Часть первая (1/2)

&&Slowly counting down the days/Медленно отсчитываю дни

‘til I finally know your name/До тех пор, пока, наконец, не узнаю твое имя

The way your hand feels round my waist/То, как твои руки ощущаются вокруг моей талии

The way you laugh, the way your kisses taste/То, как ты смеёшься, то, какие твои поцелуи на вкус

I’ve missed you but I haven't met you/Я скучаю по тебе, но ни разу не встречал

Oh but I want to/О, но как бы я хотелHow I do/Как бы хотел1 год назадЭто самое странное из всех чувств, когда любовь разбивается.Странное в том смысле, что тебе больно до тех пор, пока ты не чувствуешь оцепенения, пока ты не чувствуешь совсем ничего.Голливуд жаждет драмы, любит жестокий конец с криками, драками, плачем под дождём и, в конце концов, с мольбами о прощении. Но как на счёт не-совсем-правильной любви? Такой любви, когда два человека успокаиваются друг для друга, для комфорта и для более близких отношений, чем просто страсть и риск? Такая любовь просто испаряется, мягко и медленно, как тени по ночам.Сперва, всё, что ты видишь это солнце, такое тёплое, уютное и знакомое. Ты позволяешь лживой надежде опутать своё сердце и игнорируешь грозящую темноту, чёрные пятна которой уже ползут по краям твоего сознания, неизбежный финал, когда вы оба осознаёте, что ваши детальки паззла были одинаковой формы, но никогда не подходили друг другу. И вот, в конце концов, солнце садится, и ты, ослеплённый фальшивым светом благодушной любви, не чувствуешь прохладу сумерек до тех пор, пока не становится слишком поздно. А затем вокруг темно и ты, внезапно, остаёшься абсолютно один.Ты превращаешься в свою собственную оболочку, пустую и увядающую, с корнями, вырванными жестокой рукой Судьбы, цепляющуюся за что-то, что давно исчезло. Ты спрашиваешь себя, кем бы ты был в мире без них и находишь ответ в выцветшей фотографии, на которой ты ослепительно улыбаешься, но твои глаза пусты и несчастны. Ты неполноценен, ты всего лишь одна треть, вместо половины, которой должен был быть… Но, в конце концов, ты понимаешь, что твоя душа слишком слаба для того, чтобы даже хвататься за исчезающие воспоминания о любви и блаженстве, теперь это то, что тебе нужно отпустить.Ты позволяешь остаткам того, кем ты когда-то был быть брошенными и подхваченными ветром времени, маленькая потерянная душа, бесцельно дрейфующая посреди моря людей, почти мёртвая, но, к сожалению, ещё недостаточно. А потом ты говоришь всем своим друзьям, что ты пережил это, говоришь своей маме, что ей больше не о чем волноваться, и обманываешь себя, претворяясь, что всё хорошо. Ты заставляешь их поверить тебе, вежливо отказываясь от предложений помощи, пока они, наконец, не перестают приходить. Если тебе суждено быть одному, рассуждаешь ты, тебе нужно тщательно оградить себя от всех, кого ты любишь.

Потому что, что такое настоящая любовь, если твоя не оказалась таковой?(Ты обещаешь себе, что тебе больше никогда не сделают больно.)И тогда ты зависаешь в клубах и бесстыдно напиваешься, цепляешь кого-то неизвестного, трахаешь и делаешь вид, что он совсем не похож на… на… и ты врёшь себе, говоря, что забыл имя, когда оно горит как пламя на кончике языка. Но кудри недостаточно кудрявые, или глаза не того оттенка синего, или ощущение этих мозолистых пальцев на твоей коже слишком грубое или совсем не такое.И ты пытаешься забыть, но не можешь, пытаешься опять любить, но не полюбишь, пытаешься снова жить, когда у тебя даже нет для этого сердца.И все они спешат научить тебя, как только ты просыпаешься от, казалось бы, бесконечной фантазии детства, что мир, по своей сути, жестокое место. Есть наркодилеры и воры, рыскающие по улицам ночью в надежде посадить семя бунта в твой наивный мозг подростка. Есть насильники, поджидающие за каждым углом, чтобы украсть твою невинность, и убийцы, готовые закончить твою жизнь. Они говорят о террористах, тиранах и ядерном оружии, о геноциде, войне и принуждении к проституции. Новостные заголовки пестрят историями о похищениях и сексуальном насилии. Но они никогда и слова не говорят о трагедии потерянной любви.В конце-то концов, они бы не хотели тебя напугать…Поэтому, вместо этого, они говорят тебе, что каждый хороший и любящий человек находит свой хэппи-энд.Даже если ты – нет.& L &This feels right and I’m letting it/Я отпускаю это, потому что так лучше.

