Экстра 7: 2006 год. (1/2)

24 Февраля 2006 год, Лондон.Даниэль.Я подхожу к этому бару вовремя, и меня успевает перехватить Филипп у дверей.- Я тут, не проходи мимо!Улыбаюсь ему и качаю головой.- Я знаю твоих друзей, они меня не съедят! Тем более, что ты им, кажется, чуть ли не всю мою больничную карточку рассказал, и теперь они пытаются понять две вещи – как со мной общаться, чтобы я не сломался через минуту, и как ты ухитрился связаться с сумасшедшим.- Ты не сумасшедший.- Хм, а в моей больничной карте написано другое!Я подначиваю его. Он не любит говорить об этом, но меня эта тема не напрягает. Я знаю, что у меня есть… Проблемы. Все еще есть. Но мы можем с этим справиться. Разными… Способами. А вот смущать Филиппа напоминанием, что мы познакомились в сумасшедшем доме весьма забавно!У Филиппа день рождения. Мы празднуем его в баре, который выбрали его друзья. Конечно, правды обо мне никто из них не знает, для них я – что-то вроде котенка, подобранного Филиппом на улице. Без памяти, с кучей странных диагнозов, не вполне нормальный, но в целом милый. Как мне заявила Мэри ?главное, что Филипп тебя любит, а что он любит – видно сразу!?. Что ж, наверное, это и правда главное.В целом весело. Мне приятно снова увидеть ту же Мэри, мы прекрасно понимаем друг друга, и с ней всегда хорошо и легко разговаривать. Мне приятно смотреть, как Филипп смеется, мне радостно видеть его таким, правда он недовольно морщится, когда речь заходит о его возрасте, но недовольство быстро рассеивается. Но тут шумно, слишком, на мой вкус, громкая музыка, хоть и не неприятная, просто чересчур громкая. И пока все смеются и пьют, я верчу в руках бокал вина. Больше мне выпить Филипп все равно не разрешит, со стаканом сока я буду выглядеть глупо, так что этот бокал я пытаюсь растянуть на… как можно дольше. Большая часть друзей Филиппа, кажется, удивлены, что мы все еще вместе, по крайней мере, кроме Мэри я, на самом деле, ни с кем тесно не общаюсь. Хотя может тут играет роль то, что наша дружба нервирует Филиппа, и я, и она – мы оба находим это весьма забавным. Но все равно, не смотря на то, что вечер был весьма приятен, я вздыхаю с облегчением, когда мы, наконец, уходим.- Устал?Качаю головой и улыбаюсь.- Немного. Музыка громкая.Он открывает дверь и обнимает меня, прижимая к себе в коридоре, и я невольно вскрикиваю. Он тут же отпускает меня и обеспокоено заглядывает в глаза.- Что такое?Я качаю головой. Хотел сделать это… Как-то иначе, но ладно. Как получилось.- Ничего страшного. Не бойся. Просто, твой подарок на день рождения.- Подарок?Быстро целую его и осторожно стаскиваю пальто.- Раздевайся, и пойдем в комнату. Я покажу.В комнате я осторожно расстегиваю жилетку, снимаю рубашку, черную. Специально выбрал темную, Филипп ничего не заметил в полутьме клуба, и, наконец, осторожно отклеиваю повязку на плече. Филипп заворожено подходит ближе. У него странный взгляд, и я пытаюсь оправдаться.- Я не знаю, как ты к этому отнесешься, сейчас выглядит не очень, но потом, когда заживет, будет гораздо красивей. Шрамы почти исчезли, так что я подумал… - замолкаю и неловко договариваю, – с днем рождения.На моем плече – татуировка. Я был сегодня в салоне, совсем свежая, но ничего страшного, заживет быстро. На моем плече – черный вензель из его инициалов. Не вычурный, но изящный. Мы с одной моей подругой с дизайна просидели весь вечер, пока результат смог меня удовлетворить. Шрамы время постепенно стирало, а я не хотел… Не хотел, чтобы его метка исчезла. Поэтому… Я не знаю, как он к этому отнесется.Он заворожено проводит рукой по воспаленным, покрасневшим контурам рисунка. И качает головой.- Ты должен был сказать мне…Мне становится холодно без рубашки, и я зябко повожу плечами.- Тебе не нравится?..Он качает головой, а потом обнимает меня – осторожно, не задевая плечо. И говорит куда-то в волосы.- Нет. Мне нравится. Это очень важно. Спасибо.И я облегченно выдыхаю. Все в порядке.30 Июня 2006, ЛондонФилиппЯ весь вечер как на иголках. У меня сегодня был последний экзамен у студентов, которые опоздали сдать его в первую волну. Пришлось приехать в институт с самого утра, чтобы не засиживаться до ночи. И все равно, получилось, что я приехал домой только к восьми. И Даниэля дома еще нет. Он на празднике по поводу окончания учебы. ?