита даже более смертельно, чем атмосфера нового мира. Алекс решил стиснуть зубы и терпеть. У него не должно было возникнуть сложностей с созданием локального экстрактора по технологии, которую он подсмотрел у Грин. Обеспечение себя твердой формой окислителя, пригодного для дыхания, развитый видел практически уже делом свершенным... У местной природы, между тем, снова было свое видение того, сколько препятствий Мерсеру на плечи сгрузить, сверху еще присыпав очередной порцией отравы. Стоило Мерсеру прикинуть территорию, на которой следовало развернуть кипучую деятельность, как поглядеть, кто к нему в гости заглянул, полез натуральный дракон. И, в отличие от привычного многим образа крылатой махины, шея твари составляла значительную длину ее тела. Алекс невольно попятился и упал спиной в грязь, когда над ним нависли, взрезав мутную воду, головы с явно недружелюбным выражением костистых морд. Длинные шеи изгибались с поразительным для таких размеров проворством, в мгновение ока окружая развитого, все еще находящегося в прострации, кольцом из хищных глаз, обрамленных шипастыми гребнями. Вид одной из голов, впрочем, быстро сменился с решительно-угрожающего на какой-то обескураженный, стоило ей шумно втянуть воздух. Выражения мимики на, казалось бы, постной, не обеспеченной интеллектом морде, лишь усугубили замешательство Мерсера. Вид монстра, умеющего выдавить из себя что-то помимо рычания и шипения, был для человека запредельно чуждым и отталкивающим. Наверное, к первой встрече с охотниками в Гентек Алекс отнесся более спокойно, чем к очередному доказательству того, что местная фауна обладала какими-то зачатками разума. Когда и другие головы с какой-то растерянностью стали кружить вокруг Мерсера, тот, не выдержав, вскочил на ноги и бросился привычно разрывать дистанцию. Ну, это, как ни посмотри, было не самым мудрым решением. Может, тварь обладала каким-то инстинктом преследования по образу собачьего "бегут - догони". Может, если бы Мерсер оставался недвижим, она решила бы, что серый подвижный камень не представляет для нее интереса, и ушла бы досыпать в трясину, как проигнорировал Зевса скорполев. А может, если бы Мерсер как следует вдарил одной из голов, до раздробленного черепа и ошметков плоти ее обработал, то существо, подозрительно напоминавшее гидру из греческих же мифов, решило бы, что связываться с храбрым лилипутом себе дороже, и тоже предпочло бы отвалить по-хорошему. Как бы то ни было, узнать не довелось: дракон бросился следом за Мерсером. Над болотом прокатился рев и свист: по воде пошли волны, когда тварь вырвала из трясины свое массивное тело и ломанулась вдогонку, громоподобно топчась всего одной парой лап - воистину богомерзкая ошибка природы, неохотно, не по-доброму явившая себя из самых мрачных пучин дарвинизма. К счастью, даже при отсутствии нормального сцепления с грунтом Мерсер оставался быстрее ловкого головами, но неуклюжего телом монстра. Его достали всего раз ударом массивной челюсти - но кости Мерсера гасили не только сжатие при падении со здания, но и вообще почти любое дробящее усилие, так что это лишь вынудило мутанта сделать пару более коротких прыжков и на бегу же вправить локтевой сустав. В итоге Алекс взлетел на очередное раскидистое дерево, чем-то напоминавшее иву, перепрыгнул на другое и затерялся в его кроне. Гидра бушевала где-то в стороне, взбаламучивая воду, с треском круша ни в чем не повинное дерево, по которому Мерсер взбирался десятком секунд ранее. Тварь вертела головами в попытке обнаружить юркого двуного, что так внезапно пропал из поля зрения аж четырех пар ее глаз, но обратить внимание на соседнее так и не пожелала. Сколько мне еще от всякой невоозбразимой хреноты здесь придется бегать? сухо подумал Алекс, наблюдая за тем, как монстр все пытается разыскать чужака, что забрел на его исконную территорию, и сокрушить его. Это было лишь раздражение - трусостью свои действия называть Алекс решительно отказывался. Владей Мерсером страх, и он припустил бы сломя голову дальше, или захотел бы забиться под землю, меж корней болотных деревьев, а не следил бы за гидрой со скверно подавляемым отвращением. Серьезно, хоть кто-нибудь мог бы назвать действия Зевса избыточно осторожными? Измерение, где не действуют привычные тебе законы - так себе место, чтобы испытывать предел собственных возможностей. Кому вообще придет в голову с клинком наголо бросаться на любой предмет, что тебе опасным показался? Мерсер лишь пытался предупредить ошибки, которые могли бы закончиться смертью самой что ни на есть фееричной и глупой. С минимальным запасом энергии атаковать тварь, которая размером совсем немного до альфа-гидры Элизабет не дотянула? Увольте. Может, местные драконы по всем правилам выдыхают смесь горючих газов, которая хорошенько так прожарит Зевса через сочленения доспеха. В схватках со все новыми типами мутантов у Мерсера не было выбора, вопрос ребром стоял: или они Зевса растащат по кускам, или он их. Здесь же выбор был… хоть легче оттого и не становилось. Да... Раздражение овладевало Алексом вовсе не потому, что у него уже кулаки чесались, и не потому, что некие инстинкты выживания говорили ему атаковать любое существо, представляющее мало-мальски угрозу для жизнедеятельности. Тяга к самосохранению у развитого была действительно на высоте - но, по крайней мере, он не позволял тараканам в голове управлять собой, доколе его резерв массы не становился совсем уж пуст. Ситуацию Мерсер и впредь надеялся оценивать максимально трезвым образом... если к местным реалиям это понятие вообще применимо, конечно. Что его действительно беспокоило и поднимало в душе раз за разом волны недовольства, так это психическое истощение. Господи, невпопад подумал Алекс, еще пара дней, и будет уже три недели как не спал. Нет, ментально его разум был в порядке - пересобранный вирусными кодировками, мозг развитого показывал исключительную стабильность работы и эффективность вне зависимости от того, как долго он обходился без сна. Возможно, его серым клеточкам теперь вовсе не требовалось давать отдых, как неутомимо работало тело Мерсера... Но сам Алекс чувствовал, как копившийся во время эпидемии напряжение, этот наглый зуд угнетает его. Мерсер банально