Часть 14 (2/2)

Чёртова еврейка. Может, это и правда, кровное? Природная изворотливость и хитрость из ничего. Детектив Джонс и этого не понимал - она подтверждает всё, что он накопал. Всё, что выдал старик Вайсс. Но в этих тёмных глазах он видел недосказанность, или его навыки в психологии совершенно нулевые, в чем, конечно же, он бы сам себе не признался.

- Вас это веселит? - уже с раздражением проговорил он, скрещивая руки на груди.

- Да, мистер Джонс, если честно. Вы можете обвинить меня без доказательств? Я не о подделке документов, конечно же.

Детектив сразу расслабился и засмеялся, переглянувшись с инспектором. Морган хранил молчание, держа руки перед собой, как это делают телохранители.

- Детектив Джонс, мисс Майвальд. У нас имеются доказательства по всем пунктам обвинения.

Джонс зашелестел бумажным пакетом и высыпал на стол помятые письма, затертые бумаги, исписанные мелким почерком.- Во-первых, любезный Йорг Вайсс предоставил нам письма. Вот, смотрите. Думаю, перевод вам не обязателен, - детектив с издевкой подвинул к ней письмо, написанное её же рукой на немецком языке, - Вам нужно прочесть его вслух слово в слово для записи.

Уотсон не сопротивлялась. В памяти сразу замелькали картинки того дня, когда она была просто переполнена восторгом и радостью, что она смогла найти себе более, чем достойное применение на новом месте.

“Дорогой Уве,Рада сообщить тебе хорошую новость - я нашла здесь просто потрясающую работу! Становлюсь частью Лондона - буду “глазами и ушами” города, чтобы гости нашего Гранд-Отеля были в курсе всего происходящего. Я просто в восторге от того, сколько возможностей здесь открывается, сколько людей приезжает сюда и сколько всего я могу им показать. Напишу тебе ещё чуть позже, как только обустроюсь получше.С любовью,Далия”- Так, это обвинение в шпионаже, верно? - несмотря на своё полное ощущение раздавленности, она улыбнулась, открыто глядя в лицо детектива.- Абсолютно точно. У нас в запасе ещё довольно много писем, где вы рассказываете, с кем вы имеете дело в вашем отеле, и что эти люди просят сделать для них. Должен заметить, тут вы нигде не преступили закон, за исключением - распространения личной информации.- Прекрасно. Что же у вас на “массовое убийство”?Джек снова прочесал волосы. Повернулся случайно в сторону Марси, чтобы сделать еще один бессмысленный круг по маленькой душной комнатушке, и увидел, как она плачет.Неужели, это и правда конец. Всё? Но его Джейн не могла участвовать в таком зверском бесчеловечии...?

Детектив положил перед Джейн ещё одно письмо.Рука её матери.

Глаза Уотсон забегали по пергаменту на столе, но она видела недостаточно хорошо без очков, чтобы различить слова. Внутри всё сжалось от знакомо-педантично выведенных строчек. С красивыми витками.

- Ваш отец назначен командующим концентрационными лагерями, мисс Майвальд. Он со своим отрядом собрал евреев в группу на переезд, пообещав, что их отвезут в лечебный профилакторий, а вместо этого - их расстреляли в лесу под его приказом. Более того, там были родители вашей матери, которым вы написали письмо еще летом о том, что ваш отец “не причинит вреда своим родным, ведь он не кровожадное животное”. Помните это, мисс Майвальд?

Джейн задрожала. На глазах зыбкой пеленой навернулись слёзы.Господь Милосердный.

- Они пошли за вашим отцом, который не оставил никого в живых.

- Он бы... Он бы не смог, он предлагал им бежать, а они... - Джейн вспомнила, как писала бабушке о том, что их можно укрыть, спрятать. Что её отец, которого они так ненавидели, мог бы им помочь, - Они ему не сказали...

Очередная догадка полоснула сознание, и рубец засочился этой кровью. Грязной, еврейской. Голос не слушался Уотсон.-После этого письма к Йоргу Вайссу, ваша мать покончила жизнь самоубийством. Застрелилась из револьвера вашего отца.

Вот так. Еврейские женщины не должны доверять арийцам. Не имеют на это никакого права - смешиваться своей грязью с чистой расой.