Только для своих?, как он сказал. Это значит, что меня там никто не ждет. Я проявил чудеса терпения и понимания и не пошел. Я знаю всех его друзей, по крайней мере, видел хотя бы пару раз. Я доверяю ему. Это приходится повторять себе постоянно, чтобы не сорваться и не поехать искать его… Куда? Он даже не сказал мне, где именно они празднуют! Вероятно, в каком-то пабе.Я все понимаю, он уже далеко не маленький мальчик, не тот наивный парнишка, с которым я познакомился пять лет назад. Он уже вполне самостоятелен, но я не могу перестать беспокоиться о нем. Если бы я мог привязать его к себе и никуда не отпускать, я бы так и сделал. Но я не могу. И по закону и по совести, потому что понимаю, что не могу ограничивать его свободу. Он отдал себя в мои руки, это так. Но это не значит, что я могу управлять его жизнью. Кажется, это я повторяю себе уже не в первый раз.Заставляю себя успокоиться и сесть с журналом на диван. Чтение статей по моей специальности всегда меня успокаивает, если не сказать усыпляет, таким скучным языком они обычно написаны. Искренне надеюсь, что мои статьи не вызывают ни у кого такую же зевоту.Часы тянутся медленно, будто в них как минимум сто минут, а не шестьдесят. Я все время перевожу взгляд со страницы, которую читаю, на дверь. Я жду, когда в ней повернется ключ.*****Даниэль приходит после полуночи, когда я уже успел передумать все плохие и очень плохие варианты того, что случилось. Телефон этот паршивец отключил, чтобы я не мешал ему развлекаться, поэтому я даже не мог ему позвонить.Он вваливается в квартиру, напевая себе что-то под нос. Я встаю, чтобы встретить его в прихожей. От него пахнет женскими духами и алкоголем. И он просто бессовестно, абсолютно пьян.- Оооо, Филипп, привееет! Я соскучился!Даниэль буквально падает мне на руки. Пытаясь меня поцеловать. Я удерживаю его на небольшом расстоянии. Не то, чтобы я испытывал какое-то отвращение, я и сам иногда захожу с друзьями в паб, пропустить по кружке пива, но я очень зол на него. Особенно зол на отключенный телефон.- Сколько ты выпил? – кажется, раздражение прорывается в моем голосе, потому что Даниэль надувает губы и отворачивается, чтобы снять ботинки.- Совсем чуть-чуть, всего пару бокалов, - он чуть не падает, и мне приходится придержать его, чтобы он не стукнулся головой. – Зануда.Я еле удерживаюсь от того, чтобы отпустить его.- Нет. Я просто беспокоюсь за тебя, знаешь ли. Тебе нельзя пить, о чем ты прекрасно осведомлен. Я знал, что эта ваша вечеринка – плохая идея с самого начала! – признаю, я срываюсь на слишком резкий тон в конце, но меня можно понять, учитывая все обстоятельства.Даниэль с трудом встает в вертикальное положение и отталкивает от себя мои руки. Теперь он тоже злится, беспощадной пьяной злостью. Я почти ощущаю ее волны, которые исходят от него.- Это не беспокойство! Это контроль! ?Даниэль, тебе нельзя то. Даниэль, не делай это. Даниэль, не ходи туда?! Достал! Я уже взрослый человек, и в своем и в твоем времени! Я имею право сам решать, где, как, с кем и сколько мне пить! – он делает шаг ко мне и толкает меня в грудь, но я все еще тяжелее и больше его, поэтому это не имеет того эффекта, на который он рассчитывал, я не уступаю ему дорогу. – Ты не имеешь права мне указывать!И я срываюсь. Я тоже кричу, потому что вся эта неделя была для меня тяжелой, мы с ним почти не виделись, он все время проводил за подготовкой к последним экзаменам, а у меня были свои студенты, судьбу которых надо было решить. И вот, последний вечер перед выходными я провел в ожидании Даниэля, а он пришел домой в таком состоянии. Он отключил телефон, не сказал мне куда идет, он не доверяет мне.- Я просто хочу знать, что ты жив, идиот! Почему ты отключил телефон?! Я звонил тебе много раз, но каждый раз без результата! Как тебе вообще в голову пришла эта светлая мысль?!Мы кричим друг на друга, я вижу, как в его глазах плещется неподдельная злость.