7. Искренность (1/1)

Добраться до заброшенного храма удалось относительно быстро – благодаря кругу телепортации, построенному в ближайшем селении. В иных обстоятельствах Лилия похвалила бы себя за предусмотрительность, но сейчас ее занимало иное чувство: навязчивое и неотступное ощущение ускользающего сквозь пальцы времени.В храме Эрастила обнаружился еще один активный портал: неровная поблескивающая рамка парила над землей именно в том месте, где тогда еще будущая баронесса впервые встретила жреца. Лилия не могла знать, что ее ждет по ту сторону – и без сомнений шагнула вперед. Разрушенная крепость встретила ее темнотой – густой и непроглядной. Призванные магические огнинеохотно разгоняли мрак холодным светом; под ногами угадывалось копошение – множество пауков почти сплошным ковром покрывали пол. В темных коридорах слышались голоса. Множество голосов: неожиданно громкое эхо умножало и перемешивало их.Лилия напряженно прислушивалась, и ей наконец удалось определить направление, а затем и узнать голос – и это заставило ее поспешить, чтобы вмешаться.

Нимфа была в ярости: она не допускала мысли, что кто-то посмеет перечить ей; слишком свыклась с ролью незримого кукловода и не могла представить, что события будут развиваться не так, как она рассчитывала. Она ни разу не обратилась к собеседнику по имени: называла его Жаворонком. Жрец – напротив – выглядел совершенно безучастно, полностью сосредоточившись на своих молитвах. Когда-то Лилия была уверена, что создание Первого мира, являющееся во снах, действительно нуждается в помощи – теперь мысль о своем заблуждении вызывала досадливое раздражение: как можно было верить ей на слово?

Нимфа занесла руку для удара, но в тот же момент забыла о Тристиане – только для того, чтобы обратиться к новоприбывшей зрительнице.Нирисса – так ее звали – проявила нездоровое воодушевление, и продолжила свой спектакль. Минуту назад она проклинала жреца в бессильной злобе – а теперь делала вид, что утрата Ока ничуть не нарушит ее планы. Эта притворная уверенность в своем могуществе, это наигранное превосходство казались Лилии насквозь фальшивыми – как магический туман; как зыбкий образ, который нимфа пыталась создать при первой встрече.– Что ты будешь делать теперь, Гончая?

Лилия поморщилась, услышав слово, неприятно резавшее слух, но посчитала нужным сохранять спокойствие, хотя бы внешне. Бросаться на нимфу с оскорблениями и, тем более – кулаками – казалось стыдно и недостойно. Разумнее немного подыграть ей: если она настроена на подобную театральность, то может раскрыть свои планы, хотя бы частично.– Это ты подослала Тристиана ко мне?– Верно, – голос нимфы сочился ядом. – Посланник Саренрэй служил мне. Даэва, искаженный в тысяче зеркал, упавший в тень, порожденную собственным сиянием..."Здесь, среди других смертных...""Я не хочу, чтобы мое невежество оттолкнуло тебя...""Достоин ли милосердия... "Невольно или намеренно, в попытке уязвить и напомнить о бессилии, Нирисса все же предоставила баронессе еще одну важную деталь: последние кусочки мозаики сами собой заняли положенные места, и общая картина наконец получила завершенный вид. Лилия невольно вспомнила немногочисленные случайные недомолвки – и они прозвучали совершенно иначе. Слова, сказанные в прошлом, только сейчас обрели истинное значение.– Я вижу смятение на твоем лице... Неужели ты ни о чем не догадывалась? – от внимания нимфы не ускользнула растерянность, вызванная ее словами, и она изобразила притворное удивление.

– Теперь... многое становится ясно, – Лилия почти сохранила самообладание.– У всех есть слабости. Ему оказалось достаточно небольшой лжи о том, что именно благодаря мне он был заперт в смертном теле.

– Лжи? – вздрогнув, как от резкого удара, Тристиан впервые вмешался в разговор. – Так это ложь?– Рядом с тобой Жаворонок ожидал лишь возможности... Приказа нанести удар. Он не справился со своей ролью, и теперь бесполезен, – Нирисса не сочла нужным ответить прямо или пояснить свои слова.Жрец так и не получил ответа на свой вопрос, но он и не требовался. Нимфа, более не желая оставаться в своем логове, исчезла в зеленоватом сиянии. Она могла свободно возвращаться в Первый мир по своему желанию – и теперь оказалась вне досягаемости. Вопреки ее наигранной уверенности, исчезновение больше всего напоминало поспешное бегство; Лилия в последний момент опомнилась и вскинула руку в попытке задержать ее – но шаровая молния лишь расплескалась яркой вспышкой, оставив пятно копоти на стене.

Баронесса выругалась: прочувственно, но безадресно, пользуясь моментом, когда Линдзи не слышит; и лишь затем попыталась разогнуть сведенные судорогой пальцы. Управление стихиями требует прежде всего сосредоточенного спокойствия и ясности ума, а сейчас Лилия была лишена того и другого. Она повернулась к жрецу: он не решался заговорить первым.– Вернемся в столицу, – ее голос прозвучал равнодушно и буднично. – Нам предстоит многое обсудить.

– Я ожидал твоего гнева, – нерешительно отозвался жрец.– Гнева? – на этот раз Лилия не стала сдерживать эмоции: сказывалась усталость от постоянной изматывающей тревоги и неопределенности, до недавнего времени не находящая выхода. – Не стану отрицать: я в бешенстве! Неужели ты думал, что вдвоем мы не справились бы? Неужели решил, что я не поверила бы тебе? Отвернулась бы от тебя?Всего на мгновение она осеклась и закрыла лицо руками.Ведь могла бы не поверить, – малодушно подумала она. – Могла бы отвернуться. Когда жрец перестал быть для нее чужим – Лилия не знала; а теперь это не имело значения. По прошествии времени сослагательное наклонение потеряло свою значимость. Сейчас она уже не сможет отвернуться – даже если захочет.Лилия убрала руки от лица, незаметно смахнув предательские слезы, хотя жрец не мог их видеть. Она успела заметить, как Тристиан потянулся к ней, но не решился сдвинуться с места. Он продолжал стоять, слепо глядя перед собой – и не искал оправданий.

– Ты такой же Жаворонок, как я – Гончая. Тебе не обязательно оставаться средством... Не нужно больше служить безвольным орудием в чужих руках.Следуя решению, принятому задолго до этого момента, Лилия сама сократила разделяющую их пропасть до расстояния объятий: впервые оказалась настолько близко, чтобы расслышать его сердцебиение.Тристиан не сразу справился с замешательством: чуть подался вперед, еще ниже склонил голову и осторожно, невесомым прикосновением сомкнул руки за ее спиной. Лилия всмотрелась в осунувшееся лицо, бережно убрала спутанные пряди. Оставался открытым один вопрос: почему же, несмотря на всю ложь о его происхождении, о целях – возле него так спокойно?– Вернемся домой. Вместе, – тихо повторила она.Расспросы – не здесь и не сейчас, – решила баронесса. Снова приходилось откладывать важные вопросы до более подходящего времени. Лилия прекрасно понимала: большинство соратников не поддержат ее решение: вместо этого она ожидала неодобрения и обвинений в недальновидности. Впрочем, будущая королева Украденных Земель более не сомневалась в своем выборе.Отчасти поэтому неожиданная новость об исчезновении Ландера и нескольких офицеров городской стражи не повергла Лилию в смятение. Она лишь решила, что юный амбициозный аристократ вскоре снова даст о себе знать: возможный заговор она примет как вызов, с которым ей вполне по силам справиться.