Экстра 10: 2009 год. (1/2)

Апрель 2009 года, ЛондонФилиппВести себя романтично после восьми лет отношений весьма проблематично. Сложно бывает придумать что-то такое, чего мы еще не делали вместе, но иногда хочется провести вечер как-то по-особенному, тем более, если это вечер субботы, после которого не надо на работу, можно спокойно выспаться и вообще…Поэтому ничего удивительного в том, что я сижу на кровати и кормлю Даниэля с рук клубникой со взбитыми сливками. Он жмурится каждый раз, когда откусывает кусочек от сладкой ягоды. Все, пожалуй, слишком похоже на приторный романтичный фильм, но мне, в сущности, плевать. Мы проводим время вместе так, как нам обоим нравится. Остальное – не важно. Тем более что для меня это – повод накормить его нормально, а не так, как он обычно питается. Отсюда и предшествовавший всему романтический ужин, и клубника…Я улыбаюсь своим мыслям, думая о том, что мне никуда завтра не нужно идти, можно заняться домашними делами, поваляться в кровати, приготовить нормальный завтрак-обед-ужин, может кино посмотреть днем.И я пропускаю момент, когда настроение Даниэля меняется, неуловимо и стремительно, как это бывает иногда.- Ау! Ты укусил меня!Я трясу рукой, все еще чувствуя на своих пальцах острые зубы. Укус получился чувствительным и неприятным.- Ты смотрел на меня и ухмылялся, - он выглядит обиженным, хотя я понять не могу, чем мог его обидеть.- Нет! Я улыбался. Тебе и своим мыслям! С чего ты вообще взял, что я над тобой смеюсь? – я, что, самоубийца – делать так. Будто я не знаю, как он не любит, когда я отношусь к нему несерьезно?Даниэль отворачивается, отставляя подальше миску с клубникой и тарелку со сливками. Складывает руки на груди, выглядя крайне недовольным. Обиделся на то, чего я даже не делал. Если я хочу и дальше нормально проводить вечер, мне нужно сейчас извиниться и как-то загладить свою вину, но мне самому становится обидно. Почему я должен страдать от его плохого настроения? Почему я обязан извиняться за то, чего не делал?Сползаю с кровати. Даниэль остается на ней, не смотря на меня.- Я пойду в гостиную. Ты знаешь, где меня искать, если передумаешь.На это он ничего не отвечает мне, демонстративно смотря в стену. Я вздыхаю и ухожу.На мою удачу по спортивному каналу идет футбольный матч. Не то, чтобы я был фанатом какого-то определенного клуба, но есть своя красота в том, как играют профессионалы. Через несколько минут я даже начинаю по-настоящему болеть за выбранного наугад участника. Злость и недовольство рассеивается в простых и чистых эмоциях, которые мне дает просмотр матча. В спальне подозрительно тихо, но я стараюсь не подавать виду, что прислушиваюсь к тому, что происходит там.Через полчаса Даниэль появляется в гостиной, протягивая мне миску с остатками клубники.- Твоя половина.Я перевожу взгляд с экрана на него, как бы показывая, что жду еще кое-чего. Он мнется, отворачивается на мгновение, а потом смотрит мне в глаза уже уверенней.- Прости, я вспылил. Ты не виноват, просто… С работой проблемы, не обращай внимания.Я жду еще секунду, если вдруг он решит рассказать мне, в чем именно дело, но он молчит, и тогда я забираю у него ягоды и тяну за руку на себя, заставляя сесть рядом со мной на диване. Телевизор продолжает взрываться криками болельщиков и взволнованными словами комментаторов. Даниэль прижимается к моему боку и протягивает мне одну ягоду, я беру ее и кладу себе в рот.- Спасибо, - молчу секунду, а потом теснее обнимаю его. – Мог бы просто сказать, что тебе все это не по душе, я бы, хм, не трогал тебя лишний раз.Он пожимает плечами.- Ты так старался. И мне правда все понравилось, просто… - снова вздыхает, рассеяно вертя в руках очередную ягоду, - ничего, я справлюсь. Прости, ты совсем не виноват.Я киваю и целую его в макушку. Мир восстановлен, это радует меня. Мы сидим вместе и досматриваем матч. Даниэль тоже втягивается, недовольно шипя, когда его команда (он выбрал противоположную моей, кто б сомневался!) делает какую-нибудь ошибку. В результате побеждают ?мои? ребята, и я с торжеством смотрю на Даниэля, который, как ни странно, улыбается мне в ответ. Потом он встает и тянет меня за руку, заставляя встать вслед за ним. Я смотрю на оставшуюся клубнику.- Кстати, а где сливки?Он легко пожимает плечами.- Я их съел. Они бы испортились, пока я ждал тебя в спальне, - и он слегка улыбается мне, прикрывая глаза.Я фыркаю и подхватываю его на руки, неся обратно в спальню. Он притворно вырывается, но я вижу, что он не против. Раз уж он испортил мне вечер, теперь ему придется за это передо мной извиниться!Июнь 2009 года, ЛондонФилиппЯ все еще расслабленно лежу на кровати, когда слышу донесшийся из кухни звук падения, а потом вскрик, по которому сразу понятно, что что-то случилось. И скорее всего – плохое.Мне нужно лишь несколько секунд, чтобы натянуть на себя футболку и домашние штаны и, забыв про тапки, босиком кинуться туда, откуда были слышны тревожные звуки. Картина, которая мне открывается, заставляет меня испуганно упасть на колени рядом с Даниэлем. Он держится за правый локоть и болезненно жмурится, часто дыша. Я бегло осматриваю его руку, но перелома, вроде бы, не вижу.