Глава 13, или Маленькие трагедии (1/2)

Рисса задумчиво хмурилась, глядя на раннее рыжеватое небо. Около месяца, как раз после ссоры с Енохом, её терзали самые разные мысли, откликающиеся самыми разными чувствами. Её сбивала с толку палитра эмоций, которые она ощущала — необычайно ярких и не менее сомнительных. Рисса понимала, что её тянет к мрачному юноше, но она не хотела признаваться самой себе, что именно так притягивало её. Это было ясно, как день, но вовсе не помогало делу, и даже осложняло его. Да и поведение Еноха не вносило особой определённости.

Енох стал особым элементом её жизни, приводящим Риссу в замешательство. Градация его настроения была сущим кошмаром для всех обитателей дома без исключения, и девушка ощущала её наиболее остро по причине того, что проводила с Енохом больше времени, чем когда-то могла себе представить. Уютная тишина слишком внезапно разбавлялась жаркими спорами до хрипоты, и с этими перепадами из крайности в крайность было сложно свыкнуться.

Над головой со свистом пролетел лунь, скрываясь в золотистых облаках.

— Так и знал, что встречу тебя здесь. Рисса приветливо улыбнулась, чуть двигаясь, освобождая место на пледе.— Доброе утро, Гораций. Мальчик кивнул, присаживаясь рядом, и зябко поёжился.— Что ты делаешь тут в такую рань? — спросила девушка, чуть приобнимая его, делясь теплом. Гораций в модном пиджаке поверх пижамного костюма пах цветочной отдушиной для постельного белья и выглядел так, словно он только что проснулся.— Не спится, — протянул он, зевая. — Я слышал, как ты уходила. Здесь так красиво. Зеркальная водная гладь гипнотизирующе мерцала тёплыми цветами. Вдали, в высоких стеблях у самой воды, суетилась птица в гнезде над своими птенцами, которые так никогда и не увидят свет. Риссе казалось это очень печальным, и она задумалась, сколько же на самом деле лет этой петле? Кто обитал в ней до того, как здесь обосновалась мисс Перегрин? Почему это место забросили?— А как было там, где ты жила раньше? — спросил вдруг Гораций, словно читая мысли.— Где именно? — уточнила она, скосив на него взгляд.— Вообще, — сказал мальчик, делая странный жест руками, означающий, вероятно, обобщение. — До того, как ты открыла свою странность, например. Это было так давно, словно в другой жизни. Возможно даже в самом что ни на есть прямом смысле. Картинки воспоминаний расплывались, теряя чёткость, становясь похожими на обрывки сновидений, некоторые из которых хотелось бы забыть. Рисса сощурилась, глядя на рябую озёрную гладь.— Там было скучно, я бы сказала. Размеренная, распланированная жизнь день за днём. При этом извечная осторожность: страх того, что кто-либо совершит покушение, или подставит в самый неподходящий момент. Жить в страхе отвратительно.— Я понимаю, — тихо добавил Гораций, разрыхляя дорожку почвы каблуком. — Мы ждали, когда же Бэррон отыщет нашу петлю. Я предвидел это, и ожидание было ещё более невыносимым. Знать о нападении и не знать, когда оно произойдёт, просто ужасно.

Рисса понимающе вздохнула, склоняя голову вбок.— У меня не было таких отношений с семьёй, которых я бы желала. В те времена этикет не позволял сокращать дистанцию в общении даже с самыми близкими, и этого очень не хватало. А более всего мне нравилось проводить время с прислугой поместья. Хоть они и обращались ко мне со всем почтением, между нами была особая тёплая связь, по которой я безумно скучаю.

