Экстра 8: 2007 год. (2/2)

- Что ты делаешь?Недоуменно смотрю на него.

- Ну… Ты же не собираешься украсть это? А кляп и маску ты вроде как вернул…

Филипп улыбается так, что мне хочется его ударить, настолько самодовольная у него улыбка.

- Нет, это можно не возвращать. Это я тебе купил. Заберем домой.

И мне остается лишь шокировано смотреть на него, раздумывая, насколько мне жаль хорошего шампанского и не стоит ли выплеснуть его ему в лицо.Август 2007 года, ТурцияФилиппВ этот раз я выбираю отпуск по своему вкусу, поэтому мы едем в гостеприимную и безопасную, изученную и облазанную со всех сторон Турцию. Наш отель находится в маленьком туристическом городке, в котором нет ни музеев, ни подозрительных гробниц, только море, солнце и пляж от горизонта до горизонта. Конечно, я заказываю тур по системе ?все включено?, чтобы не думать о еде. Конечно, после долгих препирательств, я заставляю Даниэля оставить компьютер дома. Конечно, я рад, что мы едем туда, где можно будет в полной мере насладиться местной природой, теплой погодой и покоем.Даниэль всю дорогу мрачный. Пока мы едем в аэропорт, пока летим, пока автобус везет нас в отель. Он, конечно, хотел поехать туда, где будет интересно ему, но наш уговор не дает ему такой возможности.Но когда мы входим в наш номер, и он видит, как за окном плещется Средиземное море, он улыбается. Ему явно нравится вид, а я специально выбрал номер так, чтобы окна выходили на море. В номере две кровати, которые я, не смущаясь, сдвигаю вместе.- Филипп… К нам же будут приходить горничные… Может не надо? – и через столько лет он все еще боится показывать наши чувства публике.Я фыркаю.- Ну и пусть заходят, их дело – убирать, а не обсуждать постояльцев, - я подхожу и обнимаю его. – Не бойся, никто даже не узнает.Он расслабляется в моих руках.*****В первый день мы попадаем на море только ближе к вечеру, когда солнце уже мягкое и ласковое, а от воды дует приятный бриз. Волны барашками наползают на берег, все лениво и томно. И мы оба ленивые и томные, нас утомил долгий перелет и сборы перед ним. Мы спорили по поводу каждой вещи, как с моей стороны, так и со стороны Даниэля. У меня не нашлось подходящей случаю кепки, поэтому ее пришлось купить в аэропорту. Почему-то Даниэля очень разозлило то, что я совсем не подготовился к летнему отдыху заранее. Мы ругались почти все время, пока собирались, но стоило нам обоим увидеть ласковое и теплое море, как все проблемы будто исчезли.*****Будить Даниэля по утрам – сущий ад, особенно если он лег спать не слишком рано, что и произошло прошлой ночью, конечно. Да, признаю, я в этом виноват, но это не отменяет того, что завтрак в отеле подают только с 7 до 10 утра.- Даниэль, вставай! Пора на завтрак! Все съедят без нас!В ответ я слышу только недовольное бурчание из недр одеяла. Мне приходится потянуть за его край, чтобы Даниэль показался из своего кокона.- Не пойдешь сейчас, будешь голодным весь день!Он щурится на меня, явно недовольный.- Значит, буду голодным. Отстань, я хочу спать, - и снова залезает под одеяло.Мне приходится сдернуть его с Даниэля, чтобы добиться какого-то эффекта.- Ну, уж нет, я не хочу выслушивать твое нытье весь день, поэтому мы оба сейчас пойдем завтракать! А поспать ты можешь и на пляже под зонтом. Одевайся или я понесу тебя в том, в чем ты сейчас.Даниэль хмыкает.- Голым что ли?Я киваю, как можно серьезней.- Голым, значит голым, - и дергаю его на себя, намереваясь закинуть себе на плечо.Он сопротивляется, я тяну сильнее… В результате на завтрак мы чуть не опаздываем, зато Даниэль бодр и весел утром*****- Филипп, может, ты пойдешь ко мне под зонт?Голос Даниэля немного обеспокоенный, он сам сидит под зонтом с книгой, совершенно не собираясь загорать. А я не собираюсь упускать свой шанс набрать солнечного света на зиму.- Ничего со мной не будет, ты же намазал меня кремом от загара. Все будет в порядке.Я валяюсь под солнцем, мне тепло и хорошо, будто меня окружает большое теплое одеяло, не душит, а просто мягко обволакивает. Мне кажется, в Гренландии я промерз насквозь, так что мне никогда не выгнать этот холод из своих костей. Но это теплое солнце дает мне надежду.