Часть 6 (1/1)

Ночные дороги оказываются практически пустыми, так что никакие пробки не тормозили движение, и Донсик смог довольно быстро доехать до окраины Сеула. Он останавливается у небольшого круглосуточного магазина рядом с вокзалом. Сейчас он понимает, что ему понадобится фонарь, и поярче. Он покупает не очень большой, помещающийся в руке, фонарь на мощных батарейках, и возвращается в машину. За эти несколько часов он довольно устал и от дороги, и от собственных противоречивых мыслей. Для бодрости он трясёт головой, разминает затёкшие плечи и трёт глаза пальцами. Навигатор показывает, что теперь ему предстоит свернуть на глухую, грунтовую дорогу, идущую через поля и холмы.Ехать приходится почти в полной темноте. Только передние фары освещают путь. Пробираясь по полному бездорожью и глуши, в голове крутится только одна мысль: ?Со Ину, куда же ты умудрился забраться??

Донсик останавливает машину. Судя по навигатору теперь ему нужно свернуть налево. Он выходит, оглядываясь по сторонам: глушь несусветная. Неподалёку, как раз слева, есть небольшая тропинка, окружённая по обеим сторонам высокой, сухой травой. На машине тут уже не проехать, значит дальше придётся идти так. Донсик возвращается в машину, глушит мотор и забирает с заднего сидения сумку с тем, что купил, и фонарик. Ему осталось совсем немного.

Пройдя около получаса по узкой тропинке с фонарём, Донсик пару раз не на шутку испугался шорохов в траве. Наверняка здесь есть какое-то зверьё. Остаётся надеяться, что не змеи. Высокая трава заканчивается, и впереди виднеется небольшой деревянный дом. Донсик выдыхает и встаёт, светя фонарём вперёд, пытаясь издали немного разглядеть ветхую постройку. Он морщится, будто сожалея о чём-то, и поджимает губы, отчего от носа вниз ползут небольшие мимические морщинки. Навигатор показывает, что он у цели. Сейчас бесполезно сожалеть, ведь он проделал такую дорогу и уже стоит перед тем самым местом. Но почему-то Донсик продолжает упрекать себя за этот поступок.

Кажется, дом заброшен. Скрипучая дверь спокойно впускает Донсика внутрь, а с самого порога его встречает пыль. Вошедший обводит взглядом небольшую комнату, подсвечивая её фонарём. Здесь холодно, словно на улице, и никого нет. В голову закрадывается страшная мысль: Ину обманул его, и сейчас просто прикончит здесь. Он опасливо смотрит по сторонам, но вдруг вспоминает слова Богён: ?Мы нашли следы Ину в заброшенном доме на окраине Сеула, но его там уже не было. Успел снова куда-то сбежать?. Он светит на пол и видит множество запутанных, свежих следов: значит это именно то место, про которое говорила Богён. Тогда возможно ли, что Ину каким-то образом мог спрятаться и остаться здесь? Он вспоминает недавний разговор с Ину по телефону. Тёмно-синяя книга! Донсик спешно светит по сторонам и замечает книжные стойки. Он быстро подходит к ним и просвечивает фонарём вторую сверху полку. Вот она! Донсик осторожно тянет тёмно-синюю книгу за край и слышит сбоку шорох. Вот и проход. Он завороженно выдыхает, не сумев сдержать удивлённого ?вау?, и настороженно проходит вниз по пыльной лестнице. Внизу горит бледно-белый, подрагивающий свет. Спустившись, Донсик видит кровать, на которой, укутавшись в одеяло с головой, лежит человек. Он отпускает сумку на пол и быстро подходит к кровати. Отдёрнув край одеяла, он видит Ину, съёжившегося и слегка дрожащего: глаза зажмурены, а пальцы крепко вцепились в край одеяла.– Со Ину!

Донсик трясёт его за плечо, и тот приоткрывает глаза, но будто совсем не понимает происходящего и не видит гостя.– Эй, ты меня слышишь?

Он продолжает трясти его, а затем прикладывает руку к чужому лбу. Дела очень плохи: у него, кажется, очень высокая температура, при чём на протяжении долгого времени: Ину звонил ему днём, а сейчас уже глубокая ночь. Значит он так и лежал с высокой температурой всё это время? Да ещё и под одеялом? Так он делал себе только хуже: тело перегревалось вдвойне.