- Что случилось?Он переводит на меня взгляд, прижимая поврежденную конечность к себе так, будто я тут же кинусь ему ее дергать.- Я поскользнулся и упал, - он снова морщится, с досадой смотря на руку. – Болит теперь…Я вздыхаю, а потом все же заставляю его дать мне руку посмотреть. Он делает это неохотно и каждый раз охает, когда я осторожно прощупываю ее.- Ну, хорошая новость – у тебя нет открытого перелома.Даниэль фыркает и болезненно усмехается.- Ха-ха, очень смешно. Спасибо, это я и так вижу, - он с сомнением смотрит на руку. – Придется ехать в больницу?Я качаю головой, отпуская его руку, давая ему возможность устроиться поудобней.- Похоже на то. Я не врач и не могу сказать, нет ли у тебя закрытого перелома или трещины. Нужен рентген. Да и даже если это просто ушиб, врач посоветует что-нибудь, чтобы было не так больно.Даниэль вздыхает. Все еще не любит больницы, любые, и перспектива ехать туда его явно не радует. Но потом он щурится, смотря на меня, и снова усмехается, уже не так болезненно. Первая волна боли явно отступила, а вместе с ней и паника.- Интересно, что врач подумает, когда меня увидит, - и он кивает на свое плечо, на котором красуется весьма красноречивый кровоподтек.Я слегка краснею и отворачиваюсь. Знаю, что у него на спине все куда интересней, чем видно на руках. У нас обоих вышла тяжелая неделя, так что эта суббота должна была стать желанным выходным, но…- Если ты думаешь, что так заставишь меня оставить тебя дома, то ты ошибаешься. Если врач спросит, - я вздыхаю и снова кошусь на отметину, оставленную мной не далее, как пару часов назад, - то я все объясню.- А если он подумает, что это ты надо мной учиняешь домашнее насилие?Он все еще смотрит на меня ехидно, но я вижу в его глазах затаенную надежду.Я качаю головой.- Нет, ты меня не отговоришь. Мы едем в больницу. И если будет нужно, я со всем разберусь.Даниэль разочарованно вздыхает. Он надеялся этим небольшим спектаклем заставить меня никуда не ехать, но его идея заранее была обречена на провал. А если это перелом? Или что похуже? Нет уж, нам нужно к врачу.Я помогаю ему подняться, а потом и одеться, потому что теперь правая рука у него почти не действует. Все, что нужно одевать выше пояса вызывает болезненные стоны, но на мое предложение одеть что-нибудь попроще, например, футболку, он одаривает меня таким взглядом, что я тут же затыкаюсь. Ладно, если хочет мучиться, то пусть.Я вызываю машину, когда мы уже почти готовы выходить.Когда мы садимся в кэб, Даниэль снова болезненно морщится.- Так и знай, скажу, что ты меня мучаешь, и тебя посадят за домашнее насилие.Я вздыхаю, а потом аккуратно треплю его по голове, вызывая недовольное шипение.- Тебе никто не поверит, ты не выглядишь, как жертва систематических побоев, - хмыкаю, складывая руки на груди. – Да и неужели я похож на домашнего тирана?Даниэль надувается и не разговаривает со мной, пока машина не останавливается.Хорошо, что наша больница находится недалеко, потому что там мы оказываемся буквально через пятнадцать минут. Как только мы выходим из машины, и перед нами предстает ярко освещенное здание, Даниэль недовольно морщится. Я понимаю, почему у него есть предубеждение перед психиатрией и психологией, но вот его отвращения к обычным больницам я понять не могу.Нас принимает к себе дежурный врач, поскольку тот, к кому мы записаны обычно, сейчас выходной, а ждать два дня, чтобы записаться на прием я не готов. Тем более, что вместе с паникой спал и адреналин, и, кажется, за это время у Даниэля рука начала болеть только сильней.Когда его вызывают в кабинет, Даниэль смотрит на меня несчастными глазами, так что я подбадривающее киваю ему и беру в руки журнал со столика, когда за ним закрывается дверь.Мне приходится просидеть в коридоре одному совсем не долго. Даниэль выходит не больше чем через двадцать минут, рука у него забинтована эластичным бинтом и висит на перевязи. Выглядит он куда лучше, чем до захода в кабинет, так что я предполагаю, что ему дали обезболивающее. Дверь закрывается не сразу, и я ловлю на себе немного странный взгляд врача, прежде чем встаю с кресла.- Ну как?Даниэль пожимает плечами и морщится от того, что это тревожит руку. На ближайшее время ему придется научиться себя беречь.- Ушиб и легкое растяжение, даже рентген не понадобился, - потом он хитро смотрит на меня, наклонив голову. – Врач сказал, что мне в моем состоянии надо больше отдыхать.При этом он подчеркивает слова ?мое состояние?. Что же это маленькое чудовище наговорило совершенно незнакомому человеку?Я вздыхаю.- Хорошие новости. Мы можем ехать домой?Он кивает и передает мне бумажку с рецептом.- Да, только в аптеку зайдем, за обезболкой. А потом можем ехать.Я киваю в ответ и беру его за здоровую руку. Мы направляемся домой.Август 2009 года, Лондон Даниэль- Даниэль, пожалуйста!Я с суеверным ужасом смотрю на черно-белый комок меха, который уже ухитрился оставить половину своей шкуры на моих штанах, и теперь ластится, надеясь, что ему перепадет что-то со стола.- Мэри, мне правда кажется, что это плохая идея… Отдай ее в кошачью гостиницу на время отпуска, почему нет? Помнишь ту рыбку? Она сдохла!Мэри умоляюще приподнимает брови.