- Согласитесь, какая ирония. Интересно было бы, как бы Майвальд поступил, увидев там ваши с матерью лица.

- Детектив Джонс, не переходите грань своей должности! - Морган вышел вперед, выпалив эту фразу случайно. Не удержав на языке. - Прошу вас, ради Бога.

Он был бледен, намного бледнее чем всегда. Инспектор не говорил ему детали расследования, столь короткого и фатального, и сейчас он осознавал суть того, что произошло.- Отец Морган, я бы хотела вас спросить, - негромко проговорила Джейн, - Я никогда ещё не готовила это блюдо. Скажите, правда, что месть лучше подавать холодной? - священник стоял перед ней, совершенно растерянный. Обескровленное лицо исказилось болью. Такое красивое мужественное лицо - теперь страдает.Глаза Энжела запекло. Чертов римский цирк с конями затянулся, и его тошнило. Тошнило от всех этих слов. От этой чертовой “правды”.

- Говорят, так слаще, - продолжала Уотсон, игнорируя инспектора и детектива, - Сладко вам, отче?

Морган раскрыл было рот, но... - нет. Ни слова, ни даже звука.

- Исповедь с мисс Дулиттл вам помогла, не правда ли? Правда, Марс? - она смотрела на священника и даже не повернувшись к девушке.Энжел медленно повернулся к Марси. Осознание - слишком больно сдавило в груди. Она рыдала, заливаясь слезами, но какой к черту в этом толк, если Джейн умирает у него на глазах.- Чёртова сука... Чёртова ты сука! - Энжел влетел в стену, за окошком которой Марси отскочила назад. Джек трясся, покрываясь потом, капли его смешивались со слезами. Такими бесстыдными и отчаянными. Он бы презирал себя за свой вид, если бы не бессильная ярость, сдавленная узкими стенами.

- Эта фотография, мисс Майвальд - последнее, что мы хотели вам показать, - Уотсон медленно перевела взгляд с Моргана на черно-белое изображение, и слезы сорвались с век вниз по щекам. Бесцветное фото с разновозрастными детьми, у которых на рукавах - повязки со свастикой. Она и Уве - им по двенадцать и тринадцать лет - в первых рядах.

- Йорг Вайсс, с которым вы общались - он журналист. Он сам сделал это фото в газету для поддержки фюрера в выборах. Учителя многим насильно повязали эти знаки.

- Они заставили вас надеть эту нацистскую повязку?

- Детектив Джонс, в нашем интернате девочки и даже мальчики старше двенадцати лет сами приходили в спальни наших учителей просто за еду. Я готова благодарить любых богов за то, что мне просто нужно было надеть чёртову нацистскую повязку, чтобы Джек Энжел оказался единственным и первым человеком, который был настолько близок со мной.

В кабинете повисла тишина. Джек захлебывался рыданиями, от которых было невыносимо больно.- Это будет моя первая исповедь, падре. Примите её на столько достойно, на сколько способна папская церковь. Я не знаю, как познакомились мои родители: возможно, мать была пленницей, которой повезло не быть расстрелянной в Первую Мировую. Об отце я тоже ничего не знаю кроме того, что к нам наведывались его “коллеги”. Уверена, они знали, что мы еврейки, но нам приходилось всё тщательно скрывать. Отец отдал меня в интернат, а мать не сопротивлялась. Она была красивой женщиной, даже слишком красивой. Но и такой же слабой. В интернате я получила самое лучшее образование: как предметное, так и жизненное. Тут отец не прогадал: издевательства закаляют. Там мы познакомились с Уве - герр Вайсс отдал его туда за невозможностью воспитывать сына в одиночку и совмещать это с работой главного редактора “Новой Газеты”. Его жена умерла от туберкулеза. Мы с Уве были неразлучны с самого детства, и он стал моей отдушиной. Когда мы выросли, я уже не могла оставаться в Германии, особенно из-за обострившегося конфликта с отцом, когда я сказала, что лучше умереть, чем быть таким лицемером, как он. Единственное, что могла сделать для меня мать — это договориться с герром Вайссом, чтобы мне сделали поддельные документы, и я могла уехать в Великобританию, чтобы начать новую жизнь. Я понимаю, почему Вайсс сказал вам все. Он не может простить мне смерть Уве. Можете и это добавить в список моих преступлений. Он любил меня, на сколько ему позволяла его зависимость от опиума, и он приехал со своим отцом в Лондон, вслед за мной, чтобы просить моей руки. Герр Вайсс тогда попал в список “врагов” за неподчинение и нежелание печатать статью о евреях, как о болезни и заразе немецкого общества. Он тоже бежал, изменив документы себе и сыну. Я не любила Уве — это было скорее чувство благодарности и обязанности ему и его отцу. Наша дружба, которая оказалась таким же опиумом для него, вогнала его в ещё большую зависимость. Сначала мы жили все вместе в Харлоу, но потом я уехала в Лондон одна, устроилась на работу в Гранд-Отель Лондон и отправляла им деньги, чтобы хоть как-то отдать дань. Пыталась откупиться, если хотите. Мы держали связь и постоянно переписывались на немецком и английском, иногда на французском, но потом я перестала отвечать. Просто оставляла письма в ящике, не читая.Думаю, что Марси сказала вам, где я жила в Лондоне, и так вы смогли найти Йорга. После смерти Уве мы не общались.- Герр Вайсс написал вам о гибели вашей матери за три месяца до вашего отъезда в Бандоран.

