Сад (1/1)

Юске и Анн сидели за столиком в ?Биккури Бой?, ожидая, когда придут Акира и Рюджи. Людей в закусочной практически не было из-за дождливого дня.?— Китагава-кун! Юске поднял голову, оторвав взгляд от каталога с картинами с выставки Кацусики Хокусая, прошедшей на прошлой неделе в Уэно.?— Да, Такамаки-сан??— Мне всегда было интересно узнать, что у тебя за фенечка на руке. Обычно ты старательно ее прячешь, а сегодня… Юске вздрогнул.?— Это… подарок Сен… Мадараме.?— Вот как? Очень интересное плетение. Редко такие встречала…?— Это ?Императорская змея?. Сейчас это плетение практически не встретишь, конечно… Юске поморщился.?— Китагава-кун, у тебя все хорошо??— Д-да, просто немного живот свело. Все в порядке.?— Тебе определенно нужно почаще есть. Вообще последнее время ты какой-то сам не свой. У тебя все хорошо??— Небольшой творческий кризис, это пройдет. Правда, Такамаки-сан, переживать не о чем. Разумеется он лукавил. После того, как Юске оставил своего учителя, ему казалось, что на душе станет легче. Друзьям, в частности Акире, он сказал, что у него просто хандра и творческий застой, но на самом деле на душе у него бушевали шум и ярость, которые возникали каждый раз, когда кто-то видел его браслет.***?— Юске! В дверном проеме комнаты Китагавы-куна стоял Мадараме.?— Да, Сенсей??— Сегодня мне нужна твоя помощь в качестве модели. Из-за того, что Наканохара ушел, я не могу закончить свое новое полотно, а его как назло уже ждет заказчик.?— Конечно, Сенсей, я сейчас подойду.?— Ах да, нужно, чтобы ты надел юкату*. Белую. Это показалось Юске странным. Обычно если Сенсей просил побыть моделью для него или его учеников, он не требовал надевать что-то конкретное. Но отказать или задать вопросы тому, кого он считал практически отцом, он не мог.?— Хорошо, Сенсей.?— Жду тебя в машине через час.?— Мы куда-то едем??— Да, в резиденцию… одного из моих друзей. Он любезно согласился предоставить свой садик для работы. После этих слов Мадараме удалился. Через час личный водитель Сенсея уже вез их в Накамегуро. Юске сразу узнал этот район по нескольким музеям, где Сенсей проводил свои выставки.?— Здесь так красиво…?— Сразу видно, что у тебя хороший вкус, Юске. Никогда в тебе не ошибался, не зря ты один из лучших моих учеников. Только посмотри, как расцвели сакуры… А, мы почти приехали. Экономка усадьбы встретила их молчаливым поклоном, после чего Юске и Мадараме последовали за ней сразу в сад. Взгляд ученика сразу зацепился за то, что рядом с величественным камфорным деревом и стоявшим рядом с ним фонтанчиком сёдзу лежало несколько мотков веревки из джута, один из которых Сенсей взял в руки, осмотрел, довольно кивнул и положил обратно.?— Юске, поставь, пожалуйста, мольберт напротив дерева, и встань на колени вот над той веткой. Выполнив все указания учителя, Китагава-кун стал ожидать дальнейших указаний учителя, не отрывая от него своего взгляда. Мадараме подозвал экономку, что-то тихо попросил ее передать всем, кто в доме, после чего дождался, пока женщина уйдет обратно в усадьбу. Затем он достал из сумки термос и чашу из своего любимого чайного сервиза, из которого обычно, как помнил Юске, потчевал только самых почетных гостей.?— Сегодня не совсем обычный день, Юске. Хочу, чтобы ты попробовал мой любимый чай. Этот гёкуро я подаю раз в год только тем, кого считаю для себя самыми близкими и дорогими мне людьми. Попробуй. Юске взял чашку из протянутой руки Мадараме и сделал глоток. Чай оказался немного приторным, все-таки ему больше нравился гэммайча с его терпкостью и ореховым привкусом.?— Что скажешь??— Это… очень вкусно, Сенсей.?— Пей до дна, Юске. Такой шанс выпадает очень редко. Допив, Китагава-кун протянул чашу обратно Мадараме.?— Большое спаси… У Юске закружилась голова. Чаша выпала из рук и разбилась.?— Сенсе… Договорить он уже не смог. Очнувшись, Юске почувствовал, что его руки сковывают веревки, а рот закрыт шелковым платком. Он бросил недоуменный и испуганный взгляд на своего учителя, который в этот момент обвязывал лодыжки своего ученика сложными и крепкими узлами. Веревка не была обработана, из-за чего Китагава-кун испытывал сильное жжение и боль.?— Видишь ли, я не был уверен, что ты согласишься мне позировать, узнав, для чего собственно ты будешь это делать, Юске,?