Экстра 3: 2002 год. (2/2)

Он понимает меня стразу, мне не нужно ничего объяснять ему, он только встряхивает головой и тянется открыть тумбочку у кровати… Тороплю его:- Филипп!- Сейчас… Подожди…

Жмурюсь, покусывая пальцы, пока он готовит меня, ну же! И ахаю, вцепившись ему в плечи и подаваясь навстречу, оставляя на его коже неглубокие, но длинные царапины… Он все еще пытается быть осторожным и нежным, но я пытаюсь доказать себе, ему, что я жив, что я не оживший труп с пустотой вместо сердца. Мой стон заставляет его зажмуриться и прикусить губу, и мне приходиться шептать ему:- Быстрее… Ну же! Быстрее… Филипп…

Я вижу, как распахиваются его глаза, я редко прошу его о чем-то в постели, и он, застонав, срывается со своего размеренного ритма, заставляя меня взвыть и выгнуться под ним, задыхаясь и повторяя как молитву его имя:- Филипп, Филипп, Филипп…

Его рука почти доводит меня до края, когда он с тихим звериным рычанием наклоняется и кусает меня в шею. Я вскрикиваю и проваливаюсь в яркую бездну удовольствия.

Когда мы лежим рядом, обнявшись – я все не хочу выпускать его из рук, я все еще чувствую себя слегка пьяным от удовольствия ленивой волной расползшегося по всему телу, от его любви, от счастья быть живым и чувствовать это - Филипп, перебирающий мои волосы спрашивает:

- Что с тобой сегодня?.. Обычно ты на меня так не набрасываешься…

Я молчу с минуту. Со мной все в порядке… Все в порядке… Просто мне приснился очень плохой сон… Но говорю я совсем другое:- Сегодня 12 мая… Год назад в Гайд-парке я сказал тебе, что люблю тебя. И я просто счастлив, что сделал это.

Он улыбается, я чувствую это, даже не смотря на него, и целует меня куда-то в растрепанные волосы.- Я тоже люблю тебя. Люблю.Я знаю. Я счастлив. Я жив.

Сентябрь 2002, Лондон.ДаниэльЯ возвращаюсь с учебы пораньше – сегодня пятница, погода хорошая, у всех совершенно не учебное настроение, и преподавателю срочно нужно было отлучиться, поэтому вся группа отделалась заданием на выходные и пожеланием хорошо отдохнуть. Если смотреть на объем заданий, пожелание выглядит издевкой, но всеми учебными делами можно будет заняться и завтра. А сегодня… Я ловлю себя на том, что глупо и мечтательно улыбаюсь – со мной такое случается. Я все еще влюблен, и это заставляет меня выглядеть глупо весьма часто. Сегодня можно забыть про книги и ноут, можно приготовить ужин для Филиппа – последние два дня не было на это времени.. У него тоже, поэтому мы оба перехватывали что-то, кажется, на ходу, и я чувствую за это вину. Да, нам нужен полноценный ужин. Филипп обрадуется. Нужно подумать, что ему могло бы понравиться… А потом можно поваляться перед телевизором за просмотром чего-нибудь забавного… А потом… Стоп, дальше лучше не размышлять, краснеть на улице – последнее дело. Так что стоит сосредоточиться на первом пункте плана – ужине. Интересно, Филипп уже дома?

Я замираю перед стеклянным окном кофейни… Я знаю это кафе, оно совсем недалеко от станции метро, сюда пол университета бегает… Я сам тут был не раз, и с Филиппом, и без него, и сейчас бросил взгляд в окно совершенно автоматически… Но Филиппа я узнаю в любой толпе! Вначале сердце согревается – если он в кафе, то значит свободен, можем поехать домой вместе!.. Но потом я замечаю, что он не один. С девушкой. С девушкой, которая смотрит на него… Не как на друга. Кто это? Я не знаю ее… Я не… Не то, чтобы я знаю всех его знакомых, нет, но ее не видел никогда. Филипп улыбается ей, она смеется в ответ, я чувствую себя… Я чувствую, что веду себя подло, подсматривая за ним, и уже хочу пройти мимо, как собеседница моего Филиппа перегибается через стол и целует его… Я чуть не роняю с плеча сумку с ноутом. Не могу. Я не могу на это смотреть. Отворачиваюсь и медленно иду, автоматически выбирая привычный путь. Она только что… Поцеловала его… И я не видел, чтобы он сильно сопротивлялся этому… Нет. Нет. Не верю. Не может быть!