- Я не отключал его, он сам разрядился, ясно! Я был с друзьями, ты знаешь с кем, мне ничего не угрожало! Я могу постоять за себя, хоть ты и забываешь постоянно! Перестань опекать меня, ты мне не отец! И это не твое дело, с кем и где я нахожусь!Это как удар под дых, я почти чувствую, как задыхаюсь. Мне стоит усилия не ударить его в ответ.Кажется, Даниэль сам понимает, что сказал, потому что закрывает рот ладонью, будто стараясь вернуть слова обратно. Но это невозможно.На меня снисходит абсолютное спокойствие, как обычно бывает в подобные моменты. Я больше не злюсь, мне просто больно.- Да, я не твой отец, Даниэль. Но мне казалось, что я что-то для тебя значу. И мне казалось, что я, все таки, имею право знать хотя бы где ты. Мне жаль, что это оказалось не так.Он стоит пораженный, будто окоченевший, смотрит на меня широко открытыми глазами, застыв. Хорошо, что сейчас лето, и мне не надо одеваться, чтобы уйти. Только влезть в растоптанные мокасины и взять ключи от дома, на всякий случай. Хорошо, что у меня захлопывается дверь. Последнее, что я вижу – виноватый взгляд Даниэля. Я закрываю дверь.*****Я не ухожу далеко, всего лишь в парк по соседству, в который мы иногда ходим гулять. На улице темно, но на мою скамейку светит фонарь. Я думаю о том, что закурил бы сейчас, если бы не отвращение к запаху табачного дыма. Хочется чем-то забить голову, но мысли вертятся вокруг одного и того же. Кажется, настал тот момент, которого я боялся, но и ждал втайне. Даниэль понял, что нам больше не по пути. Все правильно, он моложе меня, у него впереди вся жизнь, на самом деле. Я, видимо, лишь торможу его, контролирую, как он выразился. Ему, конечно, нужно совершенно другое. Возможно, на этой вечеринке какая-то девушка призналась ему в любви, и он понял, что она тоже ему нравится. Или парень, помоложе меня. Все возможно.Я тру лицо, чтобы прогнать слезы, которые наворачиваются на глаза. Глупый, чего я еще ожидал. Да, он был мне благодарен, нас объединило то, что произошло. Но он ошибся, приняв это за какие-то чувства. И вот теперь, когда он свободен и может выбирать себе любую жизнь, выяснилось, что я в эти планы не вписываюсь. Странно только, что ему понадобилось так много времени, чтобы понять это.Я опускаю голову между согнутых рук, сцепляя их в замок на затылке. Хочется разбить что-нибудь или ударить кого-нибудь. Но я в парке один.Я вздрагиваю от прикосновения руки к моему плечу. Тут гравийные дорожки, но я не услышал, как он подошел, был погружен в свои мысли. Я оборачиваюсь.Даниэль выглядит виноватым и расстроенным, а еще совсем не пьяным. Адреналин унес с собой хмель, как обычно и бывает.- Привет…Он обходит скамейку и садится рядом. На нем свежая кофта, которая не пахнет чужими духами и рваные домашние джинсы. Он выглядит так, что мне хочется обнять его, но я удерживаю себя.Он ежится, стараясь не смотреть мне в глаза.- Прости, я наговорил глупостей… Ты же понимаешь… Я так не думаю, ты же знаешь…Он заглядывает мне в глаза умоляюще, хочет, чтобы я подтвердил то, что он сейчас сказал. Но я качаю головой.- Я не знаю, Даниэль. Только ты знаешь, что именно у тебя в голове. Я не умею читать мысли, - я вздыхаю. – Я пойму, если ты захочешь уйти. Это…нормально.Он смотрит на меня шокировано, будто я говорю на зулусском или суахили. А потом мотает головой.- Ты чего?! Никуда я не собираюсь уходить! Ты рехнулся, что ли?Я мрачно усмехаюсь. Ну да, рехнулся…- Мы оба с тобой знаем, что мы оба не совсем нормальные. Так что можешь считать, что рехнулся. То, что ты сказал мне, значит, что я ошибался насчет природы наших отношений. Так бывает, это нормально, Даниэль. Люди расстаются.Он пораженно мотает головой.- Нет. Нет. Ты все не так понял. Я не имел в виду этого! Я вообще не знаю, почему я это все сказал!Я пожимаю плечами.- Сам знаешь, что у трезвого на уме… Я все понимаю.- Нет, не понимаешь! – и вот, он снова кричит на меня. – Ты ничего не понимаешь! То, что я с тобой – это не прихоть! Я выбрал тебя! Я отказался от нормальной жизни ради тебя! А ты говоришь, что я хочу уйти! Что за бред, Филипп!? Я люблю тебя, поэтому я с тобой! Перестань нести всякий вздор!