Глава 3. Ровно три года назад. (1/1)
- Сегодня годовщина, да? - Занзас приобнял Скуало за плечи, зарываясь носом в его длинные волосы. Они были невероятно мягкими и гладкими, пахли смолой и морем. Словно мужчина был не обычным разбойником, а самым настоящим грозным пиратом, из тех, кто продают душу свежим соленым волнам и хмельному мокрому ветру, пахнущему приключениями. Разбойник никогда не понимал, почему эти шелковистые пряди хранят именно этот, такой необычный аромат.Услышав слова возлюбленного, Супербиа вздрогнул и поднял голову, встретившись взглядом с его коньячно-карими глазами. На его утонченном аристократическом лице, так резко констатировавшем с грубыми, словно высеченными из камня чертами Занзаса,не дрогнул ни один мускул, только зрачки расширились на секунду.- Да, ты прав, - Скуало отвел глаза, пряча растущую в глазах тоску. – Уже три года. Целых три года… - он покачал головой, и при этом несколько прядок выбились из длинной косы и легли на бледные щеки. – Оставь меня одного сегодня. Пожалуйста.- Да, как скажешь, - сегодня Занзас был непривычно тих и податлив. Такое с ним случалось редко. Раз в год, если быть точным. Супербиа не любил такого Занзаса. Ему больше был по душе тот властный, никого не слушающий ненасытный домашний тиран, которым глава разбойников был остальные 364 дня. Но сегодня… Мужчина был рад, что его понимают.- Тогда до завтра, Ску, - атаман встал и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.Почти сразу послышалось привычное: "Пошли все нахуй, тупой мусор! Ящик виски мне и брысь по углам!" Скуало грустно улыбнулся. Временами ему становилось лестно, что только он знает босса без маски презрения и равнодушия ко всему. А особенно обнадеживало то, что, по словам Лусса, раньше Занзас в таком настроении требовал себе с десяток самых фигуристых и миловидных пленниц, коих на следующий же день продавали в рабство, и веселился с ними до самого утра. С появлением среброволосогоночным оргиям пришел конец, к счастью.Но сегодня был совсем другой день. Такой день, что даже возобнови Занзас старые традиции, Супербиа бы ни слова против этого не сказал, хотя на следующий день перерезал бы глотки всем участникам, наверное. Это был особый день. День скорби. Только его день. И еще Бела. Впрочем, мальчик, кажется, нашел себе новое развлечение – парнишку Франа, подумал мужчина про себя, и тень улыбки скользнула по его узким губам. Похоже, сегодня предстояло грустить одному. А может, это и правильно? Дети должны быть счастливы. Так всегда говорил он. Его брат.Мужчина прислонился спиной к столбику балдахина и поднял голову к потолку. Длинная серебристая коса спустилась до самого пола, и кончики длинных прядей лежали на махровом красном ковре. В тот страшный день они были чуть ниже пояса, убраны в высокий хвост и окрашены кровью в водянисто-красный. Теперь, когда прошло уже три года, их длина достигала колена.
Скуало до сих пор не забыл, почему начал отращивать волосы, так мешавшие ему поначалу и такие привычные, даже необходимые теперь, как память. Когда-то, в раннем детстве, они с братом были похожи, как две капли воды из одного сосуда. Таким вот нехитрым способом предполагалось помочь матери различать их. Хотя она и так понимала, думал мужчина теперь. Слишком разные они были внутренне. Так часто бывает с близнецами. Скуало, тихий и задумчивый не по годам, рос словно бы отдельно, не принимал родительское тепло и считался изрядным мечтателем, независимым и может даже чуть высокомерным.Но не таков был его брат. Всегда веселый, он успевал буквально везде, он жил, дыша полной грудью, смеялся и безбашенно ввязывался в самые рискованные авантюры. Мужчина помнил его теперь именно таким. Его. Лео.Супербиа закрыл глаза, и его внутреннему взору явился он. С улыбкой до ушей, растрепанный сорванец, постепенно превращающийся в высокого красавца с плавно вьющимися короткими волосами цвета стали, живыми серебристыми глазами и добрым смехом. Как живой.- Ну, здравствуй, Лео.Раз в год Скуало мог позволить себе немного сойти с ума и поговорить с мертвым братом. Нет, не мертвым. Просто ушедшим в такие дали, которые никогда не смогут увидеть грешные обитатели этого мира. Он словно слушал оттуда, из неизведанных глубин, и иногда ласково кивал головой. Казалось, он тоже ждал этого разговора целый год и тоже боялся. Но пришел ведь.- Твой сын растет, Лео. Ему уже пятнадцать лет.Лицо призрака посветлело. Его улыбка словно засветилась. Он был хорошим отцом, насколько мог.- Да. Он уже чуть-чуть оправился от смерти Расиэля. Ему было трудно. Но он этого не признавал. Он прямо как ты, брат. Такой же, непокорный никому, даже своим чувствам. Он хочет быть сильным, как ты. Ему это сложно, ты знаешь. Хоть он и не получил по наследству болезни твоей любимой Макото и не умирает от чахотки, как его брат. Но ему еще труднее. А он справляется. Он хороший мальчик…Тихий стук в дверь прервал бессвязный шепот Скуало. В комнату нерешительно заглянул невысокий, совсем юный паренек, одетый в матроску и узкие рыбацкие брюки. Тонкие, чуть женственные пальцы робко сжимали деревянную ручку. Светло-пшеничные волосы до плеч, чуть вьющиеся, скрывали от постороннего взгляда верхнюю половину лица. Пухлые губы слегка дрожали от волнения.