— Ты знаешь, что с ними всеми стало? — спросил мальчик осторожно. Спрашивать о настолько личных вещах было неловко, но слишком интересно, ведь она никогда не рассказывала об этом со времён их первой встречи.— Нет. Скоро стоило возвращаться, чтобы девушка неторопясь успела подготовить всё к завтраку. К тому же, нужно было успеть до того, как спустится Енох, ведь он терпеть не мог ждать. Гораций подобрался, собираясь подняться, но замер, почувствовав пальцы Риссы на своём предплечье.— Я слишком много времени потеряла для того, чтобы выяснить хоть что-либо о том, что произошло с моей семьёй. Я лишь надеюсь, что они исчезли до того, как поместье разграбили и сожгли дотла. Давай посидим ещё недолго, Гораций, здесь так хорошо. Мальчик чуть улыбнулся, теснее прижимаясь к подруге.— Мне удалось увидеть множество временных петель, но ни в одной мне не было так спокойно, как в этой. А как было в той, в которой обитали вы?— Совсем не так, — ответил Гораций, откидываясь назад, к крепкому дубовому стволу. — Это был сырой осенний день, в конце которого начинался ливень стеной и гудели немецкие бомбардировщики. А в самый пик, когда бомба летела прямо в крышу, мы надевали противогазы и мисс Перегрин перезапускала петлю! — по-детски восторженно закончил он. — В самый последний момент! Когда мы оказались здесь, у Еноха полгода глаза блестели каждый перезапуск, — вдруг добавил мальчик.— Что ты имеешь в виду? — с плохо скрываемым интересом уточнила Рисса. Гораций спрятал хитрую ухмылку в лацкане пижонского пиджака.— Ну, знаешь, он был впечатлён таким контрастом. Он не говорил, но по нему всё и без слов было ясно, его как подменили. До ночи гулял где-то, никому не грубил, а главное — каждый раз, как мисс Перегрин перезапускала петлю, смотрел таким взглядом, словно ему, э, показали самое красивое сердце в мире.— Очень оригинально, — хихикнула девушка, оживляясь с каждым словом. — А сейчас он похож на того Еноха, которым был раньше? Мальчик неопределённо пожал плечами.— Скорее да, чем нет. Думаю, новый дом вдохнул в него то, чего не хватает нам всем, но ему в особенности — разнообразие. Он с ума сходит по всему новому, ему постоянно хочется проводить эксперименты, узнавать, изучать всё до мельчайших подробностей. А этот дом — словно новая, неизведанная жизнь для него. Надеюсь, его интереса хватит хотя бы лет на двадцать, прежде чем он изучит всё что можно и заскучает.— И чем это чревато? — внезапно взволнованно уточнила Рисса.— Снова начнёт изводить всех, полагаю, — беззлобно ответил Гораций. — Потеря его интереса, пожалуй, самое страшное, что вообще может произойти. Последний год он был почти прилежным, потому что, как бы выразиться, попал в незнакомую ему среду. Он всегда чем-то занят, и всех это более, чем устраивает. Но когда он изучит всё до последней детали, ему станет скучно, и эта скука будет давить на него до тех пор, пока он не потеряет терпение и не начнёт срываться на всех и вся по поводу и без.

