Часть первая (6) (2/2)
- Хорошо, но только один.Он подходит к столу, где Гарри оккупировал его любимое кресло и наклоняется к нижнему ящичку. Он копается внутри, пролистывая страницу за страницей, пока, наконец, не находит свой любимый стих. Это один из его первых стихов, и он думает, что Гарри он должен понравиться больше всего. Достав выбранный стих, он поднимается и идет в другой конец комнаты, чтобы взять теплое, мягкое кресло и подтащить его к тому месту, где развалился Гарри.
- Почему здесь столько красных пометок? - любопытно спрашивает Гарри.Луи улыбается, глядя на белый лист, покрытый злыми красными линиями, исписанный комментариями и вопросительными знаками.- Мой редактор, - объясняет он, - он, ну, очень полезный, но и очень-очень придирчивый. Этот стих так и не был опубликован, и, скорее всего, не зря. Он не подходил к моему первому сборнику, а во втором и третьем его было бы не видно из-за других, более сильных произведений, которые я тогда писал. Так сказать, нашёл свой голос.- Уверен, он по-прежнему прекрасен, - серьезно проговорил Гарри.И это был ещё один из тех дурацких моментов, когда Луи хотел поцеловать его.Слегка покачав головой, Луи кашлянул и начал: - Эм… он называется “Снег и грязный дождь [1]”.“Close your eyes. A lover is standing too close / Закрой глаза. Любовник стоит слишком близко,to focus on. Leave me blurry and fall toward me / не сфокусироваться. Оставь мне расплывчатость и падай на меня
with your entire body. Lie under the covers, pretending / всем своим телом. Лежи под одеялами, притворяясь,to sleep, while I'm in the other room… / что спишь, пока я в другой комнате…”
“…we are the crossroads, my little outlaw, / но мы перекрестки, мой маленький преступник,and this is the map of my heart, the landscape / и это путеводитель по моему сердцу, ландшафтafter cruelty which is, of course, a garden, which is / после жестокости, который был, безусловно, садом, который былa tenderness, which is a room, a lover saying Hold me / нежностью, который был комнатой, любимый говорит ?Обними меняtight, it's getting cold… / крепче, становится холодно?…”“…I'll give you my heart to make a place / Я отдам тебе мое сердце, чтобы освободить место
for it to happen, evidence of a love that transcends hunger. / для этого, признак любви, который превышает голод.Is that too much to expect? That I would name the stars / Это сверх ожидаемого? Что я назову звездыfor you? That I would take you there? The splash / в твою честь? Что я отвезу тебя туда? Движениеof my tongue melting you like a sugar cube? We've read / моего языка растапливает тебя как кусочек сахара? Мы заглянули вthe back of the book, we know what's going to happen. / конец книги, мы знаем, что произойдет.The fields burned, the land destroyed, the lovers left / Поля горят, земли разрушены, любимые оставлены,broken in the brown dirt. And then's it's gone. / брошены в черной грязи. А потом все кончено.Makes you sad. All your friends are gone… / Тебя это убивает. Все твои друзья ушли…”“We were in the gold room where everyone / Мы были в золотой комнате, где каждыйfinally gets what they want, so I said What do you /в итоге получает, что хочет, так что я сказал: ?Чего бы ты
want, sweetheart? and you said Kiss me. Here I am / хотел, дорогой?? И ты сказал: ?Поцелуй меня?. И вот я здесь,leaving you clues. I am singing now while Rome / оставляю тебе ключи. Я пою сейчас, пока Римburns. We are all just trying to be holy. My applejack, / в огне. Мы все просто пытаемся быть святыми. Мой сидр,my silent night, just mash your lips against me. / моя безмолвная ночь, просто прижмись своими губами ко мне.