И он снова толкает меня, но я ловлю его за руку и роняю на себя, прижимая. Мне кажется, что я обнимаю его так крепко, что у него сейчас затрещат ребра, но Даниэль вроде бы не возражает. Я зарываюсь носом ему в макушку, а он обнимает меня, прижимаясь еще теснее, хотя, казалось бы, и некуда.Мы так сидим некоторое время, пока нам обоим не становится неудобно. Тогда я отпускаю его, чтобы обнять уже удобнее.- Прости… Я не должен был всего этого говорить. Я рад, что ты заботишься обо мне. Это важно для меня.Я вздыхаю и ворошу его макушку. Он терпит, хотя обычно ненавидит, когда я путаю его волосы.- Это я должен просить прощения. Напридумывал себе всякого. Я просто очень волновался за тебя. Прости…Он качает головой.- Ты имеешь право знать, где я. Я больше не будут так делать, обещаю.Я киваю, и мы опять замолкаем ненадолго, пока я не вспоминаю кое о чем.- Ты сказал, что отказался от нормальной жизни ради меня… - вопрос повисает в воздухе.Даниэль отворачивается.- Даниэль…Ты никогда не рассказывал мне, что там произошло. Я не помню почти ничего, лишь смутные образы, которые я не могу ухватить. Расскажи мне, пожалуйста, - я вздыхаю. – Мне кажется, уже пришло время.Он кивает, а потом опускает голову, чтобы не смотреть на меня.- Тогда… Ты знаешь, Сфера не может быть злой или доброй, она нейтральна. Она подчиняется тому, кто держит ее в руках, а потом исчезает, если все идет нормально. И… Когда я собрал ее… Она, мм, предложила мне выбор, - он сглатывает. – В награду. Это была ее плата за спасение. Ей было все равно, что я выберу, она бы исполнила что угодно. У меня в руках были тысячи вариантов, я мог решить, как дальше пойдет история. Я мог… Я мог все. Но только в этот момент. Он стал будто поворотной точкой. И я… Я решил остаться с тобой.Он замолкает, но я не подгоняю его. И он продолжает.- Она показывала мне, что может быть, что может произойти. В одном из вариантов… Я… - Даниэль еще сильнее наклоняется, так что мне становится трудно его слышать. Я прижимаю его к себе, заставляя слегка выпрямиться. – Я убил тебя. Своими руками. Потому что не нашел другого выхода. В другом Кларенс убил нас обоих. Все люди погибли тоже, я думаю. Но меня не это волновало, когда я отказывался от этого варианта. Меня волновало, что тебя больше не было, в любом случае.Он снова замолкает, но в этот раз я не сдерживаюсь и спрашиваю:- Что значит, что тебе пришлось отказаться от нормальной жизни? Что ты имеешь в виду? – я уже, кажется, и сам знаю, что он скажет, но хочу услышать от него.Он вздыхает глубоко, прежде чем продолжить.- Сфера предложила мне вернуться, в свое время, я имею в виду. Я мог отказаться от всего заранее, не ездить в Алжир, не искать там ничего. Я мог не встретить Александра. Не… убивать… Она предложила мне это. Но тогда бы мы никогда не встретились. Ты бы тоже никуда не поехал, потому что помнил бы все случившееся. Мы бы оба помнили друг друга, но не могли бы увидеться никогда. Я бы… - он сглатывает. – Умер от остановки сердца вызванной опиумной зависимостью, в 1842 году. Я бы отвоевал у Сферы всего пару лет, потому что не смог бы жить без тебя.И он смотрит мне в глаза.- Я выбрал тебя, потому что я бы не смог без тебя. Не потому что ты предоставил мне бесплатный кров и еду, а потому что я просто не могу без тебя жить. Я бы и не жил. И ты бы не жил, я видел. И я выбрал лучшее для нас, как посчитал нужным.На мгновение мы оба замираем, а потом я наклоняюсь и целую его глубоко, выражая всю свою признательность, всю любовь. На секунду я представил жизнь без Даниэля, и мне стало страшно. Я представил, как жду его бессмысленно всю свою жизнь. И понял, что я бы выбрал то же самое, что и он. Потому что любая другая жизнь мне не нужна.Когда мы отрываемся друг от друга, у меня кружится голова. Даниэль улыбается. Кажется, ему стало легче от того, что он теперь не один знает, какой тяжелый выбор пал на его долю. Я улыбаюсь ему в ответ.- Пошли домой. Тут становится прохладно.Я беру его за руку и встаю.- Пошли. Я приготовил ужин. Лазанью, представляешь. Настоящую, а не тот заменитель из коробочки.Даниэль сначала фыркает, а потом мы оба начинаем смеяться, так что пугаем ночных прохожих.21 июля 2006 года, ЛондонДаниэль.- Ты серьезно?!Я стою посреди комнаты, застыв и уставившись на Филиппа. Он только что вручил мне коробку, открыв которую, я обнаружил…- Нет, ты серьезно?