Осень (часть 1) (1/1)

Ленни:Селекция.Такое привычное слово, ставшее страшным. Заключенные стояли уже несколько часов. Многие женщины совсем замерзли. Еще немного?— и через пару недель их ждут новые груды тел, ведь ревир не справится…Сегодня из бараков уберут музульманок. Значит, ждут большой транспорт. Откуда? Кто на этот раз?Лишь треть вновь прибывших останется в лагере… Если там будет много детей и стариков?— и того меньше… И эти, музульманки… Когда еще придет приказ на их уничтожение? Вновь зажгут крематории…Ленни смотрела на ровные шеренги женщин, таких, должно быть, разных, но уже почти неотличимых друг от друга. Выпирающие ключицы. Короткие волосы. И одинаковые взгляды. Почти у всех. Магда и Зося смотрят иначе, капо смотрят иначе. Даже чертовы шлюхи из пифа смотрят иначе!За что им это?За что ей это?Развернувшись, Ленни поспешила скрыться на складе. Команда должна была освободить место. Сейчас склад представлял собой жуткое зрелище. Возможно, понадобится и вторая смена. А то и придется выгнать кого-то работать в ночь. Кому-то сегодня не повезет. И завтра тоже…Стемнело. Ее смена была окончена. Где-то вдалеке лаяли собаки. Были слышны крики. Скоро все стихнет, перед бурей воздух всегда свеж. А завтра все здесь снова будет в дыму. И сколько это продлится?— заранее сказать нельзя.Выйдя со склада, Ленни заметила Хельгу, о чем-то разговаривавшую с Анной. И не боится же откровенничать с сестрой ?самой смерти?! Ленни, считавшая обеих сестер как минимум лицемерками, с ней почти не общалась. Было похоже, что Анна была расстроена чем-то. Знать, чем именно, не хотелось: Ленни было достаточно своих проблем. У Анны здесь сестра, ее не дадут в обиду. Чего о Ленни не скажешь.Хельга:Какое-то внутреннее, животное чувство привело Хельгу к одному из бараков. Женщина ненавидела селекции, и старалась оттянуть этот момент, но сегодня… Сегодня она нужна здесь. Вчера Анни обмолвилась, что без селекции ее не отпустят. Анни! Ее Анни, которая так сочувствовала матерям, чьих детей отнимали для передачи в Германию. Анни, неспособную даже наказать, как следует… Хельга смотрела на нее, стоя на расстоянии, так, чтобы у Таубе было меньше шансов заметить непрошенного наблюдателя. Она видела, как Анни сказала что-то одной из заключенных, и та вышла из строя… Нет, это не приговор, это освобождение. Приговоренные оставались тут же, а эта…Вторая надзирательница, которую Хельга не узнала со спины, вытянула из шеренги еще одну женщину, и что-то сказала Анни. Та еще сильнее побледнела, Таубе усмехнулся. Неожиданно Хельга поймала себя на мысли, что ей почти не жаль заключенных. За шесть месяцев они стали одной массой, серой, безликой. Другое дело те, кто был близок ей.?Вот ты и попалась??— сказала она сама себе, прижав ладони к щекам. Как всегда в такие моменты, ее лицо почти потеряло чувствительность. Что ж, не такая и большая цена…Дождавшись подругу, Хельга подошла к ней, и, порадовавшись, что Анна, как всегда, шла без компании, молча встала рядом. Может, следовало предложить сигарету, может, сказать что-то. Но они молчали. Что ж. Пусть так. Зато она знает, что не одна…—?Вот и все,?— еле слышно прошептала Анни. Хельга не узнала ее голос, всегда такой высокий, почти детский. —?Я не смогла…—?А кто смог? —?Хельга с трудом подбирала слова. —?Ты могла отказаться, но тогда в следующую селекцию ты уже стояла бы с ними. Кому бы от этого было лучше? Ты понимаешь, что их все равно убили бы?Хельга взяла ее ладони в свои, словно пытаясь согреть. Маленькие, почти детские, руки… Теперь и на этих руках кровь. Анни молчала, в то время, как Хельге хотелось кричать. Хотелось встряхнуть ее, лишь бы только вывести из этого оцепенения. Перед ней была совсем другая Анни: ее все еще можно было принять за подростка, но куда-то исчез прежний ?говорящий? взгляд, а небесно-голубые глаза теперь казались серыми, непривычно холодными. Ее макияж был как всегда идеален, но и в нем чего-то не хватало.—?Хельга, я не справилась. Я такая же, как они…—?