Тон его голоса был пропитан удивительной снисходительностью, словно речь шла о непослушном ребёнке. Из уст мальчика это звучало особенно странно.— Енох неплохой парень, — с нежностью добавил Гораций, — но он плохо себя ведёт. Мы все привыкшие к его нападкам, его интерес к нам давно исчерпался, любопытно, сколько протянешь ты. Вернее, я не то хотел сказать, — быстро исправился он, комично вытаращив глаза. — Просто правда интересно, как долго вы сможете друг друга терпеть. В смысле, я имею в виду то, что он прощупывает границы твоего терпения, ведь ты для него новый объект изучения, то есть, не объект, а человек... Гораций окончательно запутался в своих мыслях, и Рисса с улыбкой прижала его к себе рукой, однако его слова ввели девушку в сомнения. Она действительно была незнакомым объектом, который можно изучать, разобрать на составляющие, перебрать каждое слово, каждую реакцию, а затем собрать обратно и выбросить, как ненужную пустую куклу, которых создавал Енох. Его интерес был понятен, но Рисса совсем не задумывалась о том, что будет после того, как он исчезнет. Он может просто отставить её на полку с другими отжившими своё куклами, а возможно разобьёт, изувечит, изничтожит как тех, что не оправдали его ожиданий. Так к чему же оттягивать время до этого? Не правильнее ли будет предотвратить такой исход, ничего не начиная?— Я ничего не знаю о его прошлом, — смущённо сказал Гораций. — Это странно, но мне кажется, что из всех нас он наиболее чувствителен к окружающему миру. Он действительно стал гораздо более спокойным, в сравнении с прошлыми годами, и если ты хочешь знать моё мнение, то я считаю, что это напрямую связано с атмосферой, царящей здесь. Прошлая петля тяготила его, и это вполне объяснимо — зависающая каждый вечер бомба над головой не добавляла ему спокойствия. Еноху очень нравится процесс перезапуска, и я думаю, что он не будет против провести время до него с кем-то, кто любит единение с природой так сильно, как и он сам.*** После короткого стука дверь никто не отворил, и потому девушка сама налегла на неё, посчитав, что прождала достаточно. Она с лёгким скрипом поддалась, и лицо сразу же обласкал прохладный ветер с привычной смесью запахов. Листки бумаги со странными зарисовками, испещрёнными линиями и символами, зашелестели на загруженном столе.— Проходи скорее, не создавай сквозняк, — глухо проворчал Енох, прижимая ладонями норовящие слететь бумаги.— С добрым утром, — поздоровалась Рисса, склоняясь над его плечом. — Чертежи новых марионеток?— Проектирую, — без лишних эмоций отозвался он, не оборачиваясь. — Есть любопытные идеи, не хочу забыть.— Понятно, — вздохнула девушка, отступая, чтобы, упаси Боже, случайно не коснуться Еноха и не помешать ему. — Скоро время завтрака, было бы неплохо начать...— Я уже закончил, — припечатал он. Быстрый протяжный скрип грифеля казался слишком громким в восстановившейся тишине. Качающиеся шторы ненавязчиво шуршали от прохладного ветра, вдали щебетали сонные птицы.— Если бы ты гуляла с Горацием ещё дольше, то я бы успел заняться и обедом.— Прошу прощения? — возмущённо переспросила Рисса, впиваясь ногтями в ладони, чтобы хоть немного отвлечься и не дать себе вступить в очередной конфликт.— Извиняю, — снисходительно бросил юноша. — И сейчас же встань с моей кровати.— Но я не сижу на ней! Енох наконец обернулся к своей гостье, в его глазах читалось секундное удивление.— Мне показалось, я слышал её скрип.— Тебе показалось. Зарывай высоко запищал в клетке на тумбочке. Девушка вновь вздохнула, недовольно уперев руки в боки, когда собеседник вернулся к чертежам.— Я не понимаю, о чём разговор. Я проснулась ни свет ни заря, вернулась вовремя, а ты в это время зачем-то выполнил всю работу в одиночку, и теперь обвиняешь меня в том, что я распорядилась своим свободным временем. Странно, ты так не считаешь?