- Мне жаль.

- Завтра утром вас под нашим конвоем отправят в Лондон на суд. Можете увести мисс Майвальд.

Джейн молча поднялась со стула и проследовала за офицером обратно в клетку. Не смогла заставить себя посмотреть на Энжела, колотящего кулаками стену. Не посмотрела на Моргана, слившегося с этим кабинетом и чернотой. Чувство абсолютной опустошенности сожрало в ней всё.***Едва Морган открыл дверь, Джек вылетел из своей коробки и повалил его на пол; священник впервые в жизни не смог ему ответить - лишь вцепился в запястья рук, рвущих облачение.

- Джек, пожалуйста, перестань! - Марси попыталась его оттащить, но он лишь грубо оттолкнул её от себя, так что она спиной впечаталась в стену коридора.- Пусти меня к ней, ублюдок, пока я не сломал тебе чего-нибудь. Ты жив ещё потому, что ты мой брат. Только поэтому, сукин сын.

- Джек... - тихий всхлип Марси заставил его переключиться на девушку, бессильно сползшую на пол.

- Это всё ты, да? Это ты убила её, мерзкая ты... - Энжел вскочил и навис над Дулиттл,сжал в кулаках отвороты её пальто, - жаль, что ты девушка Марси, так жаль. Почему вы оба так близки ко мне, что я не могу сделать вам также больно, как вы делаете больно Джейн. К чёрту меня - для меня вы просто куски дерьма, но она причем? Она любила тебя, конченая ты сука. Всем сердцем любила, - он встряхнул её, силясь не ударить наотмашь.

- Тебе позволят пройти к мисс Майвальд, Джек, отпусти её, - Морган вцепился в воротник Энжела, оттягивая назад, придушивая.- Её зовут Джейн!

- Хорошо, Джек, тебя проведут к Джейн через несколько минут. Отпусти Марси, прошу тебя.

Тупая ярость нещадно хлестала его, доводя до исступления. До ненависти к самому себе, что он даже не может ей помочь, что не может вытащить их обоих из этого дерьма, потому что завтра утром у него поезд до Бристоля. До состояния бессильной истерики, когда хочется рвать на себе волосы и бездумно лупить всё, что попадется под руку.

***Полчаса казались самой настоящей вечностью, пока один из офицеров не открыл перед Джеком дверь. Он сделал глубокий вдох, еще раз прочесал волосы, следуя по узкому коридору. Промозглость заставила Джека поежиться, но темная согбенная фигура сразу же прибила к себе все его внимание.

- Джейн... - на полувыдохе он рухнул прямо перед её решёткой, неспособный поверить самому себе. Скорее выколет себе глаза, чем поверит им, что его Любовь - еле дышащее создание. Лицо - белая простынь. Руки её онемели от наручников, и они так неестественно покоились сейчас на её коленях, что на малую-долю-секунды ему привиделось, что она статуя - неживая и холодная.Она медленно подняла глаза, встречаясь с его взглядом - переполненным диким отчаянием; словно стекла со скамьи и на коленях подползла к нему, протягивая белые руки с очерченными покрасневшими следами вокруг.