устал: у него просто не было за эти недели возможности сменить сферу деятельности. Угроза его собственной жизни и безопасность сестры выматывали разум, держали в постоянном напряжении. Здесь же... да ровно то же самое продолжилось, только не было (пока что) необходимости огрызаться с самыми разрушительными последствиями. Стоил ли риск быть уничтоженным колдунством местных того, чтобы немедленно разрешить сию дилемму, получить долгожданный отдых - тот еще вопрос. С довольно однозначным ответом, на самом деле. Вообще ни разу ни стоил! Как это вообще можно себе представить? Прийти к зооморфам и рассыпаться в жестах вроде "Хоу, моя - друг", которые они понять не смогут, даже будучи максимально дружелюбно настроенными, в силу тех же коренных различий биологии и следующей из нее культуры? Да и не будет пресловутого настроя... Напомнить, что обычно делают разумные с такими парнями, как Мерсер? Он же не какие-то там дурацкие банкноты подделал или машину угнал – он всего-то не похож на прочих разумных! Ксенофобия, групповое обособление при малейших различиях - очень мощный инстинкт, лежащий глубоко в эволюционных корнях. Цветные лошадки смотрелись конечно, на вид безобидно, - прямо и не скажешь, что они усилием воли могут переворачивать реальность с ног на голову! - напоминали чем-то большеглазые плюшевые игрушки, но никто не обещал, что это будет работать в обе стороны. Алекс бы не удивился, если после встречи с ним пони стали бы делать в виде Мерсера пугала - настолько в их видении страшные, что вороны точно бы вернули недостачу урожая за прошлый год. Учитывая, что и птицы тоже казались полуразумными, дурацкая шутка приобретала оттенок правдивости... Мерсер невесело усмехнулся. А превращение в одного из них не для проворачивания тайных дел у всех под носом, а ради установления контакта, попытки зайти "за своего"... Это было бы, несомненно, еще хуже. Люди охотились на внешне идеально на них походившего Зевса только так - и человек, которому он доверился, которому не только ни словом ни делом не угрожал, но и, как Алекс думал, обеспечивал наравне с Даной безопасность, предал его! Паркер было достаточно лишь повод найти, непроверенные заявления МакМаллена о том, что Алекс Мерсер умер, прогнил изнутри, а его место заняло что-то страшное. Что-то, что ведет себя как прошлый Мерсер, говорит как он… но стоит его немного растревожить, как тварь накинется на своего союзника и сожрет его заживо. Директор, конечно, не забыл приправить все россказнями о том, что это Мерсер устроил эпидемию, давно это сделать планировал. И Паркер тут же предпочла забыть о всех тех материалах, обличающих Гентек, что ей Мерсер показывал. Ведь МакМаллен – самый привычный, ?чистый? человек, а люди должны держаться друг друга перед лицом биологической угрозы. Ведь никогда такого не было, чтобы человек мог желать вреда представителю своего вида, не так ли? Фактически, у Зевса был лишь один шанс с первого же контакта наладить с туземцами дружественные отношения: самим фактом своего появления знаменовать нечто позитивное. Например, подобно Дороти(1) пришибить вертолетом какую-то особо злобную местную колдунью. Но, очевидно, этого не произошло - Алекс уже исчерпал свой пожизненный лимит везения, когда невероятным образом умудрился выпасть из эпицентра ядерного взрыва в это… место. Неосведомленным же шататься, дабы выяснить, чем бы можно понравиться зооморфам, по естественным причинам отпадало. Все, на что Мерсер мог теперь рассчитывать - не бросаться в гущу событий очертя голову... Забыть про свое умозрительное биологическое бессмертие и положиться не на стойкость к неблагоприятным факторам, что даровал ему ?Черный свет?, но на умение выживать в любой ситуации. За две с половиной недели его мускулы стали подобны пучкам стальных канатов, а шаг остался столь же легким. Выстрелы сделались меткими, шрамы даже от самых страшных увечий исчезли, не оставив и следа, как и метки от самых первых смертельных ран, полученных на Пенсильванском вокзале. Ресурсы на исходе, знакомых технологий нет, пригодной атмосферы даже нет, из всего снаряжение - уже порядком выпотрошенный ЧС-пакет, сигнальный пистолет да пулемет с одним коробом? Подумаешь... кто-то другой здесь задохнулся бы в первые минуты - а Мерсер, глядишь, уже ко Дню Благодарения дома будет... Наверное, запаса прочности развитого будет достаточно, чтобы осилить какой угодно длины дорогу, мощеную желтым кирпичом. Наверное, все это перечисление сошло бы за мантры межмирового робинзона, считай себя Алекс в самом деле таковым. Ничего… Мерсер и раньше неважно себя чувствовал и в целом падал духом, когда ему нечем было подзарядиться. Здесь банально не на кого было кидаться с голодухи, если бы вирус включил свою глушилку разумности, и инфосистемы скорее погрузили бы развитого в режим сохранения, но через полчаса-час положение должно было измениться. Гидра, окончательно превратившая часть зарослей в бурелом, наконец-то угомонилась. Ее вразнобой вертящиеся шеи, с потерей цели отчего-то враз утратившие свою устрашающую солидность, впустую метались меж деревьев, мешая друг другу. Квинтэссенцией буйства зверя стало то, что одна из голов обрушила ствол прямиком на свою товарку, что немедленно вылилось в грызню и шипение друг на друга. Еще одна голова на затеянную свару взирала с выражением редкостного довольства на морде, которая пропала лишь тогда, когда существо направилось к трясине, с шумом и чавканьем пропадая в болотной жиже. Мерсеру из прошлой жизни помнилось, что змеи-сиамы тоже частенько не ладили друг с другом и гибли, несмотря на ухищрения сотрудников, за ними присматривавших… Что ж, этот драконоподобный монстр не производил впечатление молодой особи, которая не успела еще сама себе глотку перегрызть - не в последнюю очередь из-за своих размеров. Если чудовище находится по соседству с поселением уже длительное время, и аборигены никак на этот факт не реагируют…

