Глава 8. Иногда люди меняются. (1/1)

- Бел-семпай, Вы... слепой?

Бельфегор хлестко ударил Франа по руке и отвернулся. Если бы он мог видеть лицо мальчишки сейчас, то поразился бы произошедшей с ним перемене. Вся насмешка из зеленых глаз исчезла. Теперь в них отражался целый рой противоречивых чувств: неприязнь, жалость, сострадание, шок. Мальчик просто залез с ногами на широкую кровать Бела, прислонившись к нему спина к спине. Довольно долго они молчали.- Бел-семпай... А у Вас это с рождения?

- Да.

- А… у Расиеля тоже?..

- Нет.

Оба снова замолчали. Бельфегору было больно. Потому что он не хотел, чтобы Фран узнал. Именно этот мальчишка должен был всю свою жизнь уважать семпая за непоколебимость, профессионализм. Но теперь казалось, что всё это было перечеркнуто в глазах лягушки физической ущербностью. Никогда эта проклятая слепота так сильно не огорчала невозмутимого обычно принца. Он привык к ней, принял свое тело. Возможно, ему это было проще потому, что он не видел никогда. И сейчас выдержка покинула юного принца. Он хотел только одного – чтобы лягушонок не бросил ему презрительно в лицо какую-нибудь гадость и не ускакал по своим лягушачьим делам. Это было бы еще больнее.- Бел-семпай... А вот как это - жить, ничего не видя?

Голос Франа был непривычно тихий и задумчивый. Бел мысленно поблагодарил небеса за то, что его глаза не стали поводом для насмешек. Все-таки у Франа был острый язычок. Впрочем, вздохнул он по себя, возможно это еще только предстоит. Смирись заранее, Бел.- Ну, как тебе сказать... На самом деле не так уж плохо. Не видишь многое из того, с чем лучше не сталкиваться. Я никогда не видел уродства, не видел слез, не видел отрубленной головы отца и левой руки дяди.

- Но ведь и красоты Вы не видели… - мальчик вздохнул и повернулся к семпаю лицом, мягко проводя пальцами по его щеке. Принц вздрогнул, но продолжил:- А еще обостряются остальные чувства. Например, обоняние. Я могу почувствовать такие ароматы которые тебе и не снились… Или вот еще слух…- Так это Вы на звук ножи метаете?- Фран уже знал ответ, но решил уточнить лишний раз. Сейчас он пытался представить себе мир, в котором живет Бельфегор. Мир, где нет ни лучика света, где нет ярких красок, где есть только чернота и полнейшее отчаяние от невозможности ее разорвать.- Ага.Они помолчали снова. Мальчик все так же пытался понять, уяснить для себя, какого это. И неожиданно в его голове родился вопрос, который, в общем-то, следовало задать с самого начала, ибо он мучил Франа уже почти год:

- Семпай… А почему Вы меня лягушкой называете? Вы ведь никогда не видели этих тварей. А если судить по звукам, я вроде не квакаю… Да и кожа нормальная…- Когда я был маленьким, дядя мне сказку рассказывал про принцессу-лягушку. Брат тогда рядом сидел и спросил, как это существо выглядит. Дядя ему нарисовал, а Сиель тогда еще сказал, что по цвету оно как листья на деревьях, зеленое. Вот поэтому ты тоже лягушка. У тебя ведь волосы зеленые, - и принц улыбнулся. Тепло и открыто. Фран еще никогда не видел у него такой улыбки.- Да, и волосы, и глаза… - заворожено проговорил он, не в силах отвести взгляд от этой улыбки, - Но откуда Вы это знаете? Вы ведь не видите меня.- Тоже дядя сказал. А еще он сказал, что у тебя очень красивое лицо... – услышав это, мальчик слегка порозовел. - Правда, я все равно не могу себе его представить, а жаль.