— сказал Мадараме, вставая за очередным мотком. —?Это было… необходимо. В этот раз Мадараме набросил первую петлю вокруг груди, туго ее стягивая. У Юске возникло ощущение, что у него сейчас треснут ребра?— настолько крепко затягивал веревку вокруг его тела Сенсей. Он начал громко мычать, пытаясь привлечь хоть чье-то внимание.?— Бесполезно. В доме сейчас никого нет, кроме экономки, а прислуга здесь слушается меня также хорошо, как своего хозяина. Так, здесь нужен по центру узел… Сопротивляться Юске не мог?— Мадараме явно был знатоком шибари и связал его так, что он не был в состоянии даже сдвинуться, а попытки дернуться вызывали неприятное покалывание и резь. Он только мог смотреть, как от ключиц до солнечного сплетения его учитель плетет узел из двух тонких веревок. Юске не мог не отметить, что при всей болезненности все происходящее не было лишено эстетики.?— Да… Императорская змея… Идеально… Тихий возбужденный шепот Сенсея начал пугать Китагаву-куна еще сильнее. Страх сменился паникой после того, как Мадараме, зайдя за спину ученика, начал подвешивать его к ветви дерева, продев перед этим за петлями на спине две толстых веревки. Юске пытался дернуться, но понял, что этим делает себе только больнее.?— Как же красиво… Отойдя от Юске, Сенсей принялся за набросок. Целых полчаса подвешенный юноша испуганно глядел, как Мадараме с азартом зарисовывал его мучения. Боль от веревок и от того, что парень был подвешен, становилась одновременно невыносимой и… приятной? С удивлением Китагава-кун обнаружил, что то, что его сковали, дало ему одновременно с несвободой ощущение легкости и независимости от мира. Он сейчас ничего не решал, никто ничего не требовал, кроме как просто висеть. Юске закрыл глаза и… Он вновь очнулся уже на земле, в объятиях учителя. Тот нежно поглаживал его по рукам и спине, приговаривая, что все хорошо. Не было ни веревок, ни кляпа. Только ощущение, что все закончилось, и фенечка из синего льна с тем самым узлом на руке.?— Сенсей?..?— Да, Юске??— Что это… было??— Поговорим об этом дома. Вставай, нам пора ехать. Дорога домой прошла в гробовом молчании. Юске даже боялся бросить взгляд на своего учителя. Придя домой, Мадараме отнес зарисовку в свою комнату, которую держал под замком и в которую строго-настрого запрещалось заходить кому-либо, кроме Сенсея. Затем он позвал Юске на веранду.?— Чай. Не переживай, в этот раз твой гэммайча. Без подвохов. Взяв с опаской чашку, Юске все же отпил. И действительно, гэммайча из его запасов, вкус ни с чем нельзя было спутать.?— Сенсей, я не понимаю… Мадараме сделал глубокий вдох и посмотрел на Китагаву-куна с грустью во взгляде.?— Видишь ли, Юске, ты все же мне почти как сын. Я не мог просто попросить тебя о таком, я боялся, что ты мне откажешь.?— Но зачем вам это? Это… совсем не ваш стиль. Тем более последнее время вы просили рисовать меня для вас.?— У меня есть один заказчик. Он как раз владелец того сада, и у него… Специфические вкусы. Он просил меня сделать для него портрет молодого связанного юноши, подвешенного на дерево в его саду. Сам он шибари не владеет, но его очень привлекает эстетика, он часто просит меня связать его лю… А впрочем, этого тебе знать не нужно. Более того, у него было особое требование?— чтобы у модели читался страх в глазах. А если бы я попросил тебя об этом, не было бы того эффекта.?— Напоминает о Есихидэ с его ширмой.**?— Похвально, что ты читаешь Рюноске.?— Сенсей??— Да??— А сколько юношей уже… Прошли через это? Помолчав с минуту, Мадараме ответил:?— Ты действительно хочешь это знать??— Я просто не хочу, чтобы кто-то еще страдал. В следующий раз просто просите меня. Учитель был сильно удивлен ответом.?— Юске…?— Сенсей, вы когда-то меня спасли, научили рисовать, открыли мне мир искусства, и ваша ?Саюри?… Если это поможет вам справиться с вашим творческим кризисом, то я всегда готов помочь. Мадараме лишь хмыкнул в ответ, после чего удалился в свою мастерскую, посоветовав Юске сходить перед сном в баню, чтобы следы быстрее сошли. Юске же еще долго сидел на веранде, разглядывая узел на браслете и периодически потирая следы, оставшиеся от веревок на коже. Несмотря на чувство благодарности к своему Сенсею, которое у него было все эти годы, ему все еще было больно.