Возможно, их дела никак с гидрой и не пересекались. Отличный резон для того, чтобы не переносить установку экстрактора куда-то еще, а остаться здесь, у монстра под боком, лишь не привлекая больше его внимания. Само присутствие гидры должно было отвадить кошколошадей, если, конечно, Мерсер вот так вот прямо не выдаст свое местоположение. Пулемет Алекс пристроил в расщепе ствола того же дерева, как следует закрепив его ремнем. Тратить боезапас на всякую мелочь он не собирался – а вот сигнальную ракетницу со всеми оставшимися боеприпасами с собой прихватил, почти бесшумно спускаясь к промокшей болотной земле. - ?С глотком кисло-кхе-рода все становится лучше!? - закашлял Алекс, надплавив верхушку пиропатрона. - Умник выискался, кха, охотник его задери! Дело было вот в чем: посетив Рим, Алекс Мерсер как-то не приметил Папу. Матерому биохимику (каковым он себя вспомнил) почему-то в приступе вдохновения стукнуло в голову, что стоит ему наладить добычу приемлемого для него окислителя, как все проблемы чудесным образом разрешатся. Но кислород – это еще не все. Он лишь посредник в синтезе энергии, которую Алекс, как и положено порядочному аэробу, был вынужден добывать извне. Мерсер определенно мог запускать какой-то аналог субстратного фосфорилирования на куда более широкий поток, чем в обычных эритроцитах, но сложные молекулы из ничего воссоздавать для этого процесса он не умел. И пусть временами ему казалось, что строительные вещества в организме развитого берутся из ниоткуда, их все-таки было необходимо в этот незримый резерв сначала загнать, присвоив, опять же, чужие органические носители. Местная сера, судя по данным с проб, могла быть превращена в пригодную для усвоения эмульсию весьма простым и дешевым по части калорий процессом. А вот с материей дела обстояли… Ну, не то что бы Алекс принимал на веру непогрешимость вирусных постулатов и то, что технологии ?Черного света? ни за что не дадут ему умереть. Cкорее, он исходил из ранее виденного им, что и в иных областях вирус способен на чудеса не меньшие, которые можно пустить в помощь носителю. Что такое, в конце концов, органика, из которой развитый добывает энергию и стройматериалы? Суть ровно это же: запасенная в сложных молекулах солнечная энергия, которая прошла не одну технологическую цепочку, дабы ?оживить? инертную материю, превратить ее по итогу в верхушку пищевой пирамиды. А солнце здесь, надо сказать, сообщало на единицу площади заметно больше энергии, чем земное – Мерсер вывел это из тех же многочисленных рецепторов в глазах. Не укладывалось это в умеренный континентальный тип климата… Мерсер многое не мог объяснить из того, что его окружало, хотя и честно пытался. У него создавалось впечатление, что стоило в голове Алекса сложиться умеренно достоверной концепции, согласно которой работал этот мир, как непонятно откуда выскакивал какой-нибудь новый факт и вся схема разлеталась в клочки. Наверное, именно так чувствовали себя средневековые астрономы, создававшие космологические теории, на ходу вынужденные их переписывать из-за все новых открытий, сделанных с помощью все более совершенных средств наблюдения… Вот и сейчас Алекс только вздыхал, абсолютно не соображая, отчего местное солнце уже битый час торчит в одной точке небосвода, и почему, если так заведено, этот мир не представляет собой раскаленную выжженную пустыню. Пожалуй, эти мысли следовало оставить на время, сославшись на собственное невежество.

Мерсер снарядил пиропатрон созданным им концентратом инфовирионов и, подумав, вновь убрал заготовку во вскрытый ЧС-пакет. Необходимо было в первую очередь все-таки малый терраформер возвести, а потом уже палить в небо, пытаясь аккумулировать облаком хотя бы на миллион-другой джоулей энергии. Скорее всего, сборщик питательных веществ выступит и в роли накопителя, а вирионы будут лишь передатчиками… О том, почему именно экосистема вируса, запущенная на Манхэттене Грин, должна проявить Мерсером строго ожидаемые качества, он не задумывался. Алекс видел закономерности, и подобно талантливому самоучке, еще не вникнув в суть вещей, уже мог разобраться, как применить их на деле. Он подозревал, что загадочные способности вируса распространяются на многие другие аспекты биологии… к тому же ?Свет? проявил себя чрезвычайно стабильной системой, чтобы так просто на ровном месте загнуться - слишком цепляющейся за жизнь, в отличие от сгорающих в яркой вспышке боевых штаммов. И если Мерсеру удастся усвоить эту энергию, он, вероятно, сумеет собирать органические молекулы из куда более простых, запасая таким образом в них калории, а не отбирая их у мутантов и людей – которые, в свою очередь, брали переходные формы от земной флоры и фауны. Алекс уже приметил, выискивая болото, нечто похожее на огромный яблоневый сад по ту сторону реки – куда крупнее он виделся всех полей и огородов, что Мерсеру удалось повидать за время работы пластуном. Там должно было найтись то, что мутант собирался искать, как только будет проведена акция с упавшим вертолетом. Благородные газы при высоком давлении способны образовывать стабильные соединения с рядом элементов, в том числе с магнием… это внушало надежду, что органикой Мерсер будет-таки обеспечен. Со скрипом, но будет. Парой часов спустя, сидя по шею в трясине, эти мысли отдавались в сводах черепа Алекса глухим раздражением. Надежда – скверная вещь… Мало того, что неизвестно еще, будет ли получен ожидаемый результат, так и заставляет она идти дальше, продираться через все большее количество препятствий. Мерсера оправдывало то, что у него не было альтернативы – но его состояние менее плачевным не становилось. Развитому удалось-таки воссоздать нечто похожее на опухоль, хризалиду улья, которая сейчас пульсировала в толще болотной воды, и на которую вот-вот должна была наткнуться карликовая зебра. Экстрактор раскинул свою сеть, вычленяя из торфа серу, и Мерсер был теперь обеспечен кислородом, что позволило бы расходовать свой резерв более эффективно… вот только от самого резерва остался жалкий огрызок. После нескольких часов работы – верстания кода, отладки работы новой структуры, приспособления к форме, - Алекс чувствовал в большей степени злость на свое новое состояние, чем удовлетворенность работой. Давно с прежним Мерсером, которому отдыхать в привычном смысле виделось делом исключительно скучным, такого не случалось… Казалось бы, когда получаешь возможность в полевых условиях заниматься тем, что твое прежнее состояние считало лучшим из призваний, когда вместо оборудования