Глава 1. Казнь. (1/1)

После полутемных коридоров подземелья свет неприятно ударил прямо в глаза и Шоичи зажмурился, на пару секунд замер на пороге. Но стражник не дремал. От его резкого толчка в спину бывший главный советник Его Величества Бьякурана чуть не растянулся на каменных плитах печально известной площади Смерти, находившейся в самой старой части королевского замка. Казалось, именно здесь застыло оно – мрачное Средневековье. Высокие серые стены, ставшие свидетелями людских страданий, впитавшие их крики, местами побуревшие от крови, уходили ввысь так высоко, что, казалось, достигали неба. Вся площадь напоминала старый и очень узкий, но глубокий колодец, от чего пленники, наверняка, впадали в еще большее отчаяние.Выход сюда был только один – из тюремной камеры, да и цель этого выхода не отличалась особым разнообразием – либо казнить, либо быть казненным. Шоичи предстоял второй вариант, что не добавляло радости. Мрачный высокий палач с лицом, закрытым белой полумаской, уже терпеливо ждал свою новую жертву, зловеще кривя полные губы. Чувствовалось, что этой работой он занялся не просто ради высокой зарплаты.На единственном балконе четвертого этажа разместился Совет Пяти Благородных во главе с королем, а также вся семья Его Величества. Ирие поймал своими слабыми глазами испуганное лицо принца Госта. Несчастного мальчика впервые привели на смертную казнь. Это зрелище явно было не для его невинного взгляда. И ведь казнили не кого-нибудь, а его любимого учителя, который с малых лет был с ним рядом, всегда поддерживал во всем и вообще, наверное, только его принц мог назвать настоящим другом.Шоичи грустно вздохнул – очень многое из того, что советник хотел привить самому младшему члену королевской семьи, он так и не успел даже рассказать, что уж говорить об обучении. Они ведь даже не успели пройти человеколюбие… Да, у них были странные темы для занятий. Вместо права, истории и всех прочих предметов, по сути, учащих лишь поверхностно, они проходили жизнь. Любовь, великодушие, щедрость – таковы были предметы этих уроков. И даже стоя на пороге смерти Шоичи точно знал – время, проведенное с мальчиком, не прошло впустую. Во всяком случае, в глазах молодого принца кроме страха были те самые чувства, которые так старательно прививал молодой советник.Кикё торжествовал, не скрывая тонкой ироничной улыбки. Теперь, устранив своего главного соперника, он мог сделать ту самую блестящую карьеру, которую обещал ему переворот с самого начала. Пока на пути не появился хрупкий тогда еще юноша с испуганными глазами. Глядя сейчас на поверженного в долгой борьбе противника, зеленоволосый дворянин видел совсем другого человека. Да, Ирие проиграл, да, его запястья крепко связаны за спиной, а руки стражника направляют его к плахе, где все решится. Но он не сломлен. Его спина пряма, а в глазах нет ни капли страха. Только полная уверенность в правильности выбора. Это внушало уважение.Прочие практически не обращали внимания на казнь, присутствуя здесь чисто по служебной обязанности сопровождать короля на всех важных мероприятиях. Торикабуто возвел глаза к небу и откровенно скучал на пару с Закуро. Впрочем, эта парочка почти всегда так себя вела. Дейзи равнодушно смотрел вдаль. Наверное, пылкий подросток уже мечтал, как после такой скучной казни схватится в очередном захватывающем бою за какую-нибудь красотку с кем-то из своих давних соперников.Гамма с женой говорили о своем, личном. А вот Бьякуран…Его взгляд Шоичи ловил со скрытой робостью. Что он надеялся увидеть там? Наверное, в глубине души – отголосок той прежней, такой беспечной любви, когда Лео еще благополучно сидел на троне, а юный тогда еще принц и первый советник могли счастливо наслаждаться любовью друг друга и ни о чем не думать больше. Однако же фиолетовые глаза были непривычно холодными. Это пугало и заставляло сердце болезненно сжиматься при каждом ударе. С другой стороны, ведь именно король должен был подписывать приказ о смертной казни, больше некому, и не важно, чья была это инициатива, хитроглазого Кикё или строгого к предателям Гаммы – приговор был подписан. А если так… Значит, конец не только жизни юноши, но и чувствам короля к нему. И Шоичи впервые стало невероятно обидно, и он чуть поджал губы, сжав кулаки. Значит, все именно так и должно быть. Молодой Супербиа, родной сын Лео и королевы Макото – вот кто должен сидеть на троне на самом деле, а не этот жестокий человек.