We are all going forward. None of us are going back. / Мы все идем вперед. Никто не движется назад.”Он облизывает губы, задерживает дыхание и ждет смеха Гарри, его грубых замечаний. Луи не может не вспомнить, как его старый лучший друг отреагировал: педик педик педик было написано черным водостойким маркером на его футбольной сумке, никчемный гомик было выцарапано острыми ногтями в его голове; кровавые, не проходящие шрамы в его взгляде и через всё его сердце. Чего он точно не ожидал, так это того, что Гарри обернёт свои по-идиотски длинные руки вокруг него, вытащит его из кресла и пересадит себе на колени, снова и снова повторяя своим хриплым баритоном ?Я не хочу, чтобы ты грустил? с каждым тихим, болезненным выдохом.- Гарри, это…Я в порядке, - выдыхает он, пытаясь высвободиться из крепкой, осьминожьей хватки попзвезды. - Это просто стихотворение, - настаивает Луи, освободившись. Он делает глубокий, такой необходимый вдох и разглаживает помятый свитер.Гарри выглядит разбитым со своими широко раскрытыми глазами.
- Нет, это не так. Ты…Боже, ты даже…Ты даже не видишь этого, я просто, - он замолкает, немного маниакально подергивая прядь своих кудрей. - Ты же знаменит, да? Твой псевдоним? Люди…люди узнают твой талант, да? Потому что, если нет, то я…Луи прикусывает свою губу.
- Да, они узнают, не волнуйся. У меня есть несколько, эм, последователей, если так можно сказать.Гарри выглядит только немного успокоенным.
- Но они не знают, что это ты. Восхитительный, прекрасный, великолепный ты. - Гарри рычит, и, боже, как он вообще может издавать такие звуки? - Я знаю тебя один день, - горячо продолжает он, вскакивая из своего кресла, - один единственный чертов день, Луи, и слышал всего два твоих стихотворения, но мне даже этого хватило, чтобы понять какой ты талантливый. Когда ты говорил с мистером Джонсом, или как там его зовут, когда ты говорил ему, что самое важное в письме и в том, как делиться с публикой собой… Я чувствую себя точно также на сцене, и я знаю, что ты обсмеёшь меня за тексты, которые мне дает лэйбл, но это… Это всё равно эмоциональный опыт – иметь толпу, которая впитывает твои слова и твою энергетику. Я пытался выразить это чувство годами, Луи. Я опозорил себя на бессчётном количестве интервью, используя неуместные слова типа ‘эйфория’ и, блять, я не знаю ‘хороший приход’, а у тебя это заняло всего четыре предложение и чертово хайку, чтобы объединить это всё! Я просто…не понимаю? Почему ты боишься, что люди узнают, насколько ты талантлив? Это же самая потрясающая вещь в мире.Луи сердито смотрит вниз. Искренность Гарри выкопала все его старые эмоции и сомнения по поводу его письма, которые были так тщательно подавлены и спрятаны. Он не…не понимает, как в течение всего одного дня, абсолютный незнакомец сумел просто взять и разбередить его. Он сделал глубокий вдох, пытаясь взять над собой контроль.- Люди признают мой так называемый ‘талант’, - говорит он. Его голос тяжелый после стольких лет подавления чувства неполноценности. Он чувствует, как глаза наполняются непрошенными слезами, и любая попытка сдержать их кажется бесполезной, потому что они уже угрожают пролиться. - Ты что не читал New York Times? - спрашивает он, горько смеясь. - Они восхваляют Уильяма чертового Соди всё время. ‘Ох, его боль такая острая, такая реальная, такая ощутимая.’ А знаешь что, Гарри? Это всё херня. Я выдумал всё это. Я никогда не испытывал и половины из того, что испытывал Уильям Соди. Я был влюблён только один раз, и это было дерьмо, покрытое сахарной глазурью, ванильное и с завтраками каждое утро в восемь часов. ‘Я слишком устал для секса сегодня, запиши меня на следующую неделю, дорогой’ – такого рода фуфло. Я не могу писать об этом, Гарри. Описание моей любовной жизни в семи словах ‘Мы просто совершенно не подходили друг другу’ не будет разлетаться с полок. Никому не интересен Луи Томлинсон…настоящий я. Никому нет никакого блядского дела до того, что мой предполагаемый лучший друг раскрыл меня перед всей школой в 9 классе, после того, как я показал ему, как он позже назвал ‘цветочную романтичную херню, написанную девочкой, которая умирает, как хочет хороший член в свою задницу’ и ‘да ты не серьезно, Луи, ты же футболист…думаешь ребята просто примут это дерьмо?’ Нет, никто не купит мою автобиографию о школьных годах, когда я ходил как посмешище, фея, уродливое маленькое тощее существо без какого либо подобия на чувство собственного достоинства.- Но у тебя есть возможность быть собой, - воскликнул Гарри. - Показать им всем, что ты не такой, что ты гораздо большее, чем они думали о тебе, а ты просто упускаешь её!Луи открывает рот, чтобы возразить, но Гарри затыкает его одним только взглядом.- Я научился не обращать внимания на то, что люди думают обо мне, - продолжает Гарри, - Потому что мне постоянно с шестнадцати лет повторяли, что единственный способ оставаться знаменитым и продавать свои пластинки – манипулировать восприятием публики о том, кто я. ‘Ты прекрасный певец, Гарри, но никто не будет покупать эти грустные песенки о том дерьме, что творится в нашей жизни. Твой рынок это девочки-подростки и всё. Это единственные люди, к которым ты сможешь обращаться. Ты не можешь быть серьезным артистом, если хочешь зарабатывать деньги.’ И так по кругу, одна и та же херня с каждым лэйблом и каждой PR-командой.Гарри сглатывает и выглядит так несчастно и жалко, что грудь Луи сжимает от внезапного и неожиданного желания защитить его. Он хочет сделать больно всем, кто когда-то сделал больно этому мужчине, этому мальчику, на самом деле. Ему всего двадцать, и от него ожидают того, что он будет жить согласно чьим-то ожиданиям…- У меня даже никогда не было возможности толком влюбиться, - уже мягче говорит Гарри, - Единственный человек, в которого я когда-то был влюблен просто использовал меня для того, чтобы попасть в мой круг общения и извлекать пользу из всех тех связей, что у нег…что удалось найти. Этот человек был старше меня, гораздо опытнее, а я просто… я просто держался за глупую наивную веру, что никто не стал бы тратить время на кого-то такого молодого, как я, если бы во мне не было чего-то особенного, понимаешь? А сейчас… У меня даже не может быть подруг, потому что, очевидно, что я трахаю их всех, и всех их матерей, и матерей их матерей, а я просто не такой. Я не тот бессердечный мудак, трахающий всех подряд каким меня выставляет медиа и даже моя собственная PR-команда. Меня просто…расстраивает, наверное, что у тебя есть свобода быть самим собой, но ты не используешь её, - он поднял свои огромные влажные глаза из-под челки, - Люди покупают твои книги, потому что они прекрасны, Луи, - сломано, почти шёпотом продолжает он, - Люди покупают мои альбомы, потому что я разрекламированный сексуальный ‘бэд-бой’ с милым личиком.Луи икает, пытаясь подавить всхлип.- Боже, да мы же идеальная пара, нет? - пытается поддразнить он.Гарри немного всхлипывает, но всё равно умудряется выпустить смешок сквозь свои рыдания.- Салфетки вон там, - говорит Луи, указывая на угол стола, - Ты выглядишь отвратительно, Гарри Стайлс.Попзвезда только показывает ему средний палец и громко высмаркивается. Всё ещё немного всхлипывая, он говорит: - Ты должен опубликовать что-то под своим именем. Просто чтобы узнать, что думают люди, понимаешь? Можешь использовать издательство поменьше, чтобы оно не ассоциировалось с Соди. Может какой-то ограниченный тираж, и, конечно, никакой большой рекламы, и…- Гарри, - устало прерывает его Луи, - Может пока оставим эту тему?