Не говори глупостей. Им все равно,?— что тут скажешь? Что? Только бы не потерять тонкую нить, еще связывающую Анни с реальностью. Ведь не раз уже надзиратели убивали себя. Чаще?— мужчины… Но их тут в разы больше. —?Знаю, кое-кто ждет от нас героизма. Хочешь доказать, что ты хороший? Мало просто вести себя с ними по-человечески… насколько это возможно. Нет, от нас ждут, что мы открыто пойдем против начальства! Да кто они, чтобы рассуждать? Как по мне: делай то, что можешь, что считаешь верным,?— Хельга говорила, что приходило на ум, забыв, что их могут услышать. —?Ты все равно останешься виноватой. Спасешь одного?— попрекнут тем, что могла спасти десять. Спасет десять?— спросят, почему не сто. Спасешь сто?— выясниться, что они не той расы. Мы все равно будем виноваты, понимаешь? —?Хельга замолчала, заметив слезы на глазах подруги. Что ж, это уже лучше.Хельга:—?Можно? —?Хельга постучала в открытую дверь. —?Ты одна?—?Заходи,?— безучастно ответила Анни, не поднимая взгляда от журнала. —?Одна. Отправила секретаря на кухню, ей полезно поработать физически.—?И что опять?—?Да так, мелочи. То записка, то утащит что-то. Вижу, что скрывает много,?— Хельга села рядом с подругой, почти коснувшись ее руки. —?Это, кстати, ее место,?— Анни все же посмотрела на подругу. —?Я вот задумалась… Ведь я верила, что здесь исправительное учреждение… Но как оно может быть исправительным?—?Ну, кое-кто вернется домой…—?Я не об этом,?— Анни перебила ее. —?Ведь те, кто вернется… Они сидят за что? За кражи, проституцию, асоциальное поведение… Попадая сюда, они вновь воруют, торгуют собой, и поступают порой даже хуже, чем на воле. Какой тогда толк? Испугать? Если бы это работало?— лишь слухи о таком месте уничтожили бы преступность… Еще хуже политические: они что. не видят. к чему это приводит?—?Я… Не знаю,?— Хельга едва улыбнулась. Не было ясно, ждет ли Анни ответа, но их разговор явно заходил в тупик.—?Ну, а ты как? Не обижают?—?Все уже забыли?— зачем-то соврала Хельга. Быть может оттого, что признать все, как есть, означало признать свое поражение. Если в первые недели коллеги были настроены против нее, а порой и высказывались весьма откровенно, то теперь все вели себя подчеркнуто вежливо. С той вежливостью, с которой желают здоровье упавшему в пропасть. Хельга боялась упасть, ведь совсем скоро ее будет некому поднять.—?Я бы не сказала… Хорошо, что тебя не трогают. Но если что?— не молчи. Передам наверх.—?И что толку? —?предложение помощи радовало Хельгу, но звучало слишком наивно. Кого там, ?наверху?, интересует она?—?Не знаю. Пока никого не наказали. Но становится немного лучше,?— на миг Хельге показалось. что подруга сейчас улыбнется. Должно быть, Хасе уже не раз защищала ее. От кого? Мария Мандель ее обожает, Ирма тоже не тронет, а равные им по званию между собой зовут ее шпионом начальства и делают все, чтобы завоевать ее благосклонность… должно быть, Таубе и тут успел вставить слово. —?Если б они еще не молчали. Почему я все узнаю последняя? —?нет, улыбки не последовало.—?Что, например?—?Обыск провели в мое отсутствие. В зауну к ним один тут ходить повадился… Многих нарушений можно избежать, просто будучи рядом,?— Анни сцепила руки в замок. Хельга невольно залюбовалась ее руками: совсем детские, нежные, все еще с ямочками… хотелось взять ее за руку и увести как можно дальше. Туда, где никто не тронет. Отогреть замерзшее сердце. Хельга вдруг поняла, что злится на Хасе: как она могла допустить сестру к селекции? —?Ты ведь понимаешь, что они не под меня копают? Я тут так… Слабое место. Вот и держат, пока держусь…—?Ты сестру любишь, вот и держишься,?— Хельга одной рукой обняла подругу. Та не возражала, но и не дала понять, нравится ли ей это.—?Я в шесть лет поняла, что дороже у меня никого нет,?— Хельга удивленно взглянула на Анни. В шесть лет? Звучит, как выдумка. —?