— Нет. Рисса вздохнула в третий раз, теряя энтузиазм.— Ладно, — подытожила она. — И что мне теперь делать?— Не знаю, — протянул Енох. — Что хочешь. Погуляй с Горацием.— Он плохо спал сегодня, думаю, ему нужно компенсировать пару часов.— Тогда почитай ему сказку, чтобы слаще спалось, — предложил он саркастичным тоном.— Да чего ты привязался к нему! Девушка развернулась на каблуках от обиды и лёгкого раздражения. Её взгляд остановился на одном из книжных шкафов, и она обернулась к Еноху.— Ты не будешь против, если я посижу с тобой недолго? Енох оглянулся, пересекаясь взглядами с Риссой, и ответил небрежно:— Как хочешь. Она склонилась перед книжной полкой, пробегаясь пальцем по корешкам.— А книгу взять можно?— Как хочешь. Рисса закатила глаза, аккуратно вытаскивая одну, и прилегла на край кровати, оставляя скрещённые в лодыжках ноги на полу. Зарывай очаровательно встал столбиком, глядя на девушку блестящими глазами, и она потянулась к клетке, просовывая палец между прутьями, чтобы почесать мышке пушистый животик. Книга оказалась раскрыта примерно на середине, и Рисса погрузилась в чтение, бесшумно перелистывая страницу за страницей. Некоторое время спустя застонал ящик стола, в который убрали стопку исчерченных листов. После непродолжительной возни Енох устало откинулся на стуле под хруст затёкшего позвоночника и повернулся в сторону Риссы, чинно переплетая пальцы на животе.— Что ты выбрала? Девушка прищурилась, открывая форзац.— Это, эм, что-то про мертвецов. Если тебе от этого стало понятнее. Енох усмехнулся, заинтересованно склоняя голову к плечу. Действительно, это никоим образом ничего не проясняло — каждая книга его личной библиотеки так или иначе была о них.— Покажи? Рисса приподняла книгу, демонстрируя Еноху шершавую обложку.— ?Свидетельства об оживлении мертвецов?, — вслух прочитал он полустёртую надпись. — Интересно?— Да, вполне, — кивнула девушка. — Какие-то научные сноски сложны для понимания, но некоторые истории очень даже привлекательны. Сейчас читаю про Фелицию.— А, зомби из Гаити, — почти разочарованно протянул Енох, едва ли не зевая. Рисса бросила на него заинтересованный взгляд поверх раскрытой книги.— Ты знаешь всю свою библиотеку наизусть?— Я прочёл каждую книгу здесь столько раз, что ты и представить себе не сможешь, — невероятно самодовольно заявил молодой человек, вмиг принимая отстранённый вид. — Неплохо коротают одни и те же вечера десятилетиями. Недаром говорят, что книга — твой лучший друг.— Я бы поспорила с этим, но не хочу отвлекаться, — сказала Рисса, возвращаясь к прочтению.— Зря, — Енох легко пожал плечами. — Всё равно история сомнительная, кстати говоря.— А что ты о ней думаешь? Во взгляде Еноха загорелся огонёк, он приосанился, скрещивая руки на груди.— По моему мнению, это отчаянная попытка улучшить свою жизнь путём лжи и использования людской дремучести. История успеха несчастной женщины и неплохая игра на человеческих чувствах, не более. Неплохая для верующих во сверхъестественную составляющую, а не в науку, конечно же.— Я не понимаю, — Рисса помотала головой. — Почему она поступила так? Зачем выдала себя за давно погибшую девушку? И при чём тут успех?— Это же очевидно, — по слогам протянул Енох, подаваясь вперёд. — Только представь. Тысяча девятьсот тридцать шестой год, Гаити. Государство третьего мира. Нищета и необразованность. Вероятно больная девушка без семьи и дома, как ей выжить самой? Она не может заработать высокий статус, но в состоянии добиться хотя бы заботы. Не думаю, что её амбиции были очень велики. Больше похоже на то, что она хотела быть в тепле, сытой и чистой. Как её представили?— Как ?женщину, измазанную грязью, босую и в лохмотьях вместо одежды, с ужасной кожей и выпавшими ресницами?, — процитировала Рисса, вглядываясь в книгу.