- Она умерла от старости. Это нормальный для нее срок жизни.- Я буду забывать ее кормить!- Она напомнит. Или попроси Филиппа.

- Я не очень люблю животных.

- Зато она тебя очень любит!- Я не уверен, что Филипп согласится…- Уговори его!

Я вздыхаю. Мэри уезжает в отпуск, со своим не-помню-как-зовут парнем. И ее просьба взять на передержку кошку совсем не вызывает у меня восторга. Не хочу возиться с этим пушистым созданием целую неделю!

- Я могу заезжать и кормить ее… - жалкая последняя попытка.

- Нет. Ты забудешь. И это сложнее. И она заскучает в одиночестве. Даниэль, я столько лет работаю твоим семейным психологом, причем бесплатно, так помоги же и мне с моей личной жизнью. Ты у меня парня увел, в конце концов!Я возмущенно смотрю на Мэри.

- Вы же расстались к тому времени уже почти год как!Она фыркает.- Не важно. Так возьмешь?Я вдыхаю, понимая, что отвертеться не получится.

- Ладно… Ты победила. Как это кормят?- У ?этого? есть имя. Ее зовут Сицилия.

Глупое имя.

*****Я вхожу в квартиру тихо, ставя пакет с туалетом-кормом-игрушками-мисками и прочей кошачьей ерундой в коридоре. Переноска с подозрительно затихшей животиной (орала всю дорогу!) остается там же. Теперь надо прокрасться к Филиппу. И начать издалека.

- Привет!Филипп улыбается, отрываясь от чтения какой-то статьи.- Привет. Прости, увлекся, не слышал, как ты вошел.

Я сажусь рядом на диван.

- Слушай… Мэри же нам хороший друг, да?Филипп откладывает статью.

- Ммм, да, а что? У нее проблемы? Нужно одолжить денег?Мотаю головой.

- Нет-нет… Просто я согласился помочь ей с одной проблемой…

Из коридора доносятся звуки, которые только больной на голову смог бы назвать мяуканьем. Скорее – горловой вопль. Я виновато пожимаю плечами.

- Это всего на неделю.Филипп выглядывает в коридор.

- А деньгами нельзя было откупиться?*****Я с удивлением наблюдаю картину – мой парень пытается подкупить животное. Что-то, звучащее как строка из меню дорогого ресторана, эта пушистая тварь показательно игнорирует. Филипп мученически вздыхает и достает дорогой, но менее сложный по названию сухой корм.

- Я же люблю животных! Почему она меня ненавидит?Пожимаю плечами.

- Ну, может, ты ей просто не нравишься?Филипп смотрит на меня, словно я вступил с кошкой в заговор против него.

- Тогда почему ей нравишься ты? Ты-то к ней равнодушен.

- Ну, я часто бывал у Мэри, и возможно она меня запомнила.

Мурчащий комок меха подходит ко мне, вынуждая почесать себя между ушами. Благодарит за ужин. Филипп с раздражением смотрит на нас.

- А ведь это я тебя кормил неблагодарная тварь!Улыбаюсь.

- Ну что ты, я высоко ценю то, что ты сегодня приготовил ужин.