Вижу, не веришь. Да, в этом возрасте младших сестер принято ненавидеть. Мы были совсем маленькими. Мама сказала, что скоро к нам снова прилетит аист. Я почему-то поверила, хотя и видела все признаки… В одну ночь ей стало плохо. Папа оставил нас соседке и поехал с мамой в город,?— рассказ звучал серо, без эмоций. Словно девушка говорила не о себе. —?К следующему вечеру сестра заболела. Ее била дрожь, она горела, ее рвало. Я умоляла позвать врача, но безуспешно: соседка просто не хотела… Она велела напоить Бэт чаем и ложиться спать… Утром мы не смогли ее разбудить. Она совсем ослабла. К счастью, вернулись родители. Мама сразу уехала с ней, папа… папа молчал полдня. А потом подозвал меня, посадил на колени и спросил, чего я хочу больше всего… Я сказала, что велосипед. И чтобы аист снова принес девочку… —?Анни запнулась. —?Тогда папа впервые заплакал при мне. Он сказал, что аист больше никогда не прилетит к нам,?— произнеся последнее, Анни не смогла сдержать слез. Хельга одернула себя: так хотелось сказать: ?Не надо плакать?… Нет. Надо. Им?— особенно.—?Но у вас ведь есть брат?—?Чудеса случаются.Как-то Магда сказала, что ближе всех к смерти те заключенные, которые не плачут. Они перестают верить. Что, если она права? Может, Анни немного лучше?—?Ничего. Вернешься в Берлин, устроишься, может и аист заглянет. Вдруг еще не все потеряно? Видишь, чудеса случаются.—?А я боюсь возвращаться,?— Анни посмотрела в глаза Хельге. —?Там ведь… пусто совсем. Мне два дома останется, и все пусты. Даже кошек уже нет. Это ведь страшно, должно быть: войти в дом, где жила с мужем… Где была счастлива сестра… Родители давно уехали, им не по душе Берлин. Хочу взять слугу, а документы все не подписывают.Хельга решилась крепче обнять подругу. Одна… Как много отдала бы Хельга, чтобы поехать с ней. Остаться в одном доме. Вместе пить чай по вечерам… Вместе завтракать, а после подолгу гулять по еще мирным улочкам… Где-то на краю сознания Хельга признавалась себе, что хотела бы, чтобы подруга осталась. Порой женщине казалось, что без Анни у нее никого не останется.—?Подпишут. Они просто пугают напоследок.—?Может быть…—?Не может быть, а пугают,?— Хельга невольно вздрогнула. И снова Хасе появилась, словно из воздуха. Ведь не подкралась же она? —?Рихтер, у меня к вам дело. Идите за мной,?— Хасе кивнула сестре. —?Ты останься.—?Да, фрау Хасе,?— Хельга подчинилась. В последний момент Анни еле заметно сжала ее руку. Хотела сказать, что будет рядом. Что ее сестра не причинит вреда… Что, если у Хасе приказ?Выходя из кабинета, Хасе чуть было не столкнулась с секретарем.—?Ты еще тут, Чудище? —?бросила она, даже не остановившись. Девочка побледнела, должно быть лишь от того, что Хасе была рядом с ней.Отойдя на некоторое расстояние от склада, Хасе остановилась. Хельга встала в метре от нее.—?Итак. Рихтер… —?сердце на миг замерло. —?Как вы мне объясните тот факт, что моя сестра предлагает отправить в Берлин вас вместо нее?—?Таубе,?— прошептала Хельга. Начальница вопросительно взглянула на нее. —?Он утверждал, что выбрали меня, но потом заменили…—?Вот скотина старая! —?Хасе достала пачку сигарет. Хельга тут же протянула ей зажигалку. —?Спасибо… Значит, он? Все никак не успокоится, козел! А я уж подумала…—?Нет. Я хочу, чтобы она уехала. Ей нужнее… Да и… Мне-то некуда вернуться,?— Хельга опустила глаза, словно оправдывалась за что-то.—?Разберемся… Но пока что тебя не отпустят. И, поверь, мне жаль. Думаешь, я не вижу, как ты к ней относишься? Могла бы?— отправила бы вас вместе,?— Хасе на миг замолчала. —?Теперь у нее только секретарь останется. Она уже вписала номер этого чудища в документы.—?За что вы ее так? Она вроде…Что? Не желает зла? Не плохая? Хельга не могла подобрать слова.—?Вроде меня в восемнадцать, вот она какая. А я была далеко не подарком… А хочешь?— тайну открою? —?Хасе хитро улыбнулась.—?Тайну?—?Да, про Чудище,?— Хельга удивленно смотрела на собеседницу: тайну, ей? Почему? —?Вижу, хочешь. Ты ведь знаешь, что вести журналы ее научили здесь? Конечно, знаешь… А знаешь кто?—?Не могу и предположить…—?