And now I know just what to do/Теперь я знаю, что мне делать.

Tire of me if you will, my dear/Ты можешь устать от меня

I will not tire of you/Но я никогда не устану от тебя.И вот, по самым трагичным и неудачным обстоятельствам, Луи Томлинсон, в возрасте двадцати двух лет и недавно освобожденный от натиска невыносимых университетских курсов для получения степени магистра в Английском Языке, в которой он, по его мнению, не особо-то и нуждался, обнаружил, что стоит перед заброшенным двухуровневым магазином в Лондоне. Он в ужасном состоянии, правда: витрины разбиты, и неровные осколки выступают, словно зубы какого-то ужасного зверя, и деревянная вывеска ручной резьбы над дверью, которая покрыта таким количеством слоёв граффити, что стала отдалённо напоминать картину Raindrops #4 (http://www.brucegray.com/htmlfolder/html_subpages/raind4.html) плодовитого, но явно менее криминального Брюса Грэя. Выцветший тент, прикреплённый только за правый угол, развевается на ветру, как разодранный послевоенный баннер, и такого же разорённого вида чёрный кованный железный забор окружает короткую дорожку, выложенную из камня. Ему нравится этот магазин, решает он, оглядывая, по видимому, заброшенный внешний вид.У него есть характер.Он осторожно делает шаг над дырами в дорожке, потому что – вполне предсказуемо – много камней отсутствует, и перепрыгивает три цементные ступеньки к крыльцу. Он недолго копается в своем кармане и, наконец, достаёт ржавый позолоченный ключ, похожий на те, что летали в фильме про Гарри Поттера, только без крыльев, конечно. Замок на дряхлой двери магазина такой же ржавый и старый, слои краски вокруг него облезли, словно полосы обоев или кожи, в самом ужасном смысле этого слова (он писатель, в конце концов, не обращайте внимания на такие художественные сравнения). У него заняло несколько попыток, прежде чем он всё-таки смог повернуть ключ в замке, и пришлось довольно-таки жестоко подёргать ручку, чтобы, наконец, замок поддался. Он полагает, что соседние лавочники должны были принять его за какого-то бомжа, пытающегося вломиться в заброшенное здание, чтобы покурить травки и поспать там неделю или две.Лучше бы они думали, что я сумасшедший и держались подальше, размышляет он, чем стекались к моей двери, как голуби, с их бесконечной болтовнёй.С последним протестующим стоном, тяжёлая дверь распахивается, открывая взору святая святых, куда не ступала нога человека в течение почти двадцати лет. Никто не хотел это помещение, сказали ему, и это именно то, почему он купил его. Двухэтажное здание зажато между ушлым хозяйственным магазином, выкрашенным в радостно-желтый и вульгарным самопровозглашённым ?секс дворцом?, называющимся Kitty’s – на его вывеске изображён контур молодой женщины в провокационной позе, выделенный розовым неоновым цветом. Спрятанный в почти скрытом переулке вычурного Лондона Камден Таун – не самый доступный и не идеальный деловой центр. Агент по недвижимости продал его ему за чуть больше чем 20,000 фунтов стерлингов – абсолютная кража, не смотря на ужасное состояние. Он даже не осмотрел магазин, купил его, основываясь исключительно на словесном описании. Агент сперва даже подумала, что он шутит, но, как только увидела его неподдельный интерес, им оставалось только подписать несколько бумаг, и вопрос был решён. По-видимому, ей так же хотелось избавиться от имущества, как ему – купить его…Закрученное облако пыли поднимается, когда он проходит через парадную дверь. Крысы снуют в панике, прячась от солнечных лучей под глыбами странной формы, завёрнутые в, вероятно, когда-то накрахмаленные белые льняные простыни. Пол, стены, действительно всё покрыто толстым слоем пушистой, серой пыли. Он рассеянно провёл пальцем по одной из глыб, проходя мимо, и действительно удивился, когда понял, что это не какое-то странное больное животное, а, на самом деле, большой старый стол. Итак, не смотря на грязь, беспорядок и очевидную нужду в ремонте, Луи понял, что он уже влюбился.Он идеальный, подумал он, и, впервые с тех пор как…ну, с тех пор как это произошло, почувствовал, что действительно улыбается.Для любого стороннего наблюдателя его недавняя покупка бы показалась очень глупым решением, судя по абсолютно плачевному состоянию недвижимости. Но последний взгляд на опасно висящую люстру, отклеивающиеся обои и заплесневелые доски только убедил Луи, что он нашёл для себя потрясающую новую возможность.