А потом мы много плаваем, плещемся, брызгаемся друг на друга. Даниэлю весело, как мне кажется, он не говорит ни о каких музеях или древних замках. Возможно, он сможет полюбить такой простой отдых.*****Крем для загара не помогает, и к вечеру я понимаю, что сгорел. Даниэль ничего не говорит, но мне достаточно его укоряющего взгляда, который как бы говорит мне: ?а я говорил?. Он мажет мне спину, плечи, грудь, лицо и уши кремом после загара, но к коже все равно больно прикасаться. Я так давно не был в теплых местах, что забыл, что так бывает.Когда я сижу на кровати с захваченной с собой в поездку книжкой, Даниэль осторожно прикасается к моему плечу.- Филипп… Я хотел спросить… Не могли бы мы поехать на экскурсию?Я недовольно смотрю на него.- Даниэль, мы же договаривались…Он поспешно кивает.- Да, никаких древностей. Но это и не древность, то есть не совсем, это природные купальни из известняка. Никаких курганов или развалин. Посмотри, как красиво.И он сует мне под нос листовку, явно найденную где-то в отеле. Фото и правда впечатляют. Это будто гора белоснежной воздушной ваты. Очень красиво и безопасно на вид.- Туда совсем недалеко ехать, а после нас повезут еще и на геотермальный источник с газированной водой температуры тела. Когда еще такое увидишь! Поехали, пожалуйста.Я вздыхаю и сдаюсь. Знает, паршивец, что меня легко пронять красотами природы, которую я ценю больше человеческих построек.- Хорошо, записывай нас на свою экскурсию.Даниэль целует меня в щеку, и вскакивает с кровати. В этот момент не скажешь, что ему уже 26, выглядит как мальчишка.- Я пойду, запишу нас на завтра, если еще можно!И убегает к стойке администрации, оставляя меня в номере одного.*****В это утро Даниэль с легкостью встает в 6 утра, мне даже не приходится будить его. Ему настолько хочется получить новые знания, что он готов пожертвовать ради них сном.Мы загружаемся в автобус не самой новой модели. Даниэль садится у окна. Я разглядываю его профиль на фоне моря. Удивительно, насколько мы разные. Когда я вижу нас обоих в зеркало, не могу понять, что нас объединяет. Рядом с ним я выгляжу чуть ли не смешно, и это портит мне настроение. Да, я знаю, что моя одежда – не образец вкуса, но я считаю, что в отпуске надо отдыхать. Поэтому рядом с его светлыми льняными брюками (и когда только купить успел?) и белой легкой рубашкой, мои бермуды, хоть и спокойного бежевого цвета, и яркая майка выглядят глупо. Я расстраиваюсь, но не подаю вида, чтобы не расстраивать и его. Даниэль так возбужден поездкой, он все время смотрит в окно. Незачем ему знать, что утром я посмотрел на себя в зеркало и долго потом ругал за глупость и недальновидность. Все лицо красное, обгоревшее, даже кончики ушей алеют. Выгляжу, прямо скажем. А мне бы хотелось быть его достойным.*****До этого гребанного памятника природы, оказывается, ехать почти пять часов!- Недалеко, да?Даниэль только виновато пожимает плечами.Мы призжаем туда в самое пекло, так что мне кажется, будто меня завернули посреди лета в шерстяное одеяло. А Даниэлю, кажется, все нипочем, он внимательно слушает экскурсовода, снимает красоту местной природы на фотоаппарат. Я лишь посильнее надвигаю на глаза кепку и плетусь за ним. Кажется, я переоценил свою любовь к теплу. Хочу в милый дождливый Лондон.- Давай я сниму тебя на фоне!Я мотаю головой и отбираю у него фотик.- Давай лучше я тебя. А то все только ты и ты снимаешь.Даниэль встает прямо посередине одного из маленьких бассейнов с голубой водой. За ним – белая стена, такая хрупкая, что похожа на морскую пену. Его светлый костюм, выбеленный жарким солнцем, превращает его в древнее божество, родившееся из лазурной воды под его ногами. Я делаю кадр и замираю, любуясь им.- Ну что, получилось?Он подбегает, чуть не теряя свою пижонскую шляпу на бегу. Я киваю и улыбаюсь ему. Этот жаркий день уже не кажется таким ужасным в этот момент.