Заключенный из мужского лагеря. Политический. Имеет отношение как минимум к одному теракту. Здесь?— участвует в сопротивлении, передает сведения за проволоку… Вербовал ее, как мог.—?И что? —?в голове не укладывалось то, что человек с таким послужным списком все еще жив.—?Ничего! Совсем! Точнее кое-что: влюбилась. Пишет ему глупые записки, мечтает о свободе. Проверяли: это не похоже на шифр… А вчера герр Рольф возмущался, что Чудище не работает, а подпирает стену. А Кляйн многозначительно пояснила, где она работает… Не понимаешь? —?Хельга отрицательно качнула головой. —?Думаешь, этот ее любимый оказался здесь случайно? Нет, дорогая. Он думает, что ему помогли капо. Хотел пробраться на кухню, или вообще поближе ко мне… А я знаю, что руководству нужен кто-то, кто будет хоть что-то знать, и кто не сможет молчать. Мужчины выдерживают пытки, но многое говорят женщинам… Женщину проще расколоть,?— Хасе усмехнулась. —?Вот только она совсем ничего не знает о них. Будто и знать не хочет. И наши с сестрой разговоры, как будто, не слышит. Я специально говорила при ней некоторые вещи, которые заинтересовали бы мужчин… И утечки информации не было! Поверь, она куда умнее, чем хочет казаться. Должно быть, понимает, что с этими знаниями ее не оставят в живых.—?А Анни? Ей это все как?—?Ничего не знает, ничего не замечает. Как и ты, и я. Поняла? —?Хельга кивнула. —?Вот и молодец.Ленни:Вещи были свалены в одну кучу, прямо в грязь. Заключенные со склада отбрасывали многое, как более не пригодное, безнадежно испорченное. А ведь еще несколько часов назад эти вещи были заботливо упакованы кем-то…В том, что к вещам, имуществу Рейха, так отнеслись, была и вина Ленни, не проследившей за командами. Понадеялась на них, и вот результат. Стоило извиниться. Но на складе дежурила Анни. Будь это Труда, было бы куда проще, но выбирать не приходилось.—?Привет,?— как можно более непринужденно начала разговор Ленни. —?Ты не сердись на меня. Я своих обязательно накажу…—?Не стоит, они и так наказаны,?— Анни следила за тем, как разбирают вещи, но смотрела не на людей, а сквозь них.—?Как знаешь,?— Ленни облегченно вздохнула. Значит, не сердится. Вот и хорошо. Если она е придала этому значения, то и рассказывать никому не будет. И никто не узнает об этой оплошности. Никто, даже ?Смерть?. —?А что с твоей капо? —?женщина, обычно ловившая каждый жест Анни, сидела в тени барака и будто бы думала о чем-то своем.—?Не трогай ее, у нее вчера брата расстреляли. Больше у нее никого нет.Эта черта всегда удивляла Ленни: ?добрая сестричка?, как она про себя называла Анну, помнила многое о своих приближенных, читала их письма, хотя это и не входило в ее обязанности, порой говорила с ними. Все это делалось с молчаливого согласия лагерного начальства, и, быть может поэтому, никто еще не вмешался.—?Может, стоит ее поддержать?—?Может и стоит,?— безучастно произнесла Анни, наконец-то повернувшись к собеседнице, после же в ее голосе уже были слышны нотки гнева:?— а что я ей скажу? Не переживай, скоро там же будешь? Так? —?Ленни инстинктивно отпрянула: на миг ей показалось, что с ней говорит Хасе. Словно заметив это, Анни сделала шаг назад. —?Прости. Я не на тебя. Больно очень.—?Мне тоже,?— впервые за полгода Ленни взглянула на коллегу другими глазами. Раньше она видела в ней лишь подругу Хельги, приближенную начальства, сестру ?самой смерти?, но вдруг вся скорлупа исчезла, и перед ней оказался простой человек. —?Но ты ведь скоро уедешь?—?Документы задерживают. Не знаю, что пошло не так.—?Обойдется,?— Ленни коснулась плеча собеседницы. Теперь, разглядев ее, девушка жалела, что не попыталась сойтись с ней. Быть может, Хельга права?—?Не нужно,?— Анни отстранилась, не позволяя больше прикасаться к себе. —?Так хуже. —?Девушка скрестила руки на груди, словно обнимая саму себя. —?А ты ведь совсем молодая. Не думала найти здесь кого-то, забеременеть от него и уехать? Мне не раз намекали, что это?