Филипп всеми силами делает вид, что он вообще не причем. Я выуживаю из коробки кожаные наручники, скованные цепью, и обвиняюще демонстрирую ему. Когда я запомню, что у этого человека нет совести? Он лишь пожимает плечами.- А что такого? Мне казалось, мы уже достаточно долго вместе для небольших экспериментов.- Небольших экспериментов? – верчу неожиданный ?подарок? в руках. – Вот сам это и надевай.Филипп усмехается.- А давай! Это тоже будет любопытно.Меня передергивает. Нет. Больше никогда. Я больше никогда не хочу видеть Филиппа связанным. Я себе не настолько доверяю. А ему? Ему настолько. Конечно. Вздыхаю.- Неужели просто так тебе со мной уже не интересно? Я бы еще понял, не предложи ты использовать это в постели, а…Он обнимает меня, путаясь пальцами в волосах.- Нам это ни к чему. Я не вижу смысла связывать тебя во время сессии, ты и так выполняешь любой приказ.Фыркаю.- Звучит невероятно пошло, ты в курсе?Филипп забирает у меня кожаные браслеты, и я, покорившись, протягиваю ему руки. Может это и правда будет интересно? В конце концов, он все еще гораздо опытнее меня, и хоть я живу с ним уже несколько лет, он всегда находит способ меня удивить. Например, как сейчас, когда с загоревшимися азартом глазами застегивает браслеты на моих запястьях. И отступает на шаг. Я поднимаю руки к глазам и рассматриваю полосы черной кожи. Нет. Как ни удивительно, но неприятных ассоциаций с подвалами старого замка у меня не возникает. Я удивленно качаю головой. Был уверен, что возникнут. Впрочем, пока браслеты не скреплены, их можно спокойно воспринимать и как экзотическое украшение. Филипп снова смеется.- Ты выглядишь удивленным. Бывал же уже в секс-шопе.А еще в интернете. Но одно дело знать о существовании чего-то совсем другое – примерить на себя.- Просто непривычно.Филипп ловит меня, прижимая к себе, и шепчет.- Это и не должно быть привычным. По крайней мере, пока.Я думал, что уже разучился так краснеть, но все равно вспыхиваю при его словах и прикрываю глаза.- Ты любишь меня смущать, не так ли?- Тебя смутить становиться все сложнее. Этот мир тебя портит.Качаю головой.- Вряд ли это время может меня испортить сильнее, чем мое.Он ловит мой подбородок рукой и целует меня. Это способ закрыть неприятную тему, я и сам знаю. Зачем я снова ее поднял? Все давно в прошлом – для Филиппа, и ничего уже не изменить – для меня. Нет смысла волноваться о своей душе и о том, что будет потом – я ничего не в силах больше исправить и изменить. Когда у меня был выбор, я выбрал Филиппа и не жалею об этом. Пока он рядом со мной, он и будет главным в моей жизни. Я не говорю ему о том, что моя вина никуда не делась, не говорю ему о том, как безумно, гораздо сильнее, чем многие, боюсь смерти. Но… У нас дома все еще лежит плеть, и несколько… Других вещей. Филипп временами с весьма задумчивым лицом сидит за компьютером в сети, а когда я подхожу, быстро сверчивает вкладки и чистит историю поисков… Можно было бы узнать, но к чему? Я и так знаю, что он смотрит там. И поскольку у меня на спине до сих пор красуется несколько синяков – явное доказательство – он знает. Моя вина со мной. И только он может временно мне помочь скинуть этот груз с плеч… Я позволяю ему заставить меня забыть обо всем. Все еще – мне легче подчиниться ему, легче просто позволить стянуть с меня одежду, толкнуть на кровать, я всегда был слишком ведомым… Но с Филиппом эта черта характера безопасна и приносит удовольствие. Можно просто целовать его, можно просто позволить ему раздеть меня, можно из-под полуприкрытых ресниц наблюдать за его лицом, за тем, как он поглаживает мою спину – я не могу сдержать стон. Я знаю, что он специально с силой проводит руками по спине, чтобы напомнить мне о синяках, чтобы причинить легкую боль, и знаю, что я не против, что он знает, что я тоже этого хочу, что эта боль пробегает эклектическими импульсами по спине, заставляя меня откинуть голову назад. Я смотрю на то, как он касается пальцами моего плеча – татуировка давно зажила, но он привыкает к ней гораздо медленней, чем я. Для меня она – уже такая же естественная вещь, как