- Дядя, я войду? – голос юноши был немного хриплым. Возможно, он мирно спал, но что-то потревожило чуткий сон. Это и был Бельфегор Супербиа, единственный теперь сын сгоревшего в огне переворота короля.- Я не думал, что ты сегодня ко мне придешь, - Скуало протянул племяннику руку, мягко сплетая его пальцы со своими. Принц осторожно приблизился, словно не желая нарушать атмосферу грусти и скорби, царящую теперь в комнате. Глядя на него, старший Супербиа не видел брата в этих движениях, жестах, выражении лица. Бел всем походил на мать. Но родная кровь или нечто большее, истинно семейное, навеки связало их вместе. Скуало любил племянника искренне, как родного сына.Минут пять длилось молчание. Наверное, Бел тоже безмолвно беседует с отцом, думал среброволосый. Но, как оказалось, мысли юноши занимала совсем другая проблема, и слова, произнесенные им, были для Скуало настолько неожиданными, что он чуть не вскочил с кровати.- Дядь, а вот скажи… А он красивый? Мне действительно интересно, я ведь в этом совсем не разбираюсь, - блондин был необыкновенно задумчив, а по его губам скользила хитрая улыбка, иногда преображающаяся в усмешку.- Ты это, собственно, о ком? – поднял бровь старший Супербиа, внимательно разглядывая такого нового, еще неизвестного ему мальчика.- А ты угадай, - Бел чуть неуверенно усмехнулся шире. – Я говорю об этом бесполезном земноводном, этой мерзкой жабе, вечно сующей в чужие дела свой противный нос, который мне никак не удается прищемить дверью…- То есть о Фране? – Скуало тоже усмехнулся, глядя на племянника. Неужели мальчик впервые влюбился? Нет, едва ли. Наверное, просто интереса ради. – Ну… Сложно сказать. На мой взгляд, вполне симпатичный паренек. Волосы только странно зеленью отливают, а так… Глаза у него красивые, это точно. Глубокие такие, прямо в душу смотрят. Такого же цвета, как морские волны в самом глубоком месте океана, тоже зеленоватые. Странный паренек, в общем.- Они у него мягкие… - отстраненно пробормотал принц.- А? Кто?- Волосы, - юноша улыбнулся и погладил дядю по голове. – У тебя жестче.
- А с чего это такой интерес к его личности? – Скуало почему-то постепенно забыл о скорби. Где-то в глубине души она все еще его ела, но интересы живых обычно очень быстро заставляют забыть о тех, далеких от нас. Образ брата постепенно растаял в воздухе, ничем не напоминая о себе.- Скуало-сама! – ответить принцу помешал громкий стук, и ворвавшееся в комнату чудо в перьях замерло посреди комнаты. Зрелище это было действительно впечатляюще. Перед мирно беседующими дядей и племянником явился не очень высокий, но порядочно накаченный мужчина в каком-то подобии римской тоги всех оттенков радуги, с несуразной прической и таким слащавым голосом, что Бельфегор скривился, а Скуало чуть не сплюнул. К Луссурии они до сих пор так и не привыкли. Да и разве к ТАКОМУ вообще привыкнуть можно? И как ему лечение всего отряда доверили…- Ну? – нарушил затянувшуюся паузу старший Супербиа, скрещивая руки на груди. – И чего же тебе надобно, пугало огородное?- Да Занзас послал, - ничуть не обиделся мужчина. – Ой, а Вам так косичка идет…- Если ты сейчас не объяснишь, в чем дело, я тебя тоже пошлю… - Бел, казалось, только потянулся, но над ухом Лусса посвистел острый метательный нож и по рукоять вошел в стену. Скуало самодовольно усмехнулся – его уроки не прошли даром, мальчик делает успехи.- Ой, уже говорю, сладкие мои, - поднял ладони лекарь. – Занзас меня послал к Вам, Скуало-сама, поскольку только что от Тсунаеши Вонголы к нам прибыл посланник, лично Гокудера Хаято, его правая рука. А раз дело зашло до переговоров, как же мы без Вас-то? Босс же только наорет и не сделает ничего путного, Вы ведь знаете.- Врооой! – возмущению Скуало не было предела. – Какого хрена? У меня же день траура, мать вашу! Я вообще не должен сегодня ничего делать, идиоты вы несчастные!В гневе Супербиа даже потянулся за мечом. Луссурия, вовремя и правильно оценив обстановку, успел скрыться за дверью и уже оттуда прокричать:- Я все понимаю, великолепный Вы наш, но другого выхода нету, и Вы сами это прекрасно понимаете! Так что собирайтесь и мы Вас ждем. И поторопитесь, пока босс чего доброго не застрелил парламентера!- Да чтоб вас всех, - буркнул среброволосый, поднимаясь и на всякий случай все-таки прихватывая с собой меч. – Прости, племянничек, дела, дела, дела. Действительно прости, Бел.- Ничего, дядь, я все понимаю, - Бел вполне дружелюбно улыбнулся.- Ай, какой Вы вежливый, Бел-самааааа… Что-то не то за завтраком съели? – раздался из-за двери насмешливый голос, раздражающе тянущий слова. Только одно на свете существо могло так говорить. Скуало понял, что юноше по-любому скучно не будет, поэтому быстро выскочил за дверь, схватил Франа, а это был именно он, за шкирку и втолкнул в комнату, сразу запирая ее снаружи. На истерический смех племянника и легкие процарапывания дерева изнутри, скорее, для вида, ибо зеленоглазый мальчик сроду ничего не боялся, он постарался не обращать внимания. И лишь когда мужчина скрылся за поворотом, послышались злобные бормотания:- Будет знать, как патлатой акулой обзываться…