— самый легальный способ. Говорят, одна надзирательница и месяца здесь не пробыла: оказалась беременна и с радостью уехала… Две радости одновременно…—?Да, повезло,?— Ленни хотела спросить, почему же тогда сама Анна не воспользовалась этим, но, вспомнив, что Анни далеко не двадцать, решила промолчать.Ленни:—?Может, пойдем к мужчинам? —?предложила Ленни, пребывавшая в отличном расположении. День был не сложным, в новом транспорте не было евреев, и пусть это значило, что ничего интересного на складе не найти?— зато воздух чист.—?А они звали?—?А мы просто придем. Не выгонят,?— Ленни взяла Алису за руки. —?У меня есть такое платье… И туфли на каблуке…—?А там будет герр Ландерс,?— тем же хитрым тоном продолжила Алиса. Ленни покраснела. Да, именно из-за него она и хотела посетить ?веселье?. —?Вот только это неприлично. Там же в основном эти…—?Ирме можно, а я чем хуже? Посмотрим, как танцуют ?эти?, выпьем с мужчинами, повеселимся… —?прожекторы, зажжённые заранее, неожиданно мигнули и погасли. —?Ну все, повеселились,?— Ленни помрачнела.Алиса растерянно огляделась вокруг:—?А те горят.—?Вижу. Неужели кто-то с кухни? —?Алиса многозначительно кивнула. —?Посмотрим?—?Ну, давай. Только я не понимаю, почему часовой не стрелял?—?Отвлеклись, наверное. Теперь мало не покажется.Возле кухни уже собралось немало народу. Мария Мандель, яростно жестикулируя, что-то говорила Таубе. Несколько часовых спустились с вышки и торопливо натягивали перчатки. Першль, прозванный Крысоловом, деловито расхаживал взад-вперед, раздавая команды, которые мало кто слушал.—?Где капо? Блоковая, ты куда делась? Какого черта они делают здесь? Быстро в барак! —?Анни была явно на взводе. Выбежавшая из кухни капо, орудуя дубинкой, принялась загонять заключенных в барак.—?Хасе уже сообщили? —?долетел до Ленни вопрос, похоже, Крысолова.—?За ней отправили,?— отозвался часовой.Алиса остановилась, не решаясь подойти ближе. Ленни же сделала шаг вперед. Что могло произойти? Откуда столько начальства? Должно быть, кто-то из проминентов, или… Или просто собака.Известный всему лагерю Майор, принадлежавший Хасе, был мертв. Часовой в резиновых сапогах и перчатках снял пса с проволоки и тут же бросил на землю, проверяя надежность соединения проволоки. Верно, собаке уже не помочь.—?Вот это номер,?— прошептала Алиса, увидев пса. - И что теперь будет?—?Мало точно не будет,?— подтвердила Ленни.Девушки вздрогнули, когда рядом с ними остановился автомобиль. Капо, загнавшая команду в барак, но сама, должно быть?— из любопытства, оставшаяся на улице, тут же бросилась к машине, но надзирательница сама открыла дверь.—?Кто? Кто посмел? —?спросила она вроде бы у заключенной, но будто и у себя.—?Мы не знаем, фрау надзирательница,?— капо должна была ответить. Ее голос дрожал от страха. Взглянув на начальницу, Ленни поняла заключенную.Хасе обвела всех взглядом. Могло показаться, что она готова на месте убить того, на кого ей укажут, как на виновного.—?Майор! —?увидев труп собаки, надзирательница бросилась к нему. В паре шагов от проволоки она оступилась, и, чего доброго, упала бы, не подхвати ее часовой.—?Осторожнее, ток уже…Должно быть, взглянув ей в глаза, мужчина замолчал.—?Только попадется мне тот, кто… Да я… я его своими руками… Сволочь…Начальница села на землю, игнорируя грязь, и провела рукой по шерсти собаки.Ситуация пугала Ленни. С одной стороны?— этого стоило ожидать. Недавно Майор насмерть загрыз женщину со склада. Да и Хасе часто отличалась на апеле и селекциях. Ей многие хотели бы отомстить.С другой… Это было слишком смело. Тот, кто на такое решился, не боялся вообще ничего.—?Бетти, милая, вставай,?— Анни подошла к сестре и взяла ее за плечи. —?Пойдем ко мне. Бэт, ты слышишь?—?Уйди, Анни. Отстань!—?Лиза, пойдем,?— подошедший мужчина, с первого взгляда понравившийся Ленни, пытался быть жестче. —?Здесь не то место. Давай руку. —?К удивлению Ленни, Хасе послушно встала и позволила мужчине обнять себя. —?Вот и хорошо. Пошли.—?Клянусь тебе, я сделаю все, чтоб их нашли,?— проговорила она тише.—?Верю. Я сам сделаю все, чтобы их нашли,?— мужчина вопросительно взглянул на Анни.—?Отведи ее ко мне, я скоро приду,?— Анни кивнула в сторону конторы. —?Есть пара… нюансов.Ленни грустно вздохнула. Вот так всегда: стоит кого заприметить - как выяснится, что он уже занят. Да еще кем! Впрочем, это его характеризует.

