Глава 4 (1/1)

Шедоу уже не мог спокойно, не спеша продвигаться по лабиринту, рассматривая архитектуру и дорогие безделушки. Несколько комнат он буквально пробежал, небрежно откидываясь заклинаниями, пока не выбился из сил и был вынужден остановиться, едва переводя дыхание. Обычно такой паники он себе не позволял, даже бегство должно быть обдуманным, чтобы не попасться вот так, как сейчас, выбившись из сил, но в этот раз он ничего не мог поделать. Он не понимал как мог быть еще жив, почему за ним черной тенью не летел Син и начинал сомневаться в своей магии. Сомневался он не в силе заклинаний, она его явно не подводила, но в том, какие еще сюрпризы поднесет ему тауматургия в ближайшее время. Слова темного бога все же беспокоили его, неужели он был близок к тому, чтобы стать монстром, вроде тех, которых когда-то убивал. Он всегда считал, что пока не перейдет некую грань, тауматургия безопасна и полезна, и не превратит тебя во что-то ужасное, но неужели именно об этом и говорил Син? Но и эта теория не казалась ему достаточно правдоподобной, бог явно говорил о Восхождении, о том, что сам Шедоу станет безумным богом. Но ведь уже слишком долго никто не становился богом в этом мире, ему всегда казалось, что это уже невозможно. Четвертую часть Лабиринта проходили и до него, получали желанную силу другие изгнанники.

-В сомнениях, Шедоу? -- ассасин вздрогнул, услышав голос, он совсем потерял концентрацию и не заметил как к нему подошли, обернувшись он вновь увидел Сина, тому явно приглянулся подобранный им в бою короткий меч, который до сих пор былв его руках. -- Но ты же понимаешь, что не убежишь, и даже не пытаешься обманывать себя, если я правильно тебя помню. Просто бежишь, потому что это то, что ты привык делать.

-Не сомневаюсь, что так можно сказать про любого ассасина. Или про любого изгнанника, который увидел противника, себе не по силам. Так же как и то, что я не единственный, кто прошел четвертый Лабиринт. Во Врейкласте немало изгнанников, сделавших это, но их ты темными богами не считаешь.

-Хочешь узнать, почему именно ты? Хорошо. Может быть, ты и не сильнейший из них. Но так жаждешь силы только ты. Не отрицай это, ты ведь понимаешь, что это так, даже если пытаешься обмануть себя. Шедоу уже слишком устал, чтобы паниковать, даже стоя перед Сином, всем своим видом показывающим свое намерение его убить. Над каким-либо планом он тоже задумался не сразу, будто уже смирившись, но присущая ему воля к жизни все же была сильнее отчаяния и усталости. До третьей встречи с Изаро было не так далеко: если он правильно помнил, несколько комнат и коридор. Он уже хотел сорваться с места в очередной попытке убежать, но Син выставил вперед руку, сотворяя какое-то заклинание, Шедоу словно сковало каким-то непонятным, ранее неизвестным ему ощущением, это был даже не холод, а что-то неуловимо другое, словно его пронзало льдом, а тепло и магия, черным дымом источаясь из его тела, переходили в руки Сина.

-Ты ведь не забыл, за что меня называют Похитителем Добродетели*, Шедоу? Действие заклинания окончилось и ассасин едва не упал, испугано глядя на темное божество. Неужели он сделал с ним то же, что и со всеми теми богами? Шедоу попятился, украдкой сотворяя одно из своих заклинаний -- никакого эффекта, казалось, Син даже не заметил то, от чего почти моментально падали замертво не только люди, но и многие монстры. Он и так не слишком хотел убивать темного бога, но теперь он даже не мог бы этого сделать. Вряд ли ему можно было навредить обычным оружием, особенно без каких-либо особых умений, а большую часть своей жизни, особенно после изгнания, Шедоу посвятил изучению магии хаоса, к которой теперь Син, как и он сам, был абсолютно невосприимчив. Повинуясь только страху и какому-то инстинкту ассасин сорвался с места, в беспамятстве то используя флейм деш, то бегом, лишь бы оказаться подальше от Сина. Почему-то теперь он действительно пугал его сильнее всех ужасов Бездны.

Как-то он добежал до комнаты перед ареной и захлопнул за собой дверь. Он едва мог справиться с бессмысленным ужасом, нахлынувшим на него, со слезами, жгущими глаза.

-Какого черта, -- прошептал он, оглядываясь на закрывшуюся за ним дверь. Что Син сделал с ним? Ассасин попытался успокоиться и оценить свое состояние. Первое ему не удавалось, а второе лучше было не делать, потому что нормальный человек уже давно свалился бы без сознания, или по крайней мере без сил. С отвращением он вновь залил в горло зелье маны, сейчас ему казалось, что он уже ненавидит этот вкус.

Он был привычен к вечному побегу, не важно от кого: от власти, от инквизиции, от охотников за головами. Кому-то такая жизнь могла бы показаться абсурдной, но ему не нужно было чего-то другого. Только недавно он начал привыкать к тому, что не нужно регулярно скрываться в новом, но таком же грязном как прошлый, притоне, что ему есть, куда возвратиться и что потерять, кроме своей жизни, что уже не надо было прятаться и каждую ночь ожидать того, что его убьют во сне. Возвращение к старому образу жизни не было бы для него сильным огорчением. Но было что-то другое, с чем он все же не мог смириться, но чего не мог понять. Может, Син и был ему почти другом, как он считал, возможно, в глубине души и надеясь на ответные дружеские чувства от темного божества, но он никогда не думал, что какие-то чувства, даже горечь предательства, могут как-то повлиять на него. Обычно он старался любые эмоции заменить странноватой ухмылкой и продолжить свое дело. Но в этот раз сделать этого не получалось. То ли это была запредельная усталость, то ли он потерял ту необходимую в его прошлой работе толику цинизма. Но он все же надеялся, что это побочный эффект странной магнии Сина, не хотелось признавать что он может поддаваться эмоциям и чувствам.