- Джейн, почему ты не сказала мне? - он прижался к решетке вплотную, чтобы он мог коснуться её.

- Прости меня, Джек, - она протянула ладонь и положила ему на щеку, оглаживая лицо. Такое горячее. В груди что-то зацарапалось, расковыривая незарубцевавшиеся ранки, - Прости меня, пожалуйста...

- Тебе не за что просить прощения, - он сжал её руку, прижимая к губам. Джейн, я тебя вытащу... Я напишу профессору Орловски, чтобы он подтянул всех знакомых юристов. Они не имеют права! Всё, что они нашли — это такая ересь, это ничего не доказывает! Мне бы... Мне бы только выиграть немного времени, Джейн! Да... Да! Немного времени, и ты выйдешь отсюда. Да ты же босиком совсем! Принесите ей обувь, чертовы вы скоты!...

Джейн не слушала Энжела - просто смотрела, впитывая его в себя, чтобы это были воспоминания, которые будут с ней до конца. Пока она не переступит невозвратную черту.Дай мне ещё немного времени.- Джек, - она притянула его ближе, касаясь губами его губ, прерывая словесный поток проклятий и сожалений. Она так хотела запомнить вкус его губ, чтобы он въелся в кожу и исчез вместе с ней, сгорая с её смертью.Её Джек.

Он отвечал ей, не замечая, как царапает щеку о ржавый прут.

Просто любить - что ещё нужно этому несчастному горестному человечеству. - Я люблю тебя.

Джейн снова заплакала, тычась мокрым лицом в порозовевшую от трения щеку.Наверное, умирать не так больно, как прощаться с любимым человеком. Понимать, что его жизнь продолжится без тебя, но - как? Энжел не знал. Не мог представить. Он мог бы с закрытыми глазами собрать что угодно, только не себя по кускам, сгребая все это в кровяную глыбу.

Ей хотелось вымаливать прощение за все, что с ней произошло: за свое происхождение, за трусость и равнодушие, за страх и нерешительность. За то, что с ними не случится. Вымаливать до выблеванных внутренностей. До выпущенной крови, пока не смоется этот поганый позор, наложенный временем и предрассудками.

- Тебе так идет эта форма, Джек, - Уотсон попыталась улыбнуться сквозь поток слез, мешающий видеть россыпь прекрасных веснушек. Самое прекрасное лицо у этого человека. Самая прекрасная душа. - Настоящий офицер. Помнишь, ты обещал мне вернуться? Ты помнишь? А я обещала тебе не бояться.Энжел почувствовал, как ком в горле лопнул, и вниз по подбородку потекли прозрачные капли. Он отвернулся, стирая их с кожи, но прохладные пальцы перехватили его, очерчивая скулу.

- Пообещай мне, что сейчас ты поспишь - тебе нужно отдохнуть, милый. Завтра у тебя трудный день. И будь осторожен, тебе нужно беречь себя. Посмотри на меня, пожалуйста, - она почти умоляла его, притягивая ближе к себе за подбородок. Он не хотел, чтобы Джейн видела его слёзы. Чтобы видела, как он слаб и беспомощен против этой чёртовой “машины”.

- Я сейчас же напишу профессору, он сможет помочь. У него есть связи, он всё сделает, как нужно...

- Хорошо, - она кивнула в ответ, пытаясь улыбнуться, - Мы увидимся с тобой завтра, обязательно, перед твоим отъездом.

- Да, конечно! Я оставил Молли свой адрес, чтобы они у тебя его не отобрали - профессор быстро отвечает - не успеют довезти до суда, как тебя освободят, веришь?

Ангелы лгут, чтобы держать под контролем чужую боль.

- Да... Да Джек, я верю тебе, - его пальцы стерли слёзный ручеек с мягкой щеки, и следующие капли шлепались на его теплую кожу, - Ты ведь говорил, что мы вернем себе нашу свободу. И я верю тебе. Ты должен уехать завтра, чтобы сделать то, что должен. А я всегда буду рядом с тобой, ни на минуту тебя не оставлю. Как я смогу оставить тебя, у нас ведь столько всего впереди, помнишь?Где-то в мире есть река - она очень глубока, И конец её неведом никому. Мы пойдем по ней вдвоем - друг друга за руки возьмем, И найдём, куда она ведет.