Проводив сестру взглядом, Анни наклонилась к псу, медленно провела пальцами по его голове, коснулась уха, и, кивнув, словно прощаясь, подошла к Крысолову.—?Надо, наверное, найти ящик… Или мешок…—?Ящик лучше,?— подтвердил мужчина. —?Я займусь. Только, боюсь, потребуется вскрытие.—?Да, конечно… Спасибо,?— Анни растерянно взглянула на Ленни, словно только что увидев их с Алисой. Ленни ответила лишь взглядом, Алиса же подошла к ней.—?Мне жаль,?— Алиса взяла ее за локоть. —?Но… собак много…—?Много,?— безразлично подтвердила Анни. —?А сестра у меня одна, вот в чем дело.Ленни:—?Какой дьявол вас туда понес? —?Вольф была вне себя. —?Любопытство сгубило кошку, слышали?—?Но мы ведь не при чем…Клара обернулась к Алисе, и сделала неопределенный жест, будто хотела задушить ее.—?Ну да, постояли не там, ляпнули не то. Вам что, заняться больше нечем?—?Да мы, вообще не туда шли,?— вступилась за подругу Ленни. —?Просто увидели, что свет погас, думали, помощь нужна…—?Помогли? —?Вольф ударила кулаком по столу. —?Не дай боги кто-то из ваших команд что-то знал. Это… Это знаете, что будет?Вольф села и нервно открыла журнал. Едва ли ей было что-то нужно. Ленни прикусила губу:—?С другой стороны?— там пол лагеря собралось.—?Вот их теперь и проверяют. Есть версия, что за этим стоит кто-то из охраны. Иначе почему два часовых прохлопали какого-то щенка? С другой стороны?— они не могли стрелять…—?А в воздух? —?подала голос Алиса.—?Давай ты никому этого не скажешь? —?Вольф посмотрела на нее. —?Вообще держись от этого подальше. С твоей способностью находить проблемы там, где их не было?— останешься, чего доброго, виновата.—?Рихтер тоже это скажете?Клара помрачнела:—?Хельга теперь наши глаза и уши. Значит так, слушайте обе…Хельга:Хасе стояла у проволоки, почти не шевелясь. Она выглядела безупречно, как и всегда, но сегодня в ней что-то изменилось. Девочки говорили, что вчера она сидела на земле, не замечая грязь и лужи, и, как ребенок, рыдала над трупом своей собаки. Быть может, они преувеличивали, ведь и о Хельге говорили много разного. Да и Ленни любила приукрасить реальность.—?Мне жаль,?— с трудом проговорила Хельга, подойдя к начальнице, и забыв даже о формальном приветствии.—?А, Рихтер? —?откликнулась она не сразу. —?Вы никуда не торопитесь?Хельга на миг задумалась: что лучше ответить? Был ли это намек на то, что она должна уйти?—?А как бы вы хотели?—?Прогуляемся? —?женщина наконец-то подняла глаза. Сегодня она была почти не накрашена, и Хельга отметила, что, если б не разница в росте, вот так, почти без макияжа, сестер можно было бы даже принять за двойняшек. Разве что Хасе совсем светлая… Однажды Гретхен сказала, что начальница красится как девочка, впервые нашедшая мамину косметику. Быть может, для консервативной Гретхен, это выглядело так. Но, в то же время, макияж делал ее собой. Милая девушка с почти белыми ресницами и, как оказалось, нежной улыбкой, не могла называться ?Смертью?.Они шли молча, лишь изредка обмениваясь взглядами. Хельга чувствовала себя так, словно ее ведут на казнь. Но раньше Хасе была добра к ней…—?Рихтер, мы можем поговорить честно?—?Конечно, фрау Хасе,?— Хельге показалось, что на миг ее сердце замерло. Чего она хочет? Быть может, речь пойдет об Анни? Тогда это хорошо, давно пора поднять эту тему. Что, если нет?—?Кто и как надоумил вас написать рапорт на мужа? —?Хельга растерянно взглянула на собеседницу. —?Ладно, мне и так ясно, кто. Скажите, каким образом?—?Мне сказали, что это?— приказ…—?Не пойдет,?— Хасе растерянно похлопала по карманам. —?Угостите сигаретой?—?Конечно. А для чего не пойдет?Женщина взяла сигарету двумя пальцами, придирчиво осмотрела ее, и, словно решив, что лучше так, чем никак, закурила.