- Ирие Шоичи! – стальной голос Като Кикё, председателя Совета Пяти Благородных, вывел парня из раздумий. Значит, через несколько минут жизнь навсегда оборвется. Сердце, так много выстрадавшее, прекратит биться. Прекратит биться ради благородной цели – мести. На секунду Шоичи снова посмотрел на Госта и в душе ужаснулся – хорош учитель. Он учил принца никогда не поддаваться этому чувству, и что же теперь? Вот какой пример он подал. «Я надеюсь, он сможет понять», - пронеслась виноватая мысль в голове. Наверное, она как-то отразилась во взгляде, сделав его жалобным, потому что Гост всхлипнул и отвернулся, пряча лицо. Ирие поспешно опустил голову и задумался, спеша потратить драгоценные мгновения жизни более полезно и, если получится, приятно. Слушать обвинения было скучно, поэтому бывший советник начал вспоминать самые счастливые моменты своего недолгого существования, которые стоили того, чтобы думать о них в последние десять минут жизни.Когда его, только что закончившего первый в стране университет с высшим баллом, привели во дворец, Шоичи долго пытался понять, что он вообще тут делает. Король Лео не особенно нуждался в помощи – при нем даже Совет Пяти Благородных не созывался ни разу… Поэтому единственной задачей нового советника стала опека над маленьким Гостом. Должность главного советника сулила большие выгоды – деньги, власть, удачную женитьбу и безбедное существование. Шоичи был сиротой, поэтому мог позволить себе тратить огромное состояние так, как пожелает. Вокруг еще совсем недавно бедного разночинца сразу начали порхать стайки молоденьких девиц, стремясь закрепить свои позиции и права на его деньги, статус, руку и сердце. Но получилось так, что сошелся он не с кем-нибудь из них, а с Бьякураном. Тесно сошелся. Даже слишком… О них знали все, но мало кто говорил тогда. А потом был переворот, казнь короля Лео и бегство его брата Скуало вместе с двумя детьми бывшего правителя. Хотя это вряд ли можно было считать приятным воспоминанием, поэтому парень быстро выбросил из головы залитую кровью плаху, на которую теперь предстояло лечь и ему самому. Итак, двадцатипятилетний Бьякуран взошел на престол.

После этого сломалось все. Король, которому по статусу легкомысленные связи уже не были положены, сделал предложение юной графине Юни, наивной глупышке, без памяти в него влюбленной. Теперь, хотя они и продолжали встречаться, Шоичи понимал – все это уже не надолго и не правда. К тому же, в отличие от брата, опыта Бьякуран не имел никакого, так что главный советник впервые начал работать по специальности, и времени на любовь у них уже не стало совсем. Король учился править, а Шоичи… любить. Заново, прощая все ошибки и грехи. Учился долго, старательно выбрасывая из головы отрубленную голову короля, смотрящего прямо в душу пустыми, мертвыми глазами. Но у него ничего не получилось. А потом появился Тсуна Вонгола.Собственно на этом мысли были прерваны последней строчкой приговора:- … через отрубание головы! – закончил читать Кикё. Весь его вид выражал такое нетерпение, что даже обычно мраморно–белые щеки порозовели, и женственное лицо от этого стало еще красивее. Длинные зеленые волосы развевались на ветру. «Конечно, ведь он после моей смерти займет место первого советника», - с горечью подумал Шоичи. Тут он удивился сам себе – неужели в этом замке, полном лжи и презрения друг к другу, ему есть еще о чем жалеть? Ну, кроме Госта… и любви. Сильной и настоящей. Но люди меняются, ведь правда? Бьякуран сильно изменился за это недолгое время. А Шоичи не выдержал и изменил. Так и должно было случиться. Но сердце снова словно сжали тиски – нет, не должно было. Если бы только не пара случайностей…Предателя поставили на колени перед плахой и грубо прижали его голову к бесчувственному дереву, пропитанному кровью. «Но я могу гордиться…» - мелькнула в голове Шоичи бредовая мысль, - «В конце концов, здесь казнили короля Лео… А я стоял на том же балконе, что и Бьякуран». Зеленые глаза, в которых неожиданно для самого юноши блеснули слезинки, в последний раз обратились в сторону короля. На секунду Ирие показалось, что в фиолетовой глубине тоже появились слезы. «Бьякуран… а ведь я все еще люблю Вас… Ваши всегда теплые руки, сладкие губы, мягкие прикосновения… Наверное, это все было не зря…» На этой последней мысли Шоичи услышал свист топора и закрыл глаза. Это был конец. Но все правда было совсем не зря. Он знал это теперь совершенно точно.