Вспышка боли отражается в глазах Гарри, но он неохотно кивает.- Да, ладно.- Спасибо, - нежно говорит он, а затем расставляет руки и манит Гарри. - А теперь иди сюда, идиот.Как только Гарри придвигается, чтобы обнять его, колокольчик над дверью звонит ещё раз. Они отскакивают друг от друга, будто их застали за чем-то постыдным, а знакомый голос произносит: - Лу, ты здесь?Луи снова нервно разглаживает свои свитер и отвечает.- Джош! Привет! Да, я за стойкой!Невысокий коренастый брюнет выходит из-за угла, всё ещё говоря: - Прости, что так врываюсь к тебе, я просто проходил мимо по пути на выступление, которое будет в Half Moon. Ты же в курсе? Найл, наверное, говорил тебе, но на него нельзя положиться. Короче, я подумал, что раз я всё равно буду проезжать мимо на своей, обрати внимание, абсолютно новой машине, то могу захватить тебя. Боже, она прекрасна, Лу. Чёрный, полностью кожаный салон и…Увидев их обоих, он останавливается как вкопанный с открытым ртом.- Привет, - дружелюбно говорит Гарри, взмахивая рукой.Джош напоминает рыбу со своим открытым ртом и глазами, которые почти вылезли из орбит. Он слабо машет в ответ Гарри.- Луи, можно тебя на одно слово, пожалуйста? - шипит он, кивая головой. - Эм, простите, что прерываю, мистер Стайлс, сэр, - обращается он к Гарри, который просто добродушно отмахивается.Луи делает два шага вперед, чтобы стоять перед своим приятелем. Джош поворачивается спиной к Гарри, чтобы, очевидно, быть не таким очевидным.- Что-то не так, Джош? - невинно спрашивает Луи.- Да, что-то не так, ты, дрочила! - шёпотом восклицает Джош. - Не хочешь ли ты мне рассказать, почему Гарри Стайлс, международная поп-сенсация, сейчас стоит в твоем магазине, окруженный старыми пыльными книгами? И не говори мне, что это потому, что он любит старые пыльные книги!- Вообще-то, я люблю хорошие книги, - перебивает Гарри, выглядя абсолютно восхищённым всей этой ситуацией.Джош бледнеет и выглядит так, словно вот-вот отключится, но не поворачивается.
- Я просто…я просто сделаю вид, что тебя здесь нет! - отвечает он дрожащим голосом. - Гарри Стайлс является просто плодом моего воображения, - бормочет он. - Мой прекрасный друг Луи сейчас один, как обычно, в своём магазине и я пришёл, чтобы забрать его на концерт, на который Гарри Стайлс, конечно, не пойдёт.- Это работает? - спрашивает Гарри, уже открыто смеясь.- Будь милым, - говорит Луи через плечо Джоша, хотя ему не очень удается скрыть своё веселье.Гарри просто подмигивает и прикусывает губу, чтобы перестать хихикать над бедным пареньком.- Джош, познакомься с моим другом, Гарри Стайлсом, - говорит Луи, решая начать со знакомства, потому что всё ещё дрожащий парень перед ним явно не собирается произносить ещё что-либо. - Гарри, это Джош Девайн. Он работает в пекарне вниз по улице, а ещё он просто невероятный барабанщик.- Приятно познакомиться с тобой, приятель, - приветствует Гарри, ярко улыбаясь и протягивая руку.Джош пялится на его руку дольше, чем это необходимо, а затем бессильно подает свою.Вероятно, это самое неловкое рукопожатие, которое Луи когда-либо видел в своей жизни, и он действительно перебарывает себя, чтобы не разразиться хохотом, который, определенно, будет неуместен.- Знаешь, - говорит Гарри, высвобождая свою руку из похожих на лапшу пальцев Джоша, - Я работал в пекарне, когда жил в Чешире.Луи наблюдает, как мгновенно оживляется Джош при упоминании их совместной трудовой деятельности. Если есть что-то, что парень любит больше, чем барабаны, то это хлебобулочные изделия.