Приходится вырвать из пальцев Ину одеяло и откинуть его в сторону. Он ещё и в свитере... Ну точно спятил. Донсик собирает мысли в кучу: фармацевт посоветовал ему хорошие жаропонижающие, но это всего лишь таблетки, которые действуют не сразу. А жар желательно сбить как можно скорее. Вот если бы под рукой было что-то вроде спирта или хоть что-то примерно близкое по составу. Глаза быстро бегают по комнате и цепляются за то, что пару часов назад казалось совсем бесполезной покупкой: соджу.Донсик до сих пор помнил, как в детстве мать частенько растирала его чем-то спиртовым, пытаясь сбить высокую температуру, когда он тяжело болел. Он подлетает к сумке и хватает одну бутылку с алкоголем. Сзади слышится слабый голос:– Донсик…Он подходит к лежащему на кровати и смотрит, как тот пытается снова накрыться одеялом, в то время как его глаза хаотично цепляются за предметы, попадающие в поле зрения.

– Донсик, я не слышу… Это ты?Бросив короткий мутный взгляд на Донсика, Ину снова плотно закрывает глаза, укутываясь одеялом и уже сильнее дрожит, едва слышно добавляя: ?Где ты??Что это? Он бредит? Кажется, дела совсем плохи. Донсик решительно отбирает у больного одеяло и начинает быстро стягивать с него свитер и штаны. Ину почти не сопротивляется, но продолжает ёжится, постоянно повторяя что-то вроде ?холодно, как же холодно, чёрт возьми?.Донсик оставляет его в одних трусах и быстро открывает бутылку соджу, хрустнув крышкой. Ину подбирает колени к себе и ёжится, как только может, так что Донсику приходится насильно расправить чужие ноги и руки по сторонам и уложить его на спину. Он выливает немного алкоголя в ладонь и быстро растирает по груди, животу и рукам. Ину вздрагивает всем телом, будто на него вылили ведро ледяной воды, и резко открывает глаза. Донсик продолжает процедуру, переходя к шее и лицу. Ину начинает сильно дёргаться, но Донсик удерживает его, заканчивая растирание на ногах.