Но все меняется буквально через несколько минут, когда нас снова засовывают в автобус и везут дальше. Жара только нарастает, спадать она начнет через пару часов.- Почему ты такой мрачный? – Даниэль явно легче переносит такую погоду, чем я.Я отворачиваюсь.- Филипп..?- Знаешь, я думал, что ненавижу только холод… Но сейчас я понял, что еще я ненавижу жару и тебя с твоими экскурсиями!Всю дорогу до купален Афродиты мы не разговариваем. А там я умудряюсь спихнуть Даниэля в воду прямо в одежде, что очень поднимает мне настроение, зато он начинает злиться. Правда недолго, потому что он умудряется дернуть меня за руку, когда я помогаю ему вылезти, и вот в воде уже оказываемся мы оба. Она и правда очень приятная и теплая. Теперь мы уже смеемся оба, мир восстановлен, поездка уже не кажется сущим адом.Одежда успевает высохнуть до того, как мы садимся в автобус, чтобы ехать обратно. Мы еще успеваем на ужин, что очень меня радует. Я вообще весьма доволен тем, как провел день в целом.За нами садятся две девушки, явно говорящие по-французски. Они всю дорогу щебечут что-то на своем языке, я не понимаю ни слова. Вдруг, Даниэль рядом напрягается и краснеет, но не от смущения, а явно от злости, потому что он сжимает кулаки, лежащие у него на коленях.- Что-то случилось? Эй, что не так?Он мотает головой, явно с усилием расслабляясь.- Ничего, просто голова заболела внезапно, сейчас все прошло.И мне приходится удовлетвориться этим объяснением, потому что я знаю, что Даниэль ничего мне не скажет, если не захочет.*****До поры до времени, потому что когда мы входим в номер после ужина, его прорывает.- Эти девушки, которые сидели за нами, они обсуждали нас, когда мы ехали обратно, - у него снова непроизвольно сжимаются кулаки, и я его обнимаю.- Ну, обсуждали и обсуждали, ничего страшного. Бывает и такое, просто не обращай внимания.Даниэль мотает головой, но хотя бы отстраниться не пытается, наоборот обнимает меня сам.- Ты не понимаешь. Они говорили, что ты меня купил, задурил мозги и соблазнил, иначе, что я могу делать рядом с тобой..?Я замираю. Я не знаю, как к этому относиться. Я бы хотел, чтобы Даниэль сразу сказал мне, что происходит, тогда я бы смог осадить их еще в автобусе.- Почему ты мне не сказал?Он пожимает плечами, все еще крепко обнимая меня.- Я не хотел, чтобы ты расстроился или начал с ними разбираться. Да и это не важно, просто немного неприятно, не обращай внимания, – он отстраняется и тянется, чтобы поцеловать меня.Я даю себя отвлечь. Невыплеснутая злость плещется во мне. Кто-то посмел подумать, что наши отношения могут иметь под собой такую основу! Хочется открутить кому-нибудь голову, но вместо этого я со всей силой доказываю Даниэлю ночью, что в наших отношения во главе угла стоит любовь. И Даниэль со мной явно согласен…*****А на следующий день мы едем в аквапарк, и Даниэль весь день шипит на меня, потому что я оставил у него на плече большой засос, который виден всем вокруг, когда он снимает одежду. Мне становится смешно. Зато злой и взъерошенный, в футболке на мокрое тело он не так контрастирует со мной, тем более, что у меня начала облезать кожа с ушей. Мы даже вместе составляем колоритную пару, смотримся гармонично, в каком-то извращенном плане. И я целую его посреди самого глубокого бассейна во всем парке. И всем вокруг абсолютно плевать.Октябрь 2007 года, ЛондонДаниэль- Добрый день. Даниэль Оллфорд?Эта фамилия все еще кажется неправильной. Мне все равно, осталась бы та, что была изначально на документах, или эта – для меня они одинаково чужие. Филипп настоял сменить. Даже порывался узнать настоящую дату рождения, но я уговорил его не тратить свои силы. К чему? Есть та, что стоит у меня в паспорте – не хуже и не лучше всех прочих дней. Можно было бы сменить ее на ту, когда я очнулся после зелья, или на ту, когда оказался в парке Лондона, но зачем? Всего лишь дата. Филипп иногда бывает до смешного… Романтичен и сентиментален. А к фамилии я все равно не привыкну. Но эту, в отличие от предыдущей, той, что придумал мне Филипп при выписке из сумасшедшего дома, я хотя бы запомнил.