на миллионы долларов и бесчисленных реактивов все, что тебе для этого нужно - твое собственное тело и твоя воля, понимание как она на тело воздействует, и знание законов, по которым работает биохимия… казалось бы, нужно радоваться и славить провидение, превратившее тебя в сверхчеловека, а не в безмозглого ходока. В конце концов, все время до этого момента Алекс был лишен этой большой радости – познавать что-то новое своими силами (а не воруя из чужих мозгов готовую информацию, лишь только под себя ее адаптируя) и копаться в человеческом геноме, создавая то, что никогда не должно было существовать. Ему неделю назад уже в отчаяньи казалось, что сражение будет вечным, беспросветным – и он будет терять все новых соратников, как пропала его сестра; будет раз за разом сдавать отвоеванные у вируса позиции. Мерсер, в общем-то, справился с пораженческими настроениями. Только он не учел, что схватка эта может продолжиться в масштабах намного меньших; схватка будет с вирусом, что оккупировал уже его нутро, а не подземелья города… Могучий Зевс представлял собой теперь зрелище самое что ни на есть печальное. Дабы выделить клеточные ткани для терраформера, под нож пришлось пускать... да добрая половина тела отошла новообразованию, сказать по правде. Непросто было убедить свою механическую прошивку в том, что единственно верным сценарием было не засыпать до лучших времен, а продолжить действовать. Не проще, чем отвадить позитронных слуг Азимова, стремящихся предотвратить вред хозяину, даже если нанесение этого вреда является единственным шансом на спасение.(2) ?Договорившись? с химерами, влив в их разработки вычислительный потенциал и лично наметив кое-какие правки в конструкции, Алекс превратился в жуткую пародию на человека, даже более неприглядную версию нового себя с дистрофичного вида мускулами, укрытыми пластинами самой легкой брони, с сузившейся грудной клеткой и огрызком головы, снабженной единственным оптическим сенсором… Воистину полусгнившая нечисть, выбравшаяся из ночных кошмаров. Ноги у Мерсера теперь отсутствовали по икры – вместо них в землю упиралось нечто, что человеческая механика могла бы обозвать беговыми протезами. Созданные из композита хряща и собственных берцовых костей, они обладали в равной степени упругостью и прочностью, чтобы мутант мог передвигаться с прежней скоростью. Сцепление упало, о беге по стенам можно было забыть – ну да и масса тела тоже серьезно уменьшилась, чтобы не переживать о заносе на поворотах; да и небоскребов, чтобы по ним скакать и на головы врагам пикировать, в обозримой перспективе не предвиделось. По рукам Мерсеру тоже можно было спокойно выдавать удостоверение инвалида какой-то там степени… Мало того, что объем мышечной ткани выдавал в нем жертву сильнейшего истощения, так и пальцев осталось по три. Самый минимум, чтобы не доводить до клешни ракообразного – две удерживающих когтистых фаланги и одна противопоставленная… Брюшная полость у Мерсера теперь отсутствовала как класс – из пустой чашки таза торчал один только позвоночный столб, лишь обтянутый корсетом спинной мускулатуры и жизненно важных проводящих систем вроде кровеносной. А что? Intestinum prehensile отошел на корм терраформеру, ибо охотиться и поглощать здесь было просто некого. А резерв массы и прочие модифицированные вирусом органы, каждый из которых принялся выполнять целый ряд совершенно новых функций, вполне могут потесниться и уйти в грудную клетку. Тем более, легкое осталось лишь одно, да и то на время: наполнить голосовые связки звучанием вполне могло понадобиться в рамках новой задумки Алекса. По этой же причине Алекс оставил на время левую руку при себе, а не утилизировал ее сразу до локтя, прицепив к суставу пулемет с возможностью спуска. Подверг он обеднению и сердечную мышцу, что по своим характеристикам в стандартной форме вплотную приближалась к мощному насосу, чрезвычайно равномерно перекачивающему кровь. Сейчас, с уменьшившимся объемом гемосуррогата, оно стало куда больше напоминать человеческое... Наконец, голова Мерсера лишилась нижней челюсти, носоглотки, скальпа, всех лицевых мышц и большей части шейных; из легкой бронеоболочки, придавшей черепу более плоскую форму, хмуро глядел наружу единственный правый глаз, изъеденный паутиной капилляров. Вторую глазницу занимала тепловая сенсор-ямка, подобная в шлеме стандартной модели. Ничего не скажешь, писаный красавец, фыркнул про себя Алекс, перебирая в уме свои новые конструктивные особенности. Если против местных вдруг понадобятся тактики террора и устрашения, достаточно будет натянуть на себя одну из их освежеванных цветастых шкурок, и готово: при одном появлении зооморфы будут поголовно блевать, мочиться под себя и седеть на глазах. Если для них перечисленные реакции считаются проявлением ужаса, конечно. Чего-то похожего на выцветших до седины... даже тех же стариков за недолгое время шпионажа замечено не было. Для людей тощий, нескладный Зевс теперь, несомненно, тоже смотрелся бы в высшей мере жутко. Одна Дана могла бы его понять... так же, как приняла она Мерсерову новую после Пенн ипостась, и согласилась ему помочь. Может, выдала бы свое фирменное ?Да уж, выглядишь хреново?, как среагировала она на раковую сыворотку, нагло ворвавшуюся в химерический баланс организма развитого - а затем Дана отослала бы его на очередное задание. Интересно, что сестра приготовила бы на этот раз? Наверное, присвистнув, заключила бы: ?Ну вот, теперь ты похож на генерала Гравиуса!? Или как там звали киборга из приквелов Лукаса, с критикой на которые Дана обрушилась, когда еще Мерсер не оборвал с ней контакты, поглощенный работой над проектом ?Черный свет?? Были ведь времена, когда они были намного более близки… когда они вместе смотрели, будучи подростками, фильмы в девяностых и слушали с одного плеера музыку. А теперь… теперь Алекс даже не в состоянии был узнать, очнулась ли Дана, все ли с ней в порядке. Столько времени было потеряно, столько событий произошло, которые никак не откатишь назад…