В сердце словно нож вонзили, совершенно реальная, ноющая боль поселилась под ребрами. Я не должен плакать… Никто не поймет, это будет выглядеть глупо – плачущий мужчина на улице… Я прикусываю губу, и легкая боль помогает мне сдержать злые слезы

Всю дорогу до дома я занимаюсь самоуговорами. Конечно, нет. Этого не может быть. Мой Филипп, мой надежный, честный Филипп никогда бы не поступил со мной так. Даже если бы… Если бы он нашел себе кого-то… Кого-то. Он сказал бы мне. Это было бы честно. Он не стал бы скрывать от меня и встречаться с кем-то за мой спиной… Ведь так?.. И я бы… Я же не мог выбрать такой вариант, у меня был выбор, я не мог, не мог выбрать вариант, где Филипп поступит со мной так подло… Ведь так?.. Если, конечно, я знал, что так будет… Но я не помню. Я знал?.. Если, конечно, Филипп… Филипп не скрывает свое увлечение от меня, потому что я еще не достаточно самостоятелен, возможно, он ждал, пока я закончу обучение, чтобы не беспокоиться за меня… Я… Можно сказать, я спас ему жизнь и, возможно, он чувствует благодарность и не хочет выгонять меня на улицу… Филипп старше меня, и, возможно, подумал, что ему пора остепениться, он… Он никогда не говорил мне, но я знаю, что он хотел бы иметь детей – перспектива совершенно невозможная, останься он со мной…

Я оставляю сумку с ноутом рядом с дверью и, раздевшись, прохожу в кухню. Мне надо выпить чаю. Надо успокоиться. Я не должен делать никаких поспешных выводов. Ведь так?.. Как больно. Боль в груди никуда не девается, и я роняю голову на скрещенные руки, пряча слезы. Куда я пойду? Если… Если. Я не смогу тут остаться. Как платить за обучение? Сейчас Филипп практически содержит меня, моего пособия не хватит на то, чтобы оплачивать учебу, смешно даже подумать… Но у меня есть документы… Которыми я тоже обязан ему. Я ему стольким обязан…

К тому моменту, как в замке поворачивается ключ, я успеваю вытереть слезы. Он, очевидно, замечает мои вещи в коридоре:- Даниэль, ты дома? Зачем компьютер бросил почти под дверью?Не отвечаю. Боюсь, что голос выдаст меня. Филипп заходит на кухню, и я смотрю на него – родного и любимого мной человека. Разве он мог предать меня? Я же вижу, как он сейчас смотрит на меня, он рад вернуться домой, но…

- Привет! Ты чего так рано?- Занятия отменили…

Он хмурится. Его обманывать у меня тоже плохо получается.

- Что-то случилось? Все в порядке?Может он расскажет сам? Пожалуйста, расскажи сам. Объясни мне, я все пойму. Только скажи правду!- В порядке. Задали много.

Он подходит, пытаясь меня обнять, но я поспешно встаю и иду заваривать чай. Он провожает меня настороженным взглядом.- Да что случилось?Я молчу. Что мне сказать? Ты же не хочешь мне ничего рассказать, не так ли?

- Все в порядке.

- Да, я вижу! – он раздраженно повышает голос и я, кажется, поддерживаю разговор на более высоких тонах.

- Да, конечно! Ты все всегда видишь!

Он моргает и хмурится.

- Я не понимаю, в чем дело, Даниэль. Не мог бы ты мне объяснить?

Это ложь. Это все выглядит как ложь. Почему ты просто не расскажешь мне, что произошло?!

- Да, ты и правда ничего не понимаешь.

Мой тон отвратителен и звучит издевательски, но я ничего не могу с собой поделать.- Не говори со мной так.

Я взрываюсь. Поворачиваюсь к нему. Не стоило. Сейчас его искренне-возмущенно лицо вызывает во мне только гнев.

- Не надо! Не надо постоянно говорить мне, что делать! Не надо указывать мне, как я могу с тобой говорить, а как – нет! Ты и так контролируешь меня во всем – в жизни, в учебе, в постели, наконец!

- Я не контролирую тебя в учебе, ты взрослый человек!- Да? Тогда почему в тебе каждый раз просыпается то ли строгий родитель, то ли фанатичный преподаватель, когда ты меня расспрашиваешь о том, что происходит на занятиях?! Ты не имеешь на это никакого права!- Я плачу за твое обучение!Пустая чашка с рекламным логотипом – яркая, глупая и безвкусная, в которую я так и не налил чай - разбивается о голову Филиппа. Он пошатывается. Я теряю дар речи. Я даже не думал, что попаду… Я…

- Филипп…

Он медленно поднимает руку к голове, туда, где светлые волосы слегка окрасились кровью из ссадины, и смотрит на испачканные в крови пальцы. Потом на осколки чашки на полу. Мне становится страшно. Очень страшно.