- Да, все верно, добрый день.Кто может мне звонить в… Бросаю взгляд на часы – только три, я встал-то пару часов назад… Филипп должен вернуться вечером, как раз еще успею приготовить ужин, надо только выбраться в магазин – кончилось молоко… И, кажется, масло… И кофе нужна новая банка… Еще успею, заказ сейчас один и не срочный. Может позвать Филиппа куда-нибудь? Пятница же, завтра и послезавтра он свободен. Ммм… Ресторан или кино? Что-то, что понравится ему, почему нет? Я не сразу осознаю, что говорит мне голос в телефоне.

- Вы записаны контактным лицом в медицинской карте мистера Лафреска. Он сейчас в больнице…

Я вскакиваю с дивана, отбрасывая книгу. В больнице?! Боже мой…. Сердце словно падает вниз, и в груди что-то обрывается. Что могло случиться с Филиппом? Еще вчера вечером все было в порядке! Утром мы попрощались, немного скомкано и сонно с моей стороны, но я уверен, что он был в порядке! Что могло произойти?! Авария? Его сбила машина? Или сердечный приступ? Боже мой….- Что случилось?!- Успокойтесь, ничего страшного. Просто аппендицит, сейчас он в операционной…На операции?! Мой Филипп сейчас на операции?!- Боже мой, где? Скажите адрес, я приеду, как только смогу.

Я, кажется, впервые за много лет совершенно не смотрю, во что одеваюсь, просто натягивая то, что попадается под руку. И влетаю из квартиры, схватив только телефон, ключи и кошелек.

Хорошо, что поймать кэб в Лондоне по-прежнему не большая проблема, и мне не приходится возиться с метро. Ловлю себя на том, что нервно подергиваю прядь волос. Я не заколол волосы… Я вообще расчесывался? Не важно.

В приемной больницы я подлетаю к стойке.

- Филипп Лафреск. Мне звонили по поводу него…

Филипп уже не в операционной – вся операция заняла всего сорок восемь минут – это мне девушка сказала, та милая леди, что проводила в палату и принесла стакан воды. А еще сказала, что я выгляжу хуже их пациента, и спросила, не нужно ли мне чего… Мне нужно, чтобы с Филиппом все было в порядке, и все. Поэтому мне оставалось поблагодарить ее и ответить, что все в порядке. Сколько Филипп будет без сознания мне не сказали, точнее… Сказали, что от часа до трех… Я подтягиваю стул поближе к кровати, благословляя его предусмотрительность, если бы не она, и я не был бы записан у него в медкарте, меня может быть сюда не пустили вовсе… Я беру руку Филиппа, и меня пугает, какой она мне кажется холодной… Все в порядке, уговариваю себя я, все в порядке, ничего страшного, несложная операция, прошла успешно, все в порядке… Господи, как я испугался…

Меня скручивает запоздалый страх, заставляя свернуться, уткнуться лицом в простыни на кровати, сжимая зубы и пряча слезы складках белой ткани. Как я испугался… Если бы с Филиппом действительно случилось что-то страшное, если бы… Если бы его не стало, как я жил бы дальше? Боже, никак… Я точно знаю, что не смог бы жить без него… Господи, как страшно, как невероятно страшно, пусть с тобой все будет в порядке, пожалуйста… Молился бы, если бы верил…

Моих волос касается рука, и я вскидываю голову, облегченно видя, что Филипп открыл глаза. Пытаюсь улыбнуться ему, но выходит, должно быть, очень жалко. Зато Филипп улыбается мне искренне, и я ловлю его руку, прижимаясь щекой к ладони.

- Эй… Ты что, плакал?Провожу рукой по лицу, стирая остатки слез.

- Нет! Конечно, нет. Я просто страшно за тебя испугался… Никогда больше так не делай!Филипп улыбается мне, и в голубых глазах загораются веселые искорки.

- Не попадать в больницу? Этого я обещать не могу.

Я выдыхаю, целуя его ладонь. Все будет хорошо.

*****- Иди домой.

Мотаю головой.