Мерсер коротко выдохнул, запуская калибровку зрения. Дебри ностальгии и сожаления никуда его не выведут, только заставят бродить кругами, как этот чертов лес, временами, как и животные, начинавший казаться разумным, по-своему живым. Нужно было трезво смотреть в будущее, не замыливая взор туманом ностальгии… Новый глаз Алекса тоже был упрощенной версией его старой пары: орлиное зрение, ИК-фильтр и ту же возможность мониторить данные с организмов, насыщенных инфовирионами, он отключил за ненадобностью, но по-прежнему хорошо различал детали и имел возможность фокусировки на них. Нужно было лишь настроить спектр на местную цветовую гамму – и слух приспособить к более разреженной атмосфере, что очень пригодится для будущей акции. На обоняние со вкусом Мерсер и раньше не особо полагался, предпочитая действовать по наводке инфосферы, что еще ни разу его не подводила – хотя стандартная конструкция и включала обостренное ощущение запахов. В этом месте обоняние ему вовсе не пригодилось бы, не то что идентификация отдельных ароматов, когда они сливаются в единый букет. Так что Алекс снес весь носоглоточный комплекс без сожалений… практически. Он с грустью подумал, что уже давно не испытывал удовольствия от высококлассной пищи, которую с баснословных заработков Гентек заказывал в апартаменты ?Реналия?. Здесь же шанс вспомнить свои человеческие привычки выдастся черт знает когда. Заниматься же самоедством можно было и в более, хм… цивилизованных формах, как поступил он теперь, а не возиться с готовкой. От воспоминаний о еде у Мерсера по спине пробежали иголочки фантомного холода, что свидетельствовал о скором энергетическом голодании. До ледяного цепенения все еще оставалось более суток, но резерв солей жирных кислот следовало пополнить как можно скорее… Алекс уже собирался вновь достать ракетницу и пальнуть вверх, дабы увязать облако с терраформером… как тут местная природа преподнесла развитому очередной сюрприз. - Да вы, должно быть, шутите! Кха-кхех... – проскрипел Алекс одними только голосовыми связками, подобно попугаю. Если все вокруг Мерсера и правда являлось плодом мощнейшей галлюцинации, то оставалось лишь подивиться сумрачному гению подсознания мутанта, способного генерировать столь высококачественный бред. Если же все вокруг все было настроено для того, чтобы убедить Алекса в сюрреализме, но притом реальности происходящего, то миссию архитектор местной матрицы успешно провалил: Мерсер скорее поверил бы в существование светского рая для атеистов, где величайшие гении человечества наслаждаются беззаботной загробной жизнью по воле божества, в которое они никогда не верили. Ибо то, что у него над головой разворачивалось, не могло происходить в природе. Солнце, до этого спокойно стоявшее на небосводе, сдвинулось с места и поползло в сторону горизонта! Еще немного – и оно бы выдало вполне убедительный закат! Кажется, Алиса в Стране Чудес могла поверить в шесть невозможных вещей перед завтраком,с какой-то безнадегой в мыслях подумал Мерсер. Сдается, здесь границы этого лимита мне придется раздвинуть. Да еще как раздвинуть!

Такое астрономическое явление Алекс просто не мог утрамбовать в свою многострадальную черепную коробку. Что могло так запросто повернуть недвижимую планету, чтобы термоядерный реактор мощностью 23го порядка киловатт перестал облучать одну ее половину, и вступила в свои права ночная прохлада? Почему все на ее поверхности не летит с ужасной скоростью прочь, попросту сметенное воистину чудовищной разницей моментов инерции? Масштаб такого явления вверг Алекса в ступор и растерянность, и никакая в качестве обоснования ?волшебность? туземцев не могла его удовлетворить. Зевс так и простоял, наблюдая за закатом, прокручивая в голове одну версию сумасброднее другой, с ракетницей в руке, пока вокруг подавали голос ночные птицы и распевался хор болотных земноводных. А потом да, пришла эта замаскированная под зебру пони, и Мерсер срочно был вынужден прикидываться кочкой, прямо с герметичным ЧС-пакетом уйдя в мутную воду. Теперь Алекс наблюдал за аборигеном с мрачной решимостью. Он не рассчитывал, что сюда приходят местные – наверное, мало кто отважился бы соваться во владения гидры, раз она до сих пор не мертва или хотя бы не изгнана прочь теми же стражниками. Даже если Мерсер выскочит из трясины, подобно болотному троллю издав устрашающий рев, и зооморф в панике сбежит прочь… она, очухавшись от ужаса, непременно бросится докладывать ?куда следует?, и лежбище Зевса будет раскрыто. Лишаться источника окислителя Алекс не собирался – а карликовая зебра вот-вот должна была наткнуться на терраформер, что привело бы к тому же докладу местным властям. Вариантов у Мерсера оставалось немного… Зебра, между тем, двигалась по болоту не просто как четвероногое. С поправкой на зооморфизм, ее движения можно было даже назвать изящными… она лавировала между глубокими водоемами, словно танцуя, едва касаясь копытцами воды – так, что даже круги по поверхности не расходились. Мерсер подумал, она собирала пучки необходимых ей трав столь экстравагантным образом, чтобы не привлекать внимания гидры, но чудовище ее все-таки услышало: пара голов вылезли на поверхность, сонно моргая. К удивлению Алекса, зебра продолжила скользить, словно капля, плавно опускающаяся с листа на лист на молодом побеге, и явление четырехглавого монстра ее ничуть не обеспокоило. В свою очередь, гидра туземку тоже проигнорировала – лишь, издав басовитый рык, утянула обе головы обратно в трясину. Ничто не намекало, что зебра использовала нечто, что напоминало бы о способностях тех рогатых… Мерсер недоуменно хлопнул своим единственным глазом. Серая травница навевала мысли о шаманской мистике – от ее украшений тоже веяло чем-то жгучим, непривычным даже по меркам этого мира, эдакой африканской экзотикой. Если бы она прошла мимо возведенной Алексом конструкции, даже не взглянув на нее, Мерсер бы от греха подальше отпустил зебру с миром. Однако аборигенная форма жизни оборвала свои тягучие движения ровно напротив водоема с опухолью – и смотрела она, несомненно, сквозь водяную гладь именно что на терраформер… Жаль, но придется истребить, угрюмо подумал Алекс, почти бесшумно поднимаясь из воды и выпластывая вместо одной конечности узкое, короткое лезвие, вполне должное считаться кинжалом. - Ахваала рэ ноогто проорума ииртэ? – неожиданно с полнейшим спокойствием в голосе произнесла зебра, оборачиваясь в сторону Мерсера.