В общем, если он не может привести в порядок себя – к этому времени уже доказано, что это совершенно невозможно – по крайней мере, он может привести в порядок хоть что-то.&&1 год спустяДзыыынь…

Звон маленького колокольчика над входной дверью раздался в магазине, мягким эхом пролетая между бесконечными рядами книжных полок (ну, точнее только между теми, что находились на первом этаже миниатюрного Лондонского магазина). Гибкий молодой шатен сидит за столом в конце помещения и яростно строчит в рваном молескине. Он ругнулся один раз, из-за неуместного слова, которое он быстро выделяет, а затем снова, когда из-за неожиданного звонка он ставит неприглядную темную кляксу на полях своего блокнота.(Сегодня воскресенье, медленный день – ну, или должен быть медленным днём – и он глупо надеялся, что его никто не прервёт, пока он пишет последний из стихов для своего последнего сборника, того, который его публицист требует закончить к быстро приближающемуся дэдлайну. И, конечно же, последнее стихотворение доставляет ему особенные проблемы. Возможно, это было связано с довольно чувствительной темой, но, в любом случае, он работал над ним в течение последних нескольких часов и вот, когда работа, кажется, наладилась, конечно же, должен прийти клиент.)Он неохотно встаёт со своего места и натягивает дежурную улыбку, чтобы поприветствовать посетителя его магазина. Он быстро идёт к передней части магазина, разглаживая складки на свитере и мысленно повторяя привычные слова приветствия. ?Здравствуйте, я Луи Томлинсон. Добро пожаловать в Tales Resold, лучший антикварный книжный магазин в Лондоне. Вы ищете что-то определённое??Но затем его глаза ловят знакомую копну блондинистых волос, и вся необходимость в формальности отпадает, так же как и явно преувеличенная улыбка, слишком напрягающая мышцы его щёк.- Ради всего святого, Найл, - разочарованно восклицает он. - Так сложно оставить меня в покое всего на один день?Блондин просто улыбается, игнорируя достаточно грубое приветствие. Он запускает руку в карман, разворачивает полурассыпавшийся яблочный пирожок и невоспитанно откусывает большой кусок.- Ты сбирашся пкрасть эту дврь? - спрашивает Найл, и это удивительно, что его сильный ирландский акцент остается хоть немного понятным даже с полным ртом яблок и слоёного теста.Луи не может мягко не улыбнуться, не смотря на отвратительные привычки его приятеля в еде. Эта шутка, которую они постоянно повторяют уже почти два года, с тех пор, как он купил это место. На протяжении нескольких лет, он тратил бесчисленное количество денег и времени, ремонтируя каждый сантиметр в магазине, но, по какой-то странной причине, он не может заставить себя перекрасить входную дверь. Однажды он сравнил ветхий магазин со своей собственной жизнью, с состоянием разбитости, которое казалось непоправимым. И хотя наконец настал тот момент, когда он уже не чувствует себя таким разбитым, эта незаконченная дверь напоминает ему о его сохранившихся недостатках. Даже сейчас краска цвета лесной зелени отвратительно облезает, но жало ностальгии, которое он ощущает при мысли о том, чтобы закрасить оригинал, удерживает его от покупки краски и возможности покончить с этим.- Наверное, скоро покрашу, - убедительно отвечает он, хотя по смешку Найла понятно, что не слишком уж.

В этот момент блондин внезапно выпускает оглушительную отрыжку, разделавшись с остатками своей еды. Он рукой стряхивает крошки с подбородка и рта и вытирает её о брюки на бёдрах.- Опять украл выставочный товар в пекарне? - спрашивает Луи, оставаясь равнодушным к отсутствию у ирландца основных манер поведения за столом (в конце концов, у него было несколько лет, чтобы стать к ним невосприимчивым).Найл, по своим собственным меркам, выглядит удивительно обиженным.