- Как ты думаешь, какое идеальное время для выпекания булочек? - спрашивает Джош. О, да, какое интересное начало разговора, думает Луи, закатывая глаза слишком сильно.- Это зависит, - отвечает Гарри, - от того, с каким вкусом мы готовим.- Черничные, - говорит Джош, приподнимая брови.- Два-двадцать, - отвечает Гарри мгновенно, - отлично поджаренные сверху с легкой яичной глазурью и мягкие внутри.Очевидно, это приемлемый ответ, потому что девочка-фанатка в Джоше теперь сменилась на немного завидующее уважение.Луи вытаскивает телефон из кармана, чтобы проверить время и объявляет: - Не хотелось бы прерывать такую заманчивую тему для разговора, но, кажется, пришло время выдвигаться.Он бросает взгляд на Гарри и замечает, что тот всё ещё в одной чёрной футболке, которая вряд ли поможет ему справиться с вечерней прохладой.- Погоди минутку, попзвезда, - говорит он, потрепав парня по волосам, - Ты не можешь так выходить в октябре.- Будто бы хоть что-то из твоей одежды мне подойдет, - смеётся Гарри.Луи останавливается, даже не представляя, где взять пальто, которое действительно подошло бы Гарри. Затем он вспоминает о сером пальто, закинутом куда-то под кровать.- Вообще-то, я думаю у меня есть кое-что, что подойдет тебе, - говорит он, - Сейчас вернусь!Он взбегает вверх по лестнице в свою комнату, заглядывает под кровать и – да! Вот оно, всё ещё лежит в той же коробке, в которой его доставили. Вытащив его из коробки, он прикладывает к себе, оценивая, что оно идеально подойдет для высокой, неуклюжей попзвезды и скачет вниз по лестнице с пальто в руке.- А вот и мы! - восклицает он, вытягивая вперёд пальто.Гарри берёт его в руки, рассматривая мгновенье, прежде чем заявить: - Луи, это Сен-Лоран.- Ну, да, - отвечает Луи, - Но это из очень старой коллекции. Осень’09, кажется.- Это пальто за тысячу шестьсот долларов, - говорит Гарри всё ещё благоговейно.- Поговорим, когда ты не будешь носить ботинки за девять сотен долларов из тончайшей кожи от Александра Маккуин, - говорит Луи, закатывая глаза.У Гарри открывается рот, а Джош смеётся и говорит: - Луи может не носить их, но он знает все дизайны. Когда он только начал загребать деньги, он с головы до пят был одет в Кучинелли и Ланвен.- И выглядел, как настоящий показушный мудак, - подмечает Луи, смеясь, вспоминая, как он напыщенно ходил по Камдену, словно дорого одетая экзотическая птица.- Почему перестал? - спрашивает Гарри, надевая пальто.Луи сглатывает, оглядывая попзвезду, сейчас одетого в восхитительную шерсть цвета древесного угля. Пальто идеально сидит на нём: оно достаточно свободно в плечах, чтобы охватить его широкую спину, достаточно длинное, чтобы покрыть весь торс и достать до бедерных косточек. Луи чувствует укол раскаяния, что первоначально он купил его как подарок Эйдену, когда они ещё…да. Он качает головой, очищая её от воспоминаний, и фокусируется на первоначальном вопросе Гарри.
- Через некоторое время я понял, что люди, которые приходят в мой магазин заинтересованы в книгах, а не в продавце, - объясняет Луи, - так что вместо того, чтобы заворачивать себя в Прада и бриллианты, я начал инвестировать в лучшие и редчайшие коллекции, чтобы привлечь больше потенциальных покупателей.- Как та, что ты продал сегодня, - замечает Гарри.- Да, именно, - ответил Луи, поворачиваясь, чтобы обратиться к Джошу, - О, эй! Наконец-то продал альбом Russie сегодня!Джош протягивает руку и хлопает его по спине.
- Это потрясно, чувак! Полагаю, напитки сегодня за твой счет?- Если только ты потом нас развозишь, - отвечает он, ухмыляясь.- О, это я могу устроить.