Выражение ее мордочки поколебало уверенность Зевса, удержало его от немедленного броска вперед с занесенным для удара лезвием. Пришелица вообще не казалась испуганной – а эти существа были способны на выражение страха через мимику, это Мерсер уже знал. В ее больших ясных глазах блестела хитринка, губы были сложены в некое выражение, которое можно было бы трактовать как вежливую улыбку… Зебра вновь что-то высказала Алексу явно стихотворным слогом, на что мужчина только и смог из себя выдавить, что многозначительное ?Гм?. Явно удивленная единственным звуком, травница, тем не менее, продолжения ждать не стала, а мелодично рассмеялась. Она говорила еще что-то, но развитый даже не пытался вникнуть в закономерность построений местного языка. В голове Мерсера вновь начали закручиваться тугие узлы мыслей… Если зебра с самого начала знала, что он находился здесь, то почему не бежала прочь сломя голову? Почему, в конце концов, не сделала вид, что Мерсера она не заметила? И ее реакция… Могло ли быть так, что она не первый раз встречала в этом месте человека? Вообще гуманоидное существо, ибо Мерсер теперь походил на человека разве что прямохождением? Неужели афропони нисколько не боялась за свою жизнь, так сразу пойдя на контакт с чужаком, от которого непонятно что ожидать можно было? Мерсер никак не мог взять в толк, чем полосатый эквиид руководствовался, и это как-то разом выветрило из его головы все деструктивные мысли. В конце концов, он был из касты высоколобых, а не сумасшедших вояк, и включал режим геноцида локальных масштабов лишь тогда, когда проблемы начинали угрожать непосредственно его жизни и жизням близких ему людей. Чем бы ни руководствовалась зебра… она выглядела безобидной. А еще она, выдав Мерсеру пару двустиший, достала из свободной корзинки… сдувшийся воздушный шар ярко-розового цвета, положила его на землю и кивнула на него, явно намекая, чтобы Алекс резиновое изделие таки взял – что сподвигло мозги Мерсера окончательно подвиснуть. Пока мужчина пытался соединить детали в удобоваримое целое, зебра, посчитав свой долг исполненным, направилась прочь – Зевс очухался лишь тогда, когда за туземкой сомкнулись камышовые заросли. Подобрал непременный атрибут большинства праздников, обследовал его. Если память не подводила развитого (последнее, на что он вздумал бы жаловаться по части последствий заражения ?Черным светом?), надпись на шаре была подозрительно схожа с той, которую Мерсер обнаружил на отработавшем свое фейерверке. - Кхух... Ладно, это было странно. Недостаточно странно, кхе, чтобы войти в пятёрку самых безумных вещей за сегодня, но все-таки. Алекс сощурил глаз, насколько это позволяло сделать жилистое веко. Это что же выходило… Зебра вздумала помочь ему? Намекнула, каким-то образом прознав о новом обитателе болот, что он сможет найти искомое там же, откуда взялась петарда? Откуда она вообще может быть в курсе о его потребностях, черт побери?! Впрочем, об этом Алекс мог подумать позже – нужно было выследить кандидата на замещение до предрассветных часов, когда самые стойкие из солдат начинают клевать носом, и разом осуществить задуманное… Если бы зебра имела представление о нахождении развитого на болоте и хотела причинить ему неприятности, она бы, несомненно, сообщила местным органам правопорядка, а не явилась сюда лично лишь затем, чтобы всяким мутантам воздушные шары раздавать. На танцующего клоуна Пеннивайза она походила тоже крайне слабо. Или, на крайний случай, она хотела, чтобы Мерсер именно так и думал? Алекс, кое-как отряхнувшись от грязи, довольно шустро для протезированного двинулся в сторону реки – бежал он теперь той самой странной ?инвалидной? походкой, словно не решив окончательно, дальше ему передвигаться на двух ногах или упасть носом в землю, на четвереньки. Мужчина твердо решил больше на события различной степени странности не отвлекаться, приоритетом сделав задачи выживания и в целом нормального функционирования. Хотя в дороге, надо признать, кое-какие мысли ему не давали все еще покоя. Зебра каким-то образом миновала лес, не обладая внешне выдающимися способностями и боевыми качествами… она двигалась по болоту так, словно является продолжением местной природы, и та же гидра не обратила на нее особого внимания. Могло ли быть так, что не так уж безумны неподтвержденные теории Алекса о том, что местная природа как сущность имела какой-то отклик на действия разумного? Мерсер ломился сквозь чащу, сметая все на своем пути – может, потому природа, фигурально выражаясь, и пыталась его вытравить крысиным ядом? Могло ли быть так, что местные санитары леса, эти собаковидные пиноккио, атаковали его, чтобы выгнать из заповедной зоны? Слишком смелые заявления, хотя и не лишенные оснований, был вынужден признать Алекс. Те же волки не были похожи на древесную форму жизни, у которой вместо крови пасока, а вместо лимфы живица – так, самоходное нагромождение веток и растительности, которому по недоразумению придали животную форму. ?