Секунду он простоял перед дверью на арену, лучше ему не становилось, все тело пронизывало странное ощущение. Иногда ему казалось, что он все еще может стоять только из-за маны и избытка тауматургии в теле,а Син не собирался отступать, непонятно почему снова медля. С такими мыслями он и вошел на последний бой с Изаро, жаль только не получилось отключить ловушки.*** Звук работы смертоносных механизмов уже давно не пугал его, а когда-то Шедоу мог вздрогнуть только от одного воспоминания о Лабиринте и его ловушках. Он вышел почти на середину арены, чтобы сразу, как только появиться бывший Император, сотворить как можно больше попавших в цель заклинаний, перед тем как начать уклоняться от его магии и ударов мечей.

Через несколько мгновений ассасин вновь увидел Императора. Тот почти сразу же ринулся в бой, но Шедоу все таки успел воплотить в жизнь свой план, еще несколько заклинаний и Изаро будет повержен. Но, как убийца и ожидал, в сражение вмешался Син. Было непонятно, как он вошел на арену, ведь двери уже были закрыты, но сейчас темный бог спокойно опустился на землю между двумя противниками. Что-то показалось Шедоу странным, Изаро будто узнал Сина, на секунду растерявшись, но ассасин не упускал свой шанс. Несколько заклинаний, кинутых жестами, о которых он уже давно не задумывался, быстрая смена позиции и еще несколько потоков Хаоса вырвались из его рук. Ему показалось, будто Син тоже сотворил несколько заклинаний, но на кого они были направлены, он не задумывался. Как только Император упал поверженный, он бросился к двери, зная, что Син последует прямо за ним. Времени думать о наградах Лабиринта не было, как можно быстрее он бросился к алтарю.

Ему всегда казалось, что чего-то настолько особенного в Восхождении не было, может оно и увеличивало его силы и могло даровать некоторые интересные способности, ничего божественного он не замечал. Даже сейчас, когда это было последнее Восхождение в конце четвертой части Лабиринта. Оно уже давно не делало прошедшего этот путь императором, но многие стремились к нему ради силы, а кто-то ради наживы, все же в Лабиринте можно было найти неплохие вещи, часто дорогие или редкие, не говоря об удаче тех, кто находил сундуки, полные ценных сфер. Шедоу чувствовал силу, но не больше обычно, хотя, казалось, усталость частично прошла. К нему неспешно приближался Син, длинные черные перья крыльев иногда задевали мебель, сгибаясь, словно невесомая ткань, но он казалось, не замечал этого. Не лучшее время, чтобы рассуждать о том, чувствует ли свои перья Син, подумал Шедоу. Но он не мог сделать ничего темному божеству, все его силы были основаны на Хаосе, а трюк со старым гемом в ноже был удачной импровизацией, на фоне не менее удачного стечения обстоятельств, второго такого, который сжег бы темного бога на месте, у него не было. В отчаянии он вновь поднял руки, сотворяя свои заклинания, проклятья все еще работали, но они лишь усиливали его основные силы, а без них были бесполезны. Шедоу видел бесполезность своих усилий, но если он не мог навредить Сину вообще, то у того еще оставались ледяные заклинания, прекрасно действующие на хрупкое тело ассасина.

В какой-то момент он почувствовал будто заклинание изменилось -- неужели от его бесполезных стараний треснул гем, или еще как то повредился? Потоки энергии хаоса окружали его --может, он терял контроль? Казалось, что нет, хотя он читал множество таких историй о излишне самоуверенных тауматургистах, а некоторых даже видел. Шедоу встал увереннее, стараясь направить как можно больше энергии в заклинание. Он не мог этого видеть, но его глаза засияли тем же фиолетовым цветом, что и большинство заклинаний хаоса. Син это увидел, слегка удивившись, он не думал, что ассасин так быстро освоиться с силой, возможно, так на него повлиял страх. Темный бог уже не просто игнорировал заклинание ассасина, он выставил перед собой свое оружие в виде странного знака, обычно висящего у него над головой, поток фиолетовой энергии теперь разбивался о черный полупрозрачный словно дымящийся щит. Через несколько секунд, когда Син почувствовал, что напор заклинания немного ослаб, ассасина откинуло к стене вспышкой той же черной энергии, но в этот раз она была сильнее и казалось, другой природы, словно более чистая, даже чище хаоса.

Теперь Шедоу точно был обессилен, даже приподняться было трудно. Он посмотрел на приближающегося к нему Сина. Неужели тот и правда мог его убить, почему-то ассасин не мог в это поверить.

В этот момент за спиной Сина появился инноценс и положил руку на его плечо, останавливая брата.

-Оставь его, Син. -Инноценс? Но ты ведь видишь чем он стал. -Он не может навредить тебе, даже если захочет. Оставь его.

Син оглянулся на брата и после секунды раздумий кивнул. Шедоу увидел как они ушли, но почти тут же прямо там провалился в тяжелый сон, больше напоминавший пустоту.