—?Вы думаете, вы одна сбежали сюда от садиста? Здесь есть и другие. Не подумайте только, что речь обо мне,?— усмехнулась женщина.—?Но и не…—?Конечно, нет! За нее я бы убила… Пусть пока и не приходилось, если не считать селекции… Речь об одной из надзирательниц… И ее отце.—?Ее бил отец? —??Но ведь многих из нас били родители??— подумала Хельга, не произнеся этого вслух.—?Побоями он довел до самоубийства ее мать. Бил и дочь. Возможно?— не только бил, о таком не спрашивают, но есть косвенные признаки… Она девушка умная, и очень красивая. А здесь она становится чудовищем,?— Хельга удивленно смотрела на собеседницу. К чему такая откровенность? Быть может, ей просто надо выговориться? —?Она любит смотреть на пытки. Любит пытать. В ее глазах загорается странный огонек, когда кто-то говорит об изнасиловании. Мужчин у нее много, только абортов уже штук пять…—?Сколько? —?вырвалось у Хельги. Пять. Это после того, как двух женщин казнили за аборт?—?Видите, вы и представить не можете. А я знаю, с кем она спит. Вряд ли они милы в постели…Хельга молчала. Она уже давно поняла, о ком говорит Хасе, но принять новое знание было не просто. Что, если все то, что она делает?— лишь крик о помощи? Что, если причиняя боль заключенным, она просто забывает о своей?—?Боюсь, она не напишет.—?Вы догадались? —?Хельга кивнула. —?Никому ни слова.—?Конечно, не скажу. Только за аборты ее могут казнить… Целых пять, а ведь она сама почти ребенок…—?Может, и к лучшему. Ребенок от Менгеле, или Таубе?— не лучшая идея. Вам в этом плане тоже, можно сказать, повезло,?— Хельга на миг почувствовала себя так, словно ее снова ударили ножом. Повезло? Да как… —?Рихтер? Вы меня слышите? —?Хасе коснулась ее щеки. Ее прикосновение было неожиданно нежным. —?У вас что, был ребенок? Рихтер?—?Я ждала ребенка,?— не зная для чего, Хельга решила рассказать правду. Пусть знает, кого отправила в газ. —?Оставалось каких-то два месяца. Он пришел домой не в настроении, вспылил, ударил меня… я вроде бы что-то ответила… он схватил нож… Чудом я осталась жива. Тогда я молила бога о смерти… Потом была больница. Там меня жалели, а им восхищались: не бросил бесплодную. Поддержал после нападения бандитов… Там он был нежен. Зато дома уже не боялся. После этого он стал бить по-настоящему. Стулом. Палкой. ногами… И насиловать почти ежедневно… Не смотря на швы. Да я и не сопротивлялась…Хотелось плакать. Если бы Хельга помнила, как это.Хасе все так же смотрела на нее. Все так же осторожно, она держала руку на плече Хельги. Хельге хотелось снова ощутить ее прикосновение, странный холод ее пальцев… Холодная рука Смерти… Но это прозвище больше не нравилось Хельге.—?Прости,?— наконец, произнесла она. —?Я думала, ты, как и мы, не смогла родить. Анни рассказывала, что вы говорили об этом…—?Я обманула ее. Соврала, что надеюсь на излечение. А лечить-то нечего, матка не отрастет… Где справедливость? Одна делает пять абортов, а я… и Анни…—?Я тоже состояла в бесплодном браке,?— должно быть, желая поддержать, напомнила Хасе. —?Можно было бы обвинить мужчину, но когда обе сестры не могут родить… Ведь это говорит о чем-то, не так ли? —?Хасе на миг замолчала. —?Анни, возможно, была беременна. Небольшие задержки случались. Ты бы видела, как она радовалась… Она почти переставала есть, когда становилось ясно, что беременности нет… Она говорила, что у тебя был выкидыш. Должно быть, ты и так все знаешь. Хорошо, что ты не сказала правды о том, как потеряла ребенка.—?Это тоже правда. Мне было четырнадцать. Было очень больно. Тетя не позвала врача, опасаясь позора… На вторые сутки у меня поднялась температура. Не помню, что было дальше. Очнулась в больнице, с ледяной грелкой на животе… Вот и все. Не знаю, зачем я говорю вам это. Собственно, тогда он меня и ударил в первый раз. За сам факт беременности.—?Четырнадцать? А… кто отец?—?Все тот же,?— Хельга опустила взгляд. Сейчас она скажет то же, что и остальные. Она ведь не знает, как это?