Прошло секунд 20, но роковой удар так и не последовал. Шоичи осторожно приоткрыл один глаз, все еще не веря в то, что до сих пор жив, и ожидая увидеть ангела. Или демона, кто его знает, в ад или в рай его определят после смерти. Однако первым, что он заметил, оказался фиолетовый камзол странного покроя, в который, по идее, высшие и низшие силы одеваться не должны и который на площадке вообще не подразумевался. Еще через пять секунд до парня дошло, что сама по себе эта часть костюма бы не пришла, а значит, кто-то в ней есть и кто-то явно живой. Значит…- Ку-фу-фу, ты собираешься вставать или мне тебя тут оставить? - знакомый вкрадчиво-насмешливый голос раздался над самым ухом. От его звучания по телу пробежала волна мурашек, а глаза резко расширились - сначала Шоичи решил, что ослышался.- Мукуро?! Рокудо Мукуро?!- И не за чем так орать... Да, это я. Пришел за тобой по приказу нашего любимого босса (при этом словосочетании губы парня скривились в иронической усмешке). Итак, не соизволите ли Вы встать? Я ничего не имею против запаха крови и отрубленных голов, но не зря же пропадать моим стараниям по Вашему спасению, - разноцветные глаза смотрели насмешливо и вызывающе.Шоичи недоверчиво поднялся. Палач рядом с ним застыл буквально на пике вдохновения - его глаза яростно смотрели на двух преступников, но сделать мужчина ничего не мог. Переведя взгляд на балкон, Шоичи увидел, что все аристократы тоже застыли, как столбики. Все это было настолько не похоже на правду, что бывший советник потряс головой, и лишь когда это не помогло, ошарашено спросил:- Ты... того… Заколдовал их что ли?Парень помнил, что Мукуро называют волшебником, но в магию раньше не верил. Совсем причем не верил. Но сейчас был почти готов поверить.- Хм… - Рокудо задумался. – Пожалуй, и правда колдовство, но тебе не кажется, что есть дела поважнее? Сбежать, например, пока они не очухались, ммм?Стена напротив королевского балкона явственно вздрогнула. Потом еще раз. И еще. Прогремел оглушающий взрыв, и в каменной кладке колодца смерти образовалась солидная дыра. В пороховом дыму Шоичи заметил изящную фигуру личного оруженосца Вонголы - Гокудеры Хаято. Юноша славился своей любовью к взрывам, поэтому привыкший к тишине Шоичи всегда его недолюбливал. Но сейчас несуразный соратник заставил рыжеволосого радостно вскрикнуть и осознать одну мысль – спасен. Он спасен и будет жить.- Мукуро-сама, Ирие-сама, прошу вас! – прокричал сквозь грохот все еще падающих камней оруженосец. Красивое лицо Гокудеры было немного запачкано, а серебристые волосы - всклокочены. После того, как пыль слегка улеглась, Шоичи заметил двух лошадей, стоящих рядом с Хаято. "Интересно, чем он заткнул животным уши, раз они даже не шарахнулись от взрыва?" - только подумал предатель о совершенно неважном, в общем-то обстоятельстве, как его довольно неделикатно закинул на плечо Рокудо Мукуро, быстро двинувшийся в сторону пробоины и довольно шлепнувший юношу по мягкому месту.- Эй, какого черта! – мигом покраснел Ирие, вырываясь и молотя кулаками по узкой спине фармацевта.- Каюсь я, каюсь. А вот тормозить не надо было, - ответил Рокудо вполне миролюбиво, не спеша, впрочем, отпускать парня и даже приложив его пониже спины еще раз.Так он и донес возмущающегося Шоичи до лошади, положил его поперек седла, вскочил сам и тронулся с места в галоп. Бедный предатель забыл не только про свое возмущение, но даже как дышать. Однако зеленые глаза успели в последний раз встретиться с фиолетовыми, так стремительно уносясь от них. И в этих фиолетовых глазах было столько горечи. А по бледной щеке скатилась уже ничем не сдерживаемая слеза.