цвет глаз, старые шрамы или отросшие волосы – привычно и нормально. Как и мои шрамы, она просто знак сделанного когда-то выбора. Только шрамы предупреждают об опасности, напоминают мне, как я могу быть слаб, а она… Напоминает мне, что это все – мой выбор. И я не жалею. Нет, мой Филипп, я не жалею. Он же гладит ее кончиками пальцев, словно все еще боится причинить мне боль, и я вижу в его глазах восхищение. И это – лучшая награда за мой выбор, еще одно подтверждение, что хотя бы в этом я не ошибся. Филипп заводит мои руки мне за голову и застегивает цепь, пропуская ее через спинку кровати. И успокаивающе гладит по рукам.- Все в порядке?Я киваю. Да, все в порядке.Я часто позволяю ему ведущую роль, но в этот раз я более беспомощен, чем всегда. Я почти ничем не могу ему ответить, могу только закусывать губу, выгибаясь под его руками, кажется, сегодня вечером он решил свести меня ожиданием с ума. Я зажмуриваюсь, теряясь в ощущениях. Пожалуйста, пожалуйста, хватит медлить!- Филипп!- Да?Я шокировано распахиваю глаза, уставившись на него. Он не заставлял меня просить, он знает, как тяжело мне говорить подобные вещи вслух, неужели сегодня он решил нарушить это негласное правило? Он усмехается, и его улыбка на фоне всей ситуации выглядит для меня весьма жестокой.- Нет… - неверяще качаю головой. – Нет, ты не можешь.Он снова улыбается. Неужели, он действительно хочет заставить меня просить его? Я подозревал, что у него какие-то проблемы, по крайней мере, странная тема ?я не буду тебя удерживать, если захочешь уйти? время от времени прорывается, как и ?из-за твоего обмена веществ, ты выглядишь максимум на двадцать, как тебе удается?!?, но доказывать себе свою исключительность за мой счет – не слишком ли жестоко?- Филипп, я не буду этого делать!В следующий момент он заставляет меня зашипеть и выгнуться на кровати, дергая за цепь и задыхаясь. Его прикосновения – возбуждающие, горячие, но недостаточные. Я теряюсь в них, это похоже на пытку, ну сделай же что-нибудь! Когда он наклоняется, чтобы поцеловать меня, я с силой прикусываю ему губу, чувствуя легкий привкус крови во рту, когда он отшатывается с недовольным шипением.- Какой ты злой, когда не получаешь то, что хочешь!Время сливается в бесконечность. Бесконечность моих стонов, сбитого дыхания, тяжелого голодного взгляда Филиппа. Я сдаюсь, смаргиваю выступившие на глазах слезы и прошу его, со стыдом слыша, как жалко и умоляюще звучит мой голос.- Филипп…- Да?- Филипп, пожалуйста…Я закусываю губу, чтобы не стонать непрерывно. Пожалуйста, пожалуйста!- Пожалуйста... что, Даниэль?Не могу. Я не могу. В горле снова встает мешающий говорить ком. Я просто не могу этого сказать. Лучше сойти с ума, Филипп тоже не железный, он тоже сломается, нужно просто подождать, в конце концов… Я срываюсь, почти плача на задушенный крик:- Пожалуйста, Филипп, пожалуйста, сделай это, прошу! ..И вскрикнув, выгибаюсь ему навстречу. Наконец-то!- Даниэль!..Все происходит быстро. Много времени не нужно, к этому моменту мы оба на пределе, и я быстро проваливаюсь в бездну удовольствия, теряя связь с миром, а потом прихожу в себя, дрожа, со слезами, неприятно щекочущими кожу, бессмысленно смотря в потолок. Филипп постепенно выравнивает дыхание рядом со мной, обнимая меня, притягивая к себе, и нам обоим не очень удобно.- Может, отвяжешь меня?Он фыркает и щелкает замком на наручниках, и я со стоном опускаю затекшие руки, обнимая его в ответ.- Ты ужасный человек, который не стесняется использовать шантаж!- Да-да, шантажист, а еще лжец, и в целом человек без чести.Слабо бью его в бок – на большее у меня не осталось сил.- Это потому что ты француз.- Эй! – возмущается он, но мне все равно. Я вымотан слишком сильно, чтобы спорить с ним, поэтому примеряющее целую его в плечо и прикрываю глаза. Можно полежать минуту.- Я люблю тебя. Знай. – Я всегда произношу эти слова… после. Потому что мне кажется, ему важно их слышать. Я не знаю, как иначе убедить его, что я никуда не исчезну, что он нужен мне, именно он, и что я никуда не собираюсь от него уходить.- Я тоже тебя люблю.- Я знаю, – иначе зачем ты вообще со мной связался?Август 2006, Лондон.Даниэль.