Голос её задрожал, и она всхлипнула, закусив губу.Г-где-то в мире есть гора - она безмерно высока, И вершину лишь приветствует звезда. Мы отп-правимся вдвоем - до той вершины мы дойдем, И протопчем мы тропинку н-на века.Совсем не в такт, ей становилось всё труднее говорить. Её пробивала дрожь от рыданий, и от этого боль в низу живота становилась сильнее.- Джек, мы увидимся завтра, обещаю тебе.- Да, я буду рядом.

- Прошу, отдохни - тебе нужно поспать.

- Да, конечно, - офицер поднял Джека за локоть, поднимая с пола.Обмен такой чистой ложью, не отрывая открытых взглядов с самой искренней правдой. Не разрывая их, пока между ними не хлопнула дверь. Оба понимают, что лгут.Оба знают, что она даже не доедет до суда - выбросят по пути в какой-нибудь глуши и пристрелят, как овцу. Таких, как она даже не будут судить.Даже то, что они увидятся “завтра” - такая ложь. Кормят ей друг друга, чтобы не разорвало раньше назначенного.***А утром - Энжела разбудила суматоха в коридоре и снующие туда-сюда медсёстры. Он даже не проснулся толком, подскочив с жесткой скамьи в коридоре полиции, где он остался ночевать.- Ч-что здесь происходит? Сэр, что такое? - как потерявшийся в толпе ребенок, он хватал каждого офицера, заглядывая в безучастные глаза, пока его взгляд не напоролся на ссутулившуюся фигуру Моргана. - Стивен! Что это все значит?

- Тихо, Джек, сейчас тебе нужно успокоиться, - голос священника был низким и напряженным. Если бы Энжел мог себе представить, сколько молитв было прочитано за эти минуты. Но если бы эти молитвы могли как-то помочь противостоять напору Джека. Измотанный с красными глазами от не пролитых слез и недосыпа. Впервые Моргану захотелось попросить у него прощения.

- Это Джейн, да? Что с ней?! Я умоляю тебя, я же вижу - ты всё знаешь! - он схватил Джека за плечи, пытаясь его сдержать. Он был не в силах сказать ни слова, просто как рыба открывал рот, - Что...? Пусти меня, Стивен! - юноша с такой силой отбросил Моргана, что тот осел на скамью. Джек с силой открыл дверь, вскакивая в уже знакомый коридор.

- Сэр, вам туда нельзя! - офицер с рассеченной бровью, заклеенной пластырем, попытался задержать его, обхватывая руками весь его корпус, но взгляд Энжела упал на широкое бурое пятно, уродливо расползшееся по полу. В той камере, где была его Уотсон. Он замер, сжав руки в кулаки.- Что это? Отвечай мне, что это?! - казалось, от его рёва стекла должны были рассыпаться в пыль. Ударил офицера в плечо, так что тот сразу выпустил его, но нашёлся в момент, как Энжел снова попытался пробиться к тому гадкому огромному пятну.- Джек, Джейн мертва, - тихий голос Моргана в дверном проеме коридора развернул Джека как марионетку, - У нее было кровотечение, она потеряла много крови.- Нет... н-нет, ты лжёшь, - он замотал головой, отгоняя эти слова как навязчивых мух, вгоняющих в агонию адским монотонным жужжанием, - НЕТ!- пнул ногой офицера, не оставляющего тщетных попыток его усмирить, - Это вы убили её! Вы убили её!

Джек был вне себя, кидая офицера на бетон, разбивая его лицо в кровь, взбивая его в кровавое месиво; ломая Моргану нос одним коротким ударом, когда он кинулся к нему, чтобы вызволить еле дышащего полицейского; едва не задушив детектива, выбивая из его рук чашку с горячим кофе, подняв его над полом двумя руками за трепыхающееся горло.

Игнорируя угрозы трибуналом и расстрелом.

Выскочил на улицу, заметив, как в машину скорой помощи вносят носилки.Утро, когда он умер и сам, мысленно, падая на асфальт под градом ударов дубинками.

Очнувшись, но не приняв действительность, на жесткой кровати военного домика.