Фран промолчал. Его пальцы снова невесомо коснулись щеки принца, но тот уже не вздрогнул, напротив – задумчиво закрыл глаза, к невероятному облегчению мальчика. Что бы он не думал, эти белые, незрячие глаза его пугали.- Слушай... – Бельфегор резко поднял голову, так, что челка снова упала на глаза. – А можно я его… Потрогаю? Чтобы хоть немного… - принц замолчал. Видеть его таким тихим и вежливым было непривычно. Лицо стало теперь не хищным, как раньше - оно было грустным, и даже немного умоляющим... И конечно, Фран не смог отказать. Он почувствовал, что именно сейчас перед ним сидит настоящий Бельфегор, без своей вечной маски гордости и презрения ко всему. Тонкие пальцы осторожно коснулись холодной кожи. Они очертили контур лица, легко коснулись волос.Франу было немного щекотно, а еще прикосновения семпая его смутили, к щекам подступила краска. Между тем Бельфегор провел подушечками пальцев вдоль линии роста ресниц, по носу и наконец остановил движение на бледных губах, чуть их поглаживая. Мальчик покраснел еще сильнее.- Да не смущайся ты так, лягушка, - это прозвучало совсем неожиданно. «Откуда он…» - пронеслось в голове. Бел тихо засмеялся, чуть сжав подбородок зеленоволосого:- Я же уже говорил, что у меня все чувства обостряются до предела. Осязание тоже. Я чувствую, что у тебя кожа теплеет, когда ты краснеешь. Наверное, это выглядит очень мило, да?- Вот оно как... - Фран забыл, что пальцы парня все еще находятся около его губ. Поэтому один из них нечаянно коснулся языка говорящего. Тут мальчик смутился так, что стал похож на спелый помидор. Бельфегорчуть улыбнулся и опустил руки:- Извини. Я не нарочно.- Ничего страшного... Знаете, у Вашей кожи такой странный вкус... – краснеть дальше было уже некуда. Но вкус правда понравился Франу, и он хотел сказать об этом. Она была чуть горьковатая и с каким-то невероятно притягательным запахом пряностей. Корица, мускат, кориандр – мальчик не понимал, что это, но ему хотелось вдыхать этот запах снова и снова. Он был необычен. Он дурманил.Бельфегор придвинулся чуть поближе, и осмелевший Фран положил голову ему на плечо, уже точно зная, что ему за такую вольность ничего не будет. Между ним и принцем словно разрушилась та стена недоверия и непонимания, которую они так старательно строили в течение двух лет. Открывшиеся новые перспективы поражали воображение. Мальчик впервые понял, что его семпай красив. Что у него волосы мягкие, как пух. Что у него лицо, как у прекрасной фарфоровой куклы. И что, возможно…Руки Бела осторожно прижали к себе хрупкое тело. Ему нравилось чувствовать живое тепло рядом с собой. К тому же это был тот единственный человек, к которому принц привязался после смерти брата. Да, он терпеть не мог Расиеля, это правда. Но они были неразрывно связаны, и эта связь давала какой-то смысл существовать дальше. Теперь связь появилась снова, но уже не с родным человеком. И эта связь была какая-то совсем другая. Бельфегор пока не знал, как можно ее объяснить. И он даже не догадывался, что Фран чувствует то же самое. Ведь и он был один.Довольно долго они просидели вместе молча. Двое одиноких, они чувствовали рядом близкого человека. Это было сродни озарению, какому-то пробуждению. Невозможно описать чувства людей, которые вдруг поняли, что они живут. И что они кому-то нужны на свете.На секунду в голове Франа всплыл Мукуро. С ним ему никогда не было так тепло, хотя мальчик и любил его по-своему, по-детски. Наверное потому, что эгоистичный аристократ не любил его никогда, да и какая тут могла быть любовь? Ведь он был всего лишь слугой. И нужен был лишь для того, чтобы избавиться от надоевшего любовника или может даже просто чтобы подразнить его. Еще неизвестно, что хуже.Фран до мелочей запомнил шокированное лицо Хибари, как-то заставшего их с Рокудо в постели. Он видел, отлично видел, как из блестящих серых глаз по капле уходит жизнь. Он помнил, как тряслось тело Мукуро от беззвучного смеха, ему было весело, а Франу – противно и горько. Мальчику тогда было всего лишь одиннадцать, поэтому Кёя не убил его, но из дома выгнал. Наверное, об этом давно можно было бы забыть... Только вот насмешливая улыбка Мукуро не выходила из головы по ночам. Это раздражало и доводило до исступления. Это было не нужно.Бельфегор почувствовал изменение настроения Франа по напрягшимся плечам и чуть опустил руки, ослабляя объятья. Мальчик поднял голову, чуть удивленно посмотрев на него.

- Лягушка, что случилось?- Ничего, - Фран тихо отстранился, чуть вздохнув, и слез с кровати.

- Вот как... Бельфегор отвернулся к стенке, прислонившись к столбику балдахина. По его лицу было сложно понять, что он испытывает сейчас. Но мальчик почувствовал. Это была обида, жгучая, хотя, возможно, пока и не до конца осознанная самим принцем. Но он ничего не мог с собой поделать. Появившаяся было связывающая нить словно оборвалась. Франу стало неуютно.- Знаете, я наверное пойду. Там скорее всего уже начинается тихий ад, должен же кто-то успокоить людей, а то патлатая акула ругаться будет… - сказано это было почти испуганно. Тихими быстрыми шагами мальчик направился к двери, стараясь не оглядываться.- Да, иди... – услышал он вслед.Но когда Фран уже подходил к тяжелой двери, Бел его окликнул. Мальчик обернулся и обнаружил семпая практически в шаге от себя. Теплые руки легли на талию лягушки, а губы парня коснулись его губ. Нежно, легко. Мукуро никогда так не делал. Он любил вжимать хрупкого Франа в стену, властно запечатывая его рот. И зеленоволосый чуть сжал нижнюю губу принца своими. Мягко обнимая его за шею. Страх, снова возникший было, куда-то улетучился. Теперь, похоже, навсегда. Потому что зеленоволосый понял, что влюбился. Окончательно и бесповоротно влюбился. На всю жизнь. Да, так бывает.Бел отстранился почти сразу, хоть и почувствовал слабый ответ. Он уже корил себя за этот минутный порыв, но что сделано - то сделано. Фран молчал, что особенно напрягало. Принц уже был готов извиниться и попросить забыть обо всем забыть обо всем, когда руки мальчика вновь притянули его поближе, а губы прошептали в самое ухо:

- Семпай, Вы не умеете целоваться... Хотите, научу?

Фран не знал, чем это кончится. Он уже давно перестал верить в светлое будущее, но сейчас чувствовал, что поступает именно так, как нужно. Поэтому его поцелуй был уверенным, но все равно теплым и нежным. Он слегка прикусывал тонкие губы принца, все крепче и крепче прижимаясь к Белу. Наконец, отстранившись, он посмотрел на это красивое бледное лицо. Оно имело те же правильные аристократичные черты, что и лицо Мукуро. Но сейчас в нем было какое-то тихое счастье, которого Фран никогда не видел в том лживом лице, похожем на маску.- Я Вам обещаю, что когда-нибудь все расскажу, - произнес он неожиданно для самого себя. И увидел, что на лице семпая снова появилась та самая тихая и добрая улыбка. Его губы мягко коснулись лба мальчика, а пальцы провели по щеке, в точности копируя недавнее движение самого Франа.

- Хорошо. Я буду этого ждать.