Наконец, Ину резко садится, облокотившись на спинку кровати и, часто дыша, смотрит прямо перед собой широко открытыми глазами. Он сильно закрывает и открывает глаза, будто к нему возвращается зрение, потихоньку приходя в себя. Теперь озноб сменился чувством, будто всё тело слегка жжёт. Дыхание приходит в порядок, и Ину поднимает глаза на сидящего перед ним Донсика с бутылкой соджу в руках. Теперь Донсик уже замечает долю ясности в чужих глазах: значит хоть немного сбить температуру удалось. Теперь нужно дать ему жаропонижающие и антибиотики. Донсик встаёт и идёт к сумке. Достаёт нужные лекарства и возвращается к Ину: тот сидит на кровати, слегка опустив голову, и больше не пытается натянуть на себя одеяло. Донсик наливает воды в стоящую у кровати кружку и садится рядом с больным. Он берёт чужую ладонь, вкладывая в неё две таблетки, а потом подаёт кружку. Ину смотрит на цветные таблетки в своей ладони. Помедлив несколько секунд, кладёт их в рот и берет из чужих рук кружку с водой, запивая лекарства. Вернув кружку Донсику, он тихо спрашивает, поднимая на него осмысленные глаза:– Когда ты пришёл?Донсик вздыхает, не обращая внимания на вопрос и снова прикладывает руку к чужому лбу: всё ещё горячий, но уже не так сильно, как пар минут назад.– Тебе нужно поспать, - устало говорит Донсик, поднимается с кровати и берёт одеяло. – Ложись.Ину медленно отрывается от спинки кровати и сползает вниз, к подушке. Поворачивается на бок и отворачивается к стене, глубоко выдохнув, словно ему стало немного легче. Донсик накрывает его одеялом, но руки вытаскивает: тот не должен сильно перегреваться. Буквально через несколько минут Донсик слышит тихое посапывание и вытирает собственный вспотевший лоб тыльной стороной руки. Но здесь всё-таки немного прохладно, хотя он заметил это только сейчас. Рядом с кроватью стоит беспроводной обогреватель, который выглядит довольно мудрёно: включить его получилось не сразу. Донсик садится на небольшой стул, стоящий рядом с кроватью и оглядывается по сторонам. Здесь очень много необходимых для жизни вещей, но сама комната в полном беспорядке: везде пыль и грязь, кое-где стены покрыты тёмной плесенью. Он зевает несколько раз. Пора выключить обогреватель: уже достаточно тепло.Где бы ему прилечь? После долгой дороги так хочется спать, так ещё Ину тихо посапывает рядом, распространяя в маленькой комнате сонную атмосферу. Глаза слипаются и Донсик, не осознавая, опускает на край кровати голову, подложив под неё одну руку и засыпает.***Он лежит на коленях матери.– Донсик, ты должен запомнить одну важную вещь, – тихо и ласково начинает она. Он вопросительно мычит, лежа с закрытыми глазами.– В мире очень много зла, и оно рано или поздно обязательно коснётся тебя.Донсик переворачивается на спину, не отрывая головы от её ног, и раскрывает глаза, внимательно смотря на мать.– Тебя могут предать, подставить, сильно обидеть и ранить твоё сердце. Но ты должен хотя бы попытаться простить того, кто причинил тебе боль. Ты не обязан прощать всех и каждого, но всё же… От злости, которая будет копиться в твоём сердце, ты не получишь ничего хорошего, понимаешь?Донсик кивает несколько раз и продолжает слушать.– Научись отпускать обиду, и не мсти тем, кто обидел тебя. Но помни: если однажды человек обидел тебя, ты должен быть с ним осторожнее, чтобы тебя снова не ранили. Не позволяй плохим людям снова одурачить тебя.Донсик задумчиво морщит губы, в то время как мать ласково гладит его по голове, ероша его волосы. Он расплывается в улыбке и подставляет голову родным, тёплым рукам.***Ину открывает глаза и чувствует, что ему стало немного легче. Озноб прошёл: сейчас даже немного жарко. Повернувшись на другой бок, он видит чужую голову и руку. Донсик? Он вроде бы сидит на стуле, но его голова лежит на кровати. Что за странная поза? Ину слегка кривится в улыбке, задумчиво запускает пальцы в чужие волосы и легко ерошит их. Спящий шумно выдыхает и медленно поднимает голову.– У тебя всегда были такие непослушные волосы? – спрашивает Ину, издевательски улыбаясь.Донсик моргает и трёт руками глаза. В голове всё ещё крутится только что увиденный сон. Рука матери, гладящая его во сне, и рука Ину, только что путающая его волосы, – это словно небо и земля, огонь и вода, золото и…железо? Этот ряд можно продолжать вечно. Не обращая внимания на вопрос, он лениво поднимается, потягиваясь и разминая шею, идёт к сумке и достаёт два набора с едой: один с кашей, другой с рисом и тушёным мясом. Он протягивает Ину контейнер и смотрит на него сверху ещё заспанными глазами.– Почему я без одежды? – спрашивает Ину, не обращая внимание на то, что ему дают.Донсик раздражённо кладёт контейнер на кровать рядом с Ину, садится на стул и ищет в сумке палочки для еды.– Я сбивал тебе температуру.– Каким образом? – удивлённо вскидывает бровь Ину.– Не помнишь?Недоверчиво прищурившись, Ину задумывается и через несколько секунд выдаёт:– Ты ведь извращенец, да?Донсик поднимает на него ошарашенный и возмущённый взгляд:– Совсем спятил? Я тебя спиртовым растирал! – он тыкает пальцем на стоящую рядом с кроватью полупустую бутылку. – Ты уже бредил от высокой температуры, вот и не помнишь ничего!

