Чистилище. Молчание цыплят (1/1)
Утро застало Сокола с открытыми глазами и в недвижном состоянии. Он не спал сегодня, словно заведённый робот всё поглаживал Джекета по голове, задумчиво смотря в одну точку. Об усталости речь не шла - русский обладал отличной физической подготовкой и мог гладить парнишку ещё двое суток подряд.
Никогда ещё Джекет не спал так долго. Сегодня он провёл во сне не три-четыре часа как обычно, а почти восемь. С трудом раскрыв глаза, мальчишка приподнял хорошенькую светлую головку и осоловело уставился на Сокола, будто видел впервые. Лопатки чувствовали под собой колени хоккеиста, одна рука которого до сих пор находилась в волосах Джекета. Последний сонно поморгал пушистыми ресницами, чем вызвал у Сокола улыбку умиления, и, недолго думая, лениво развалился снова, глубоко вздыхая. Сокол удивлённо приподнял бровь, но ничего не сказал, вновь улыбаясь. Разве он смеет беспокоить своё убийственное сокровище? Похоже, Джекет не собирался никуда ехать - он прекрасно себя ощущал, полулёжа на Соколе и жмурясь от лучей утреннего светила. Но ехать надо было. Поэтому, на мгновение прекратив ласки, русский склонился к уху Джекета и тихо прошептал:
- Не засыпай, малыш. Ехать пора. Даллас, наверное, уже с ума сходит, - и на секунду прижался сухими губами к виску мальчишки. Тот недвижно пролежал ещё пару минут, после чего с явной неохотой принял сидячее положение, медленно пристёгиваясь. Теперь можно было ехать в обычной манере, поэтому, как только Джекет пристегнул ремни, автомобиль с визгом спортивных покрышек рванул с места, сразу входя в занос на ближайшем повороте и дико рыча двигателем. У мальчишки дух захватывало от езды на такой скорости, и это было прекрасно. Он снова самую малость приподнял уголки губ, поворачивая голову к Соколу. Тот, давно опустив все стекла в машине, выкрикнул что-то радостное на русском, а потом тоже посмотрел на лицо Джекета. Он увидел спокойствие и доверие. Где-то на самом дне тусклых, как дыхание смерти, зрачков, и этого русскому было более, чем достаточно.
Вот и Убежище, их общий дом. Соколу не терпелось скорее попасть внутрь и заварить добрый литр чая. И, естественно, угостить Джекета. В кулинарном деле они оба преуспели: Сокол превосходно готовил блюда из мяса, а с Джекетом никто не мог сравниться в приготовлении кондитерских изделий.
Благо, под немалым давлением со стороны Сокола, Даллас разрешил отстроить на участке Убежища целый гараж. Там, вместе с "Мустангом" Уика, находились несколько автомобилей хоккеиста. Въехав на парковочное место Змея - так звали Челленджер, - Сокол заглушил мотор и вышел из машины. Джекет даже не успел протянуть руку, чтобы открыть свою дверцу - её уже открыл и придерживал Сокол. Галантно подав парнишке ладонь и улыбнувшись, русский дождался, пока Джекет выберется из машины, после чего легко захлопнул дверцу. Через окно Сокол уже видел, как в прихожей беспокойно нарезал круги Даллас. Наверняка нагоняй приготовил, ну да ладно. Это единственный раз, когда Сокол не уступил Джекету проход: напротив, осторожно заслонил его собой, приготовившись принять на себя все порицания лидера банды. Прежде, чем Сокол успел сказать хоть слово, Даллас накинулся на него:
- Какого чёрта ты отключил телефон? Ты понимаешь, что вас могли поймать, а мы даже не успели бы помочь? Ты взрослый человек, а ведёшь себя как ребёнок и подвергаешь опасности Джекета.
Пока Сокол стойко принимал на себя все нападки Далласа, названный парнишка осторожно выглянул из-за спины хоккеиста, рукой в лонгете цепляясь за его плечо, - мол, вот он я, целый и невредимый. Узрев столь комичное выражение мордашки юноши, Даллас умолк и тяжело вздохнул.
- Отвесить бы тебе хорошего подзатыльника.