Искусственность? созданий, впрочем, не очень-то вязалось с их поведением: инстинкт самосохранения у них все-таки наличествовал в упрощенной форме, что было видно из первого с ними столкновения. А лес… он, хоть и был вычурным и сюрреалистичным до вседозволенности, все-таки оставался лесом. Будь Мерсер обычным человеком, он использовал бы здесь обычные правила поведения: не соваться туда, где можно переломать себе кости, не трогать незнакомые цветы, грибы и ягоды, избегать звериных троп и быть внимательным, чтобы вовремя заметить угрозу. Правда, обитатели земных рощ в большинстве случаев человека бы избегали – а здесь, напротив, головой крутить приходилось, чтобы не влететь в какую-нибудь слишком уж храбрую живность. И если в континентальной полосе можно было наткнуться на лису или енота, зараженных бешенством, то здесь водились твари, от которых просто так на дерево не взберешься: они с легкостью последовали бы за тобой. Такие, как гибрид цыпленка и ящерицы размером с хорошую индейку, что спикировал Мерсеру прямо на голову из кроны дерева, что встретилось ему на пути. Издав скрежещущий крик, покрытое грязно-зеленой чешуей нечто лапами вцепилось Мерсеру в костлявую шею, пытаясь удержаться на импровизированном насесте за счет кожистых крыльев, которые венчали небольшие коготки. В следующее мгновение обзор Алекса заслонила куриная голова с налитыми кровью глазами; он увидел острые зубы в гладком, аккуратном клюве. И… ничего не произошло. Мерсер с каким-то любопытством смотрел на представителя вида, равного которому мог припомнить разве что утконоса, чучело которого в своего время произвело натуральный фурор в научных кругах, а тот, в свою очередь, таращился на Зевса с таким упорством, словно в этом какой-то высший смысл был. Выклевать глаз или иным способом терзать зараженную плоть он явно не собирался. А жаль – Мерсеру уже стукнуло в голову проверить, как местный хищник отреагирует на его био- и химически несовместимую плоть. Желательно такой, чтобы не мог заглотить развитого целиком, как гидра. - Смотри, так ведь глазам и лопнуть недолго, - интонацией старого проигрывателя поделился с жутковатым цыпленком мыслью Алекс. Взгляд твари померк – теперь в нем читалось лишь недоумение. Существо дернулось, расправив ячеистые крылья, и разжало когти, неуклюже, прямо-таки куриным порсканьем отлетая прочь. Издав нечто похожее на взволнованное кудахтанье, оно скрылось в зарослях кустарника, ловко огибая разрозненные деревья и по-змеиному изгибая хвост. Летала тварь, вероятно, плохо и недалеко… Позади Алекса на тропу приземлился еще один гибрид, обдав мутанта потоком внезапного ветра, наклоняя голову набок и затравленно раскрыв клюв, усеянный мелкими зубами. Запетушился, издал раздраженное клокотание… Но, увидев, что на Алекса это впечатления не производит, наверняка решил, что связываться с долговязым чужаком себе дороже, и тоже оперативно сбежал в кусты. Алекс же только поборол желание сплюнуть.

Дурдом. Однозначно мифологический дурдом. Прошлому Мерсеру в абсолютном смысле не особо нравилась природа - от комфорта урбанизированной зоны и в целом от благ цивилизации мужчина отказываться был не намерен. Не меньше половины свободного от работы времени он проводил в преумножении собственных знаний. Бывало, они с Карен допоздна засиживались над материалами и документами Гентек, разбираясь, как немногочисленные уцелевшие наработки серии ?Карнавал?(3) могли помочь основному проекту. Остальные вечера Алекс проводил в месте, которое тогда еще считал своим домом, за чтением научных изданий, литературы более классической, прослушиванием музыки... на пробежке в Вашингтон-сквер, хождением в культурные заведения Манхэттена, в самые дорогие его рестораны, на встречи прочих светил биологических наук. Когда он там последний раз за город выбирался? Давно, слишком давно, и ничуть об этом не жалел. Сейчас Мерсер тоже не испытывал особого воодушевления – особенно если учесть разномастных тварей, что составляли местную фауну. Однако… стоило ему миновать узкую по меркам географии полосу леса, каких-то километров двадцать шириной, и выйти к реке, как природа свои клыки как-то подрастеряла. Мерсер слышал пение ночных птиц, вполне схожее с земным, плескалась в спокойной воде рыба, а не какие-то там кракены, или чем еще водоемы здесь могли кишеть. Мимо Алекса, трусившего неверным галопом, точно костыли выкидывая назад негнущиеся стопы-протезы, прошмыгнуло семейство ежей. Одна особь повернула к нему потешную мордочку и доверчиво запыхтела влажным носом. Какое-то умиротворение разливалось в воздухе: казалось, что все невзгоды Алекса, не укладывавшиеся в рамки привычно-повседневного, остались позади: правительственные заговоры, биооружие, секреты Хоупа, ударные группы, почти миллион человеческих смертей… Перед Мерсером распростерлась водная гладь, отражая темноту звездного неба и свет полной луны. Поперек холмов, где сливались два текущих с гор потока, стояла небольшая плотина электростанции. Дома выступающего из ночного тумана городка у ее подножия казались совсем крошечными. Окна лишь кое-где пестрели теплыми огнями - жители предавались безмятежному сну, набираясь сил на еще один размеренный летний день. Разумные существа, в жизнь которых он столь бесцеремонно ворвался… которые, наверное, выращивали фрукты и овощи, лечили сограждан и торговались в своих кукольных магазинчиках, строили новые дома, пошивали одежду - все они даже не подозревали, что в их повседневность проскользнуло существо, ответственное за ужасную катастрофу, обрушившуюся на город намного больший. Алекс, внутренне скривившись, спустился к воде, проскальзывая ложкой стопы по глинистой земле. Как бы умиротворяюще этот пейзаж ни действовал, от потребности выжить и соответствующих целей развитому некуда было деваться. Влиться в местное население было задачей, по сути, одноразовой, нацеленной лишь на то, чтобы разжиться оборудованием с ?