- Нет, я с тобой посижу. Все в порядке.

- Ты себя со стороны-то видел? Не понимаю, как ты в таком виде решился из дома выйти, совсем на тебя не похоже.

Пытаюсь пригладить растрепанные волосы. Нет, не расчесался…

- Все нормально. Я посижу здесь.

- Ты уже сутки на этом стуле. Даниэль, иди домой.

- Правильно, милый, тебе нужно пойти домой и тоже хоть немного поспать!Я улыбаюсь, оборачиваясь к двери.

- Мэри! Ты приехала!Она хмурится, качая головой.

- Конечно, я приехала! Парень моего друга в беде, как я могла не приехать!

Филипп смеется.

- Я - всего лишь парень друга?Мэри фыркает в ответ.

- При чем тут ты? Ты-то будешь в порядке, я говорила про Даниэля!

Против двойной атаки я уже ничего сделать не могу и соглашаюсь ехать домой. Обещаю постараться хоть немного поспать, хоть и сомневаюсь, что мне это удастся. Целую Филиппа в щеку и обещаю скоро вернуться и, выходя из палаты, слышу за закрывающейся дверью голос Мэри:- Как ты мог так напугать мальчика? На нем же лица нет!Неужели я настолько плохо выгляжу?*****Спустя еще пять дней Филиппа, наконец, отпускают домой. Я внимательно выслушиваю все указания врача, записываю список того, что Филиппу можно есть, а чего нельзя, обещаю, что буду следить, чтобы он не наделал глупостей, и нас наконец-то отпускают домой. Через несколько часов дома я начинаю подозревать, что Филипп получает от своей болезни искреннее удовольствие, настолько выразительно он счастливо вдыхает запах свежего белья на кровати и улыбается мне, когда я приношу ему все то из еды, что ему хочется и разрешил врач.

Две недели дома, потом - окончательная выписка. Ходить, но не перенапрягаться. Филипп оказывается ужасным пациентом, которого постоянно приходится убеждать, что это – необходимо, а этого ему нельзя. Причем слова ?так сказал врач!? для него аргументом не являются, и мне приходится подтверждать каждый свой довод статьей, найденной в сети. Через несколько дней, когда я выдираюсь из его объятий, он разочарованно вздыхает.

- Нет. Тебе нельзя перенапрягаться. Еще полторы недели – точно нет! Не делай так, иначе я сбегу спать на диван.

Филипп смиряется, и я обнимаю его, легко целуя перед сном.

Сны мне снятся ужасные…

Мне снится, как Филипп замерзает в холодных снегах Гренландии, свернувшись клубком, и я вижу, как синеют его губы, и почти слышу, как перестает биться его сердце.

Мне снится, как Филипп вскрикивает, когда желтые собачьи зубы раздирают красную куртку, как вскидывает руки, пытаясь защитить горло, как захлебывается кровью из разорванной клыками гортани.Мне снится, как Филипп воет, прижимая обожженные руки к окровавленному, опаленному раскаленным паром лицу, лишенному кожи.Мне снится, как он отчаянно машет киркой, пока паук не добирается до открытого участка кожи, и мне снится, как яд, распространяясь по телу, заставляет Филиппа задыхаться, в смертельном параличе, поразившем и легкие.

Я вижу во сне, как Филипп тонет в ледяной воде, пытаясь уцепиться за выскальзывающий из рук край еще целого льда, как лед ломается у него под руками, и как его утягивает под купол синеватой замерзшей воды, который не разбить снизу.

Я вижу, как Филипп в ужасе оборачивается навстречу огромной тени, понимая, что не успевает разбить доски, загораживающие ему путь к спасению.

Я вижу, как Филипп оступается, пробираясь по ненадежным доскам, усталый, замерзший и голодный, и срывается вниз, в бездну, у которой даже нету дна…

Я просыпаюсь от того, что кричу, и от того, что Филипп – мой Филипп, живой - трясет меня за плечо.

- Даниэль, Даниэль, проснись. Все хорошо, успокойся…

Я сжимаю его руку в своих руках, пряча лицо у него на плече и судорожно вдыхая его запах, родной, живой, впитывая тепло его тела… Мне нужно время, чтобы успокоиться. И я тихо шепчу:- Все хорошо, все хорошо… С тобой все хорошо…

И Филипп обнимает меня, поглаживая по спине.

- Конечно. Все в порядке. Успокойся