Хьюстон, всё это время покачивающийся рядом, вдруг склонился в сторону Сокола и несильно шлёпнул по затылку. В ответ на тяжёлый взгляд хоккеиста механик примирительно поднял руки и пояснил:
- Даллас разрешил. Всё честно и законно. - и улыбнулся, как ни в чём не бывало. Однако быстро среагировал, поймал брошенные Соколом ключи от автомобиля и направился к себе в уголок. Единственный, пожалуй, человек, которому Сокол разрешал трогать свои машины - это Хьюстон. Поскольку парни оба были без ума от автомобилей, они довольно быстро нашли общий язык. Сокол же, пропуская мимо ушей ворчание Далласа, повёл Джекета на кухню. Парнишка сел за стол, забавно шмыгая носом и неотрывно глядя на хоккеиста. Наблюдать за тем, как Сокол летает по кухне в приготовлении чего-то было ничуть не скучнее, чем смотреть на его вождение. Поэтому Джекет с интересом продолжал глядеть на руки Сокола, проворно смешивающие какие-то травы.
Поданная кружка чая пахла очень сладко. Джекет заметно оживился и обхватил дымящийся сосуд обеими руками, будто согревая их. Сокол сел рядом, помешивая напиток в своей кружке, и с улыбкой наблюдал, с каким наслаждением юноша потягивает приготовленный чай. Наверное, это всё, что он мог сделать для своего подопечного. Тёмные глаза Джекета выражали столько благодарности, что Сокол почти слышал, как плеск этого озера, состоящего из "спасибо" и сверкающего в глубине зрачков, заглушает тонкие всплески чая в кружке юного грабителя. И это была самая лучшая награда, если честно.
После выпитого чая Сокол великодушно проводил Джекета до его комнаты, по пути вежливо улыбнувшись Альдстоуну. Дворецкий подозрительно нахмурился, но пожал плечами и пошёл дальше.
В который раз умиротворение на лице Джекета сменилось злобой, когда взгляд его упал на Роско, лежащего на тёмном диване. Сокол, заметив подобную перемену, приблизился к парнишке, аккуратно взял пальцами за подбородок и повернул лицом к себе.
- Не смотри на него, цыпа, - Джекет сморщил свой вздёрнутый носик, но Сокол снова слегка покачал головой, - Не смотри на него. Смотри на меня.
И юноша послушался, перевёл мрачный взгляд и уставился прямо в глаза русского. Расстояние между их лицами стало столь мало, что дыхания почти смешались. Примерно с десяток секунд они молча смотрели друг другу в глаза, Джекет снова успокоился и даже расслабился. Совсем неосознанно он чуть приоткрыл рот, облизываясь, потому что от волнения губы пересохли. Но Сокол воспринял это действие по-своему, медленно сократил последние сантиметры, ненадолго замер и вдруг осторожно прижался губами к губам Джекета. Совсем легко, бережно, будто бы Джекет был неимоверно дорогой фарфоровой куклой. И, что очень странно, парнишка его не оттолкнул. Он будто окаменел, тонкие губы задрожали, словно их хозяин вот-вот расплачется. Но потом нерешительно, как школьница на выпускном, робко ответил, тихо сопя в унисон с дыханием Сокола.
Однако он всё равно не выдержал. Прошло около пяти секунд нежнейшего и сладкого, первого для Джекета, поцелуя, как юный грабитель вдруг отвернулся, утыкаясь носом в плечо Сокола, и тяжело засопел. Тот, вдыхая кажущийся теперь холодным воздух, понимающе придвинулся ещё ближе, обнимая парнишку одной рукой и бережно, ласково поглаживая по светлым волосам другой. Джекет задрожал в объятиях русского, задрожал всем телом, цепляясь тонкими длинными пальцами за край пиджака Сокола. Хоккеист всё понимал - Джекету непривычно, неудобно и неловко, а потому страшно. Догадаться о том, что его впервые целовали сегодня, не составило труда, и от понимания этого у Сокола вдруг защемило сердце - никто до него не смог покорить этого зверя. "И не покорит больше" - уверенно подумал Сокол, прижимая к себе голову Джекета и только сейчас замечая глаза Мэтта Роско. Они были размером с блюдца, не меньше.