Черного ястреба?. Без памяти носителей и их прописанной в геноме конструкции это ожидалось непростым делом, но осуществимым. Нужно было лишь выйти на особь, которая стояла выше остальных в тамошней иерархии, вроде командиров стражи – которой в рот готовы будут смотреть независимо от того, каких глупостей ни натворил бы. Способность к имитации звуков вне зависимости от того, имели ли они для Алекса осознанный смысл, также должно было помочь… Мерсер залез в воду и принялся тщательно выскабливать свою оболочку. Несмотря на другое химическое воздействие, свойства физики местная вода проявляла самые обыкновенные на развитом: исправно выполняла роль универсального растворителя. Тратить крупицы резерва, чтобы привычным выбросом фагоцитов слизать все загрязнения (после чего можно было залатывать раны), Алексу не хотелось… а погружение в образ должно быть максимально емким, безо всяких пятен, проступивших сквозь scabie formatam. Развитого, несомненно, раскроют, но не сразу. К тому времени, как местные сообразят, что с одним из них что-то не так, Мерсер экспроприирует нужные ему материалы и, не попрощавшись, уйдет в рассвет. Алекса интересовали не подвесные пулеметы и ракетные установки, конечно же, которые к тому же пришли в совершенную негодность. Что ему было необходимо забрать, так это радиостанцию вертолета и его навигационный модуль. Ну еще чего по мелочам из десантного отсека, если местные до сих пор не растащили инопланетную шайтан-машину на сувениры. Навигатор, совмещенный с бортовым компьютером, наверняка мертв и восстановлению не подлежит… но его следовало утащить из-под копыт аборигенов чисто из принципа. Что, если их телекинетические способности могут каким-то образом восстановить сложную электронику и выудить из нее информацию? Допускать это до полноценного контакта (не как сегодня с этой мистической зеброй) было нельзя ни в коем случае. Если он состоится, Мерсер сам будет решать, какую информацию предоставить зооморфам, а какую стоит замолчать. А вот радио… с ним могло что-то и получиться. Выдрать из продвинутой армейской станции простейшие контуры, соединить их в единое целое и заставить работать – все это возможно, знания пилотов по ремонту ?Ястреба? в полевых условиях к этому располагали. Как и к пилотированию ниже уровня крыш, вот только птичке этой уже не взлететь никогда… Если, конечно, местные разумные вдруг не обнаружат чудесные способности к его восстановлению. Мерсер фыркнул, вылезая на песчаный берег и оборачиваясь, дабы снова вглядеться в далекие силуэты домиков по ту сторону реки, выше по течению.

- Не успел даже толком ознакомиться с иномировой… КХА! или какой еще расой, больше всего смахивающей на подчиненных человечеству лошадок, как уже готов считать их за разумных и кое-как, кхе-ха, со скрипом, но считаться с их жизнями, - проворчал Мерсер, обсыхая под ночными порывами ветра. – Интересно, как эти люди, большие чем я, к ним бы отнеслись? Кхах... Кхм-х. Кинулись бы радостно контакт устанавливать, или в духе тех ораторов, согласно которым ?человек есть любимое из божьих творений, созданное по образу и подобию?, принялись бы действовать? Если человек есть объективно единственно достойный носитель разума во вселенной, со всеми остальными можно что угодно вытворять? – Алекс замолчал ненадолго, припоминая детали ?Карнавалов? и ?Крестоносца?, которые ему удалось выяснить за те две с половиной недели нескончаемой битвы на улицах умирающего города. Вздохнув, заключил: - Наверное. Кха-ха. Раз уж даже со своими люди могут вытворять… такое. Может, это даже хорошо, что я теперь причислить себя к этой расе могу с огромным допущением? Блиставшая звездами, безмятежная лунная ночь не дала ответа. Мерсер, прикинув на местности примерный маршрут, которым он намеревался добраться до мостов, вздохнул еще горше и, помедлив для верности, опустился на четвереньки: - Разумность разумностью, это все понятно, - донеслось сквозь шелест первичной трансформации его брюзжание, - но, кх-х-ха, чувствую, для моего вполне человеческого эго новый опыт этот будет тем еще унижением. Если бы кто-то из пони или людей мог увидеть той ночью аберрацию, что стояла на месте Алекса Мерсера десятком минут позже, а затем растворилась в тени прибрежных деревьев, вероятно сказал бы, что лучше бы он этого никогда не видел. Одинокий чейнджлинг лишь подивился радикальности изменений внутренней структуры двуногого и, наверное, даже отложил в памяти его пару особо изощренных приемов.Пояснения к главе(1) Дороти – героиня ?Волшебника из страны Оз?, в Этой Стране известная как Элли из адаптации ?Волшебник Изумрудного города?.(2) Подобные ситуации в рассказах Азимова, посвященным его знаменитым законам робототехники, возникали не раз и не два.(3) Карнавал-2 – проект, заключавшийся в заражении города Хоуп исходников штаммов серии ?Свет?, его латентной формой. Элизабет Грин (?Мать?, она же Королева зараженных) и ее сын Пария (?Изгой?, ?Крестоносец?, согласно фанону ПР и изначальной задумке разработчиков Роберт Кросс) были единственными выжившими и стали объектами экспериментов военных.