— быть совсем одной…—?Он обманул тебя? Или взял силой? —?Хельга кивнула, не решаясь посмотреть на собеседницу. Она поняла верно. Почему? Что она может знать об этом? Впервые кто-то не обвинил Хельгу… Или хотя бы решил расспросить подробнее. —?Знаешь, а я жалею, что он мертв. Знай я тогда… Ведь ты была совсем ребенком. Выходит, с твоих четырнадцати…—?С двенадцати. Ну или раньше… Смотря что считать… —?зачем-то уточнила Хельга. Собеседница словно лишилась дара речи. —?Оно ведь не сразу, понимаете… Это и не насилие, если разобраться. Я просто не понимала… —?Вместо слов Хасе взяла ее за руку.—?А тетя?—?Говорила, что я сама виновата.—?Их счастье, что они уже мертвы,?— Хасе сжала ее руку. —?Ведь тогда, когда я просила Менгеле отправить его в газ… Я отправляла в газ домашнего тирана. Самодура, обидевшего дорогого моей сестре человека. Если б я знала…—?Не стоит. Для меня это бы ничего не изменило,?— остановила ее Хельга. —?Он мертв, от него остался лишь пепел. Какая разница, как долго он умирал? Выходит, и тетя мертва?—?Ее отправили в Дахао, как мать политзаключенного. Женщины там не долго живут. Присядем? —?Хасе указала на упавшее дерево. Хельга кивнула. —?Рассказывала уже кому-то?—?Нет. Вы первая. Не знаю, почему. Вы сильнее многих, наверное, поэтому…—?Я? —?Хасе еле заметно улыбнулась?— Это ты сильная, а у меня?— маска. Считала себя сильной, селекции проводила, трупов в иной день вижу больше, чем живых. Вообразила себя эдаким циником, которому плевать на смерть… А потом умерла моя собака. И все: страх, слезы, паника… Я бы, наверное, не выжила в том аду, который прошла ты… Анни точно не выжила бы,?— женщина помедлила. —?Не говори ей всего. Мне можешь, ей?— нет.—?И вам не могу. —?не ожидая от себя, призналась Хельга. —?Есть вещи, которые… слова будто застревают в горле. Думала, здесь все изменится.—?Думаешь, мне тут нравится? Могла бы?— давно бы сбежала. Очень хотелось стать самостоятельной, за то и поплатилась.Это было так странно. Открыться человеку, которого почти не знаешь. Сидеть рядом с начальницей, в месте, явно не подходящем для ее статуса, вместе курить дешевые сигареты, и говорить, говорить, не переставая. Выплеснуть все на нее. И вместо возмущения получить сочувствие. Хельга поймала себя на мысли, что завидует Анни. Хорошо, должно быть, иметь такую сестру. Ведь с ней?— как за каменной стеной. Но она завидовала и самой Хасе, у которой была такая чуткая Анни… Как было бы хорошо быть их сестрой.—?Да, здесь не фабрика, чтобы взять, да и уволиться,?— подтвердила Хельга.—?Еще какая фабрика,?— Хасе снова закурила. —?А был ведь уникальным местом. Двигатель прогресса, уникальный эксперимент… А что сейчас? Помойка! Болото. Все нормальные люди уже спились… Нет, я не о Таубе, этот козел всегда пил. Они заменили две трети персонала, чтобы оздоровить лагерь… ну что за ересь, порядки ведь остались… Зато в отчетах все очень даже красиво: постоянный рост, финансовая самостоятельность, само обеспечение, прибыль, экспериментальные плантации, стройка… Не важно. Сейчас?— не важно,?— ее рука вновь накрыла руку Хельги. Тонкие, ?музыкальные? пальчики, холодные, как и всегда. —?Если будет нужно?— обращайся. Выслушаю, помогу, чем смогу. Ты должна все рассказать, иначе… но и говорить об этом здесь нельзя. От меня никто ничего не узнает, но ты ведь знаешь, он хвастал своими ?подвигами?… Заметил нас, сволочь. Счастье, что селекцию проводил Менгеле. Таубе против доктора?— пустое место…—?Таубе хотел его спасти?—?Пытался,?— Хасе кивнула. —?Он думает, что тогда, с тобой рядом, была Анни. Это так, на всякий случай… Мне лучше быть подальше от этой истории, хотя бы только для мужчин… Может, тогда, если что?— успею вмешаться… А ты держись. Ты была на дне, но сумела оттолкнуться. Попробуй выплыть. Я буду рядом.—?Спасибо,?— прошептала Хельга. Ей хотелось верить, что так оно и будет. Что слава ?жены коммуниста? оставит ее. Хасе, все еще державшая Хельгу за руку, еле заметно сжала ее ладонь.