Очередная смерть заставляет меня почти завыть в голос и выругаться, а ведь я был так близок к тому, чтобы пройти уровень! Сдерживаюсь, чтобы не запустить всем, что подвернется под руку в экран. Несправедливо!Напрячься меня заставляет ощущение пристального взгляда в затылок, настолько тяжелого, что волоски на шее встают дыбом. Ощущение заставляет меня поежиться, и обернуться, стягивая с головы наушники. Сердце замирает и падает куда-то вниз, а я чувствую себя застигнутым на месте преступления вором, как минимум. В дверях стоит Филипп. Мне приходится кашлянуть, чтобы вернуть себе голос.

- Привет… А ты не должен был вернуться в пятницу?Филипп мрачнее тучи.

- Сегодня пятница.

Нежели? Проклятье… Я совсем потерял счет времени… Оглядываю комнату. Все выглядит… Не лучшим образом. Филипп уехал на конференцию. На пять дней. И я решил, что это хороший повод расслабиться и отдохнуть. И мое решение с головой выдают неубранные коробки из-под пиццы (я не забывал есть! Просто не сильно следил за режимом) и банки из-под пива. Вот этого Филипп точно не одобрит…- А почему ты не позвонил?.. Я бы тебя встретил…

- Я звонил. Раз двадцать. И смс отправлял.

Тянусь к телефону, чтобы взглянуть на экран. И правда – 14 пропущенных вызовов… Я – идиот. Не надо было играть в наушниках. Тогда бы услышал звонок и успел бы привести квартиру в порядок. Поднимаюсь на ноги.

- Прости… Я сейчас все уберу! И ужин приготовлю!Филипп разворачивается и идет в кухню.

- Не утруждайся, я тебя от чего-то важного отвлекаю.

Я понимаю, что помириться будет сложнее, чем я надеялся.

Спустя час стучу о косяк двери. Это бессмысленно, дверь не заперта, и я вижу, как Филипп, уже успевший принять душ, лежит в кровати с книгой.

- Ужин готов.

Филипп демонстративно смотрит на часы.

- В полночь? Не поздновато для ужина? Я не голоден.

Смотрю в пол. Все будет гораздо, гораздо сложнее…