Ину не сдерживает слабый смех. Лохматый, немного растерянный Донсик раздражённо доказывает ему что-то, размахивая рукой: то ещё зрелище. Смех тут же вызывает сильный кашель, и Ину сгибается пополам. Морщась, Донсик сочувствующе смотрит на Ину и говорит:– Ешь, а потом надо выпить таблетки.Откашлявшись, Ину всё-таки берёт небольшой контейнер с кашей и палочки, лежащие рядом:– И как я, по-твоему, должен есть это палочками? – с напускным пренебрежением говорит Ину.– Ну знаешь, довольствуйся тем, что есть, – невозмутимо говорит Донсик и смотрит на недовольного Ину, едва сдерживая улыбку. Он бы сдержался, но Ину произносит то, отчего Донсика окончательно пробивает на смех:– Значит, себе ты взял рис с мясом, а мне кашу безвкусную? Подлец ты редкостный, Юк Донсик!***Донсик помогает Ину подняться наверх, придерживая его за локоть. Наверху Ину располагается в старом кресле, не заботясь о слое пыли, которым оно покрылось за несколько лет. Он надел тёплый свитер, а Донсик захватил плед. Когда Ину облокачивается о простывшую насквозь обивку кресла, спину первое время сильно холодит, и он закашливается. Донсик стоит рядом и отдаёт ему плед, после чего уходит к окну и смотрит на поля и холмы, уходящие то вниз, то вверх. Вздохнув, он открывает старую, деревянную форточку, впуская свежий, прохладный воздух в пыльную комнату. Сам он в куртке, в которой приехал сюда.Сегодня морозно и светит яркое солнце. Как красиво. Давно он не был в таких глухих, но очаровательных краях. Воздух здесь чище, и словно прозрачнее, чем в центре Сеула. Поток прохладного воздуха поднимает с подоконника пыль. Сухая, промёрзшая трава покачивается из стороны в сторону при налетающем ветре и шуршит.В голубом, чистом небе стая птиц неспешно разрезает крыльями воздух. Донсик оборачивается назад и видит сидящего в кресле немного бледного Ину с потрескавшимися от сухости губами. Свет из окна падает на его лицо, и он, прищурившись и слегка откинув голову назад, смотрит в окно. Глаза с каким-то живым блеском полуприкрыты, плечи свободно расправлены, а пальцы застыли на поручнях кресла. На ногах плед. В воздухе вдруг снова поднимается пыль от очередного налёта ветра через форточку, и Донсик замечает на губах Ину спокойную, едва заметную улыбку. Сидящий в кресле продолжает смотреть вдаль, наблюдая за шуршащей травой и летящими в небе птицами. Донсик не может отвести взгляд. Сердце вдруг вздрагивает в груди, и он вспоминает тот самый сон. Только это не совсем так, как ему снилось, но до ужаса похоже. По телу проходит холодок, и он смотрит на Ину широко открытыми глазами: тот будто не замечает чужого взгляда, продолжая смотреть в окно. Кажется, он давно не видел солнца, травы, птиц, и не чувствовал дуновения чистого воздуха, пытаясь теперь вдоволь наглядеться и прочувствовать всё это.

Непонимающий взгляд, который Донсик встречает через несколько минут, заставляет отвернуться обратно к окну. Сердце продолжает колотиться, а удары уже слышатся в собственных ушах эхом. Это чувство похоже на выброс адреналина, на нервное состояние перед собеседованием или экзаменом, на падение, после которого бешено бьётся сердце, по телу расходиться тепло, потеют ладони и появляется тянущая слабость во всём теле. Он срывается с места и выходит на улицу, скрипнув ветхой дверью. Это было слишком неожиданно, нужно прийти в себя.Ину видит быстро выходящего Донсика и почему-то думает, что этот человек действительно странный, но в то же время любопытный. Ину абсолютно не понимает его. За эту неделю многое пришлось переосмыслить. Оказавшись в тяжёлом состоянии, он чувствовал, что может умереть, если не попросит о помощи. Около десяти дней абсолютного одиночества и изоляции. Ни чужого голоса, ни лишнего шороха, ни привычного звука машин за окном или телевизора. Только он и тяжёлое будущее, которое придётся прожить, постоянно скрываясь. Теперь у него абсолютно не было связей. Ни подчинённых на работе, ни лицемерных бизнес-партнёров, ни родственников как таковых, ни сокамерников, которых хотелось избивать день ото дня. Никого. Он наконец-то оказался на свободе, но что-то не даёт ему покоя. Так ещё и тяжело заболел, оказавшись на волоске от смерти. Но Донсик появился здесь и помог ему, хоть Ину до конца сомневался, что тот приедет.Донсик возвращается в дом спустя 20 минут, но Ину продолжает сидеть в кресле, уже подтянув плед к груди. Во взгляде какая-то заинтересованность и серьёзность.– Почему ты приехал? – спрашивает Ину только что вошедшего Донсика. Тот пару раз непонимающе моргает.– Ты ведь сам попросил, – растерянно отвечает Донсик.– Я не об этом, – прерывает Ину, держа зрительный контакт. – Ты мог бы проигнорировать мою просьбу.

Донсик застыл на месте. Ветер растрепал его волосы и заморозил кончик носа, сделав его красным. Ину продолжает смотреть на него и добавляет:– Но ты всё-таки приехал. Почему?