- Филипп… Филипп, я…

Он разворачивается к двери, и меня окатывает диким ужасом от мысли, что он сейчас уйдет. Я хватаю его за руку, у него напрягается спина, и я мельком думаю, что наверно ему было тяжело сдержаться и не ударить меня сейчас…- Филипп, пожалуйста, прости меня! Прости, прости, я не хотел… я не думал, что так произойдет, боже, я вообще не думал в тот момент, пожалуйста, не уходи!Я в ужасе, мне жутко стыдно за свое поведение, я снова чувствую, как на глазах выступают слезы – вина и страх. Филипп не смотрит на меня, пугая этим еще больше.

- Филипп, я прошу тебя… Не уходи…

Это ?не уходи? - глупая и эгоистичная мольба. В которую я вкладываю все, что чувствую сейчас – прости меня, не оставляй меня сейчас и, о боже, не бросай меня, я этого не вынесу!- Филипп… Прошу тебя…Он глубоко вздыхает и, наконец, поворачивается ко мне. Какое же жалкое зрелище я наверное из себя представляю, но так мне и надо… Я бы на колени перед ним упал, захоти он этого, только бы он не уходил… Несколько секунд мы смотрим друг на друга, а потом Филипп обнимает меня, заставляя испуганно застыть в его руках. Это же… Это же не прощание?...

- Ну, успокойся. Не все так страшно. Успокойся. Я не так уж сильно и злюсь.

Я всхлипываю и вцепляюсь ему в плечи, пряча лицо у него где-то между плечом и шеей.

- Прости… Прости, прости, прости меня… Я не хотел, честное слово, я не думал, что так получится, прости…

Он осторожно гладит меня по волосам, и я вспоминаю, как это – дышать.

- Ладно, ты же сам испугался больше меня… Все, успокойся…

Я отрываюсь от него и осторожно касаюсь его волос, разглядывая ссадину и явную шишку у него на голове. Он болезненно морщится.

- О, прости! Я… Я сейчас лед принесу… И кровь сотру, посиди немного… Нам не стоит съездить в больницу? Тебе очень больно? Голова не кружится? Не тошнит?..Он страдальчески закатывает глаза.

- Перестань, прошу! Со мной все в порядке, не надо изображать наседку, я оценил, как тебе жаль и надеюсь, что больше ты в меня чашками кидаться не будешь.

- Никогда! – я испуганно выдыхаю.

- Ну, вот и отлично.

Когда кровь смыта, царапина осмотрена и признана ерундовой, шишка – не слишком большой, Филипп в третий раз отвечает, что нет, ему не слишком больно, голова не кружится, и его не тошнит, я сам не понимаю, как, но мы оказываемся на диване, и я практически сижу у него на коленях, обвив руками его шею.

- А все же… Ты с чего так взбесился? Ты – и вдруг…

Мне снова становится страшно. Но нет, я должен быть честным… Я должен ему.

- Я видел тебя… Сегодня. В кафе. С девушкой.Филипп молчит с минуту, а потом вздыхает.- Я должен был сразу рассказать, извини, но не хотел портить тебе настроение. Это… Моя бывшая. Одна из. Еще до Мэри. Мы почти не общаемся, хотя расстались неплохо. Она позвонила, попросила встретиться, я не знал зачем… Она… Достаточно бесцеремонна и, кажется, не поняла моих слов о том, что я состою в отношениях и не намерен возвращаться к ней. И прибегла к… Как ей казалось, хорошему методу убеждения. Поверь, это было неловко и достаточно мерзко с ее стороны. Я… В общем не думаю, что мы еще будем встречаться когда-нибудь.

Я выдыхаю. Все в порядке. Все в порядке… Мой Филипп не бросает меня… Можно жить и дышать дальше. Филипп внезапно весьма гаденько хихикает.

- Так ты ревновал что ли? Все из-за этого! Какой ты, оказывается, ревнивый, я и не знал. А если в следующий раз ты меня еще с кем увидишь, со сковородкой в руках встречать будешь?Я отрываюсь от него и пристально смотрю ему в глаза.

- Обещай мне. Обещай, что скажешь, если захочешь… Уйти. Обещай, что не будешь делать ничего за моей спиной, даже для того, чтобы пощадить мои чувства.

Он недоволен тем, что я сбил его с шутливого тона, но отвечает.

- Обещаю. Но это ни к чему. Поверь, не нужна мне никакая девушка или никакой парень. Кроме тебя. Мы разобрались? Я люблю тебя, если ты забыл.

Я выдыхаю. И, наконец, нахожу в себе силы улыбнуться ему.

- Я тоже тебя люблю.

И я целую его, долго не давая перехватить инициативу, стараясь этим поцелуем стереть тот – украденный у моего Филиппа, доказывая самому себе, ему и всем его бывшим, что только я имею право так его целовать. Я люблю его.