— Болезненный вид, не правда ли? Что скажешь на это?— У неё явно не было средств на то, чтобы ухаживать за собой. Кожа под постоянным прямыми солнечными лучами быстро старится, иссыхает и трескается.— Но очевидцы рассказывали, что она была бледна.— Что ж, это один из признаков ослабленного болезнями тела, — предположила Рисса. — Если она правда была испачкана землёй, то возможно это могло помешать лечь загару. Если не солнце, то ветер изуродует кожу. Это лишний раз подтверждает то, что она была бездомной и жила так долгое время.— Тридцать лет?

Губы Еноха тронула незаметная улыбка. Девушка молчала, не в силах отвести взгляд от него, словно сотканного из знаний и саркастичности в равных долях.— Вздор, — наконец вздохнула она. — Возможно, что она бы погибла гораздо раньше. Я не могу заявлять с полной уверенностью, ведь никто даже не знал её примерного возраста. Семья Фелиции опознала её через тридцать лет после смерти, именно столько ей было, когда она умерла. Значит, ей на вид было около тридцати, хотя должно было быть за шестьдесят. Никоим образом невозможно было так хорошо сохраниться.— Самозванка?— Конечно. Юноша испытывал определённый восторг от разговора. Его сердце билось гулко и часто, отдаваясь в ушах. Рисса сидела напротив, и рассуждать с ней вслух было чем-то очень необычным. Живая, любопытная, внимательная — на его взгляд это были самые потрясающие качества, которые он мог выделить в человеке, и Рисса была таковой.— Но я не понимаю, как она делала выбор. Не думаю, что она знала Фелицию лично, так почему же не выдала себя за ту, что умерла хотя бы при ней?— А где говорится, что она выдавала себя за кого-то?— Что? Енох поднялся, делая пару шагов к девушке. Он склонился, беря фолиант в свои руки, и показательно зашелестел желтоватыми страницами.— На родовую ферму семьи Ментор пришла женщина: она была чумазой, выглядела истощённой. Вдовец узнал в ней погибшую жену, и её поместили в психиатрическую лечебницу. Она не могла внятно рассказать о своём прошлом, говорила о себе то в первом, то в третьем лице, и осмотр доказал, что она физически не может быть Фелицией. Никто уже не знает, что было с ней дальше, но говорят, что она до самой смерти жила в лечебнице. И знаешь, что? Я охотно в это верю. А почему же это история успеха? Да потому, что она добилась того, в чём нуждалась. Она получила дом, где могла жить среди людей, пищу, тепло и уход. Кем она была? Сиротой с явной отсталостью ума, ведь её обучением и воспитанием некому было заниматься. Как она оказалась на ферме? Полагаю, случайно набрела на неё. Почему муж узнал в ней покойную жену? Это был пожилой впечатлительный человек, и образ любимой женщины за долгие годы мог забыться. Это он назвал её Фелицией и поверил в это, а следом за ним поверили и остальные, готовые слепо следовать столь сомнительной выдумке. Но знаешь, что самое смешное, нелепое и глупое в этой истории?— Что же? — спросила Рисса, задерживая дыхание от близости юноши.— То, что они проводили множество медицинских исследований, тратили время на то, чтобы вразумить вдовца и жителей острова, искали современников Фелиции... Всё это вместо того, чтобы раскопать могилу и раз и навсегда положить конец спорам, бродит ли несчастная по земле или спокойно лежит в ней долгие годы. Боже, храни Фелицию Феликс-Ментор. Рисса засмеялась, заливисто и звонко, падая спиной поперёк бережно заправленной постели. Енох оставил книгу возле клетки, укладываясь рядом с хихикающей девушкой, и отвернулся, скрывая улыбку.— Енох, — позвала Рисса внезапно, чуть приподнимаясь. — Давай погуляем? Вечером. Когда разберёмся с делами.

Юноша взглянул на неё с лёгким удивлением.— С чего бы? — спросил он искренне.— Просто так, — девушка перевернулась на бок, оказавшись почти вплотную к Еноху.— Не знаю, — выдохнул он устало, прикрывая глаза. — У меня были планы. Рисса недовольно фыркнула.— И они никак не могут подождать? Совсе-е-ем? — протянула она почти жалостливо.— Я ещё не решил, — припечатал юноша без особого энтузиазма.— Ты... ты... Подтянувшись, Рисса поставила руки по обе стороны от плеч Еноха, склоняясь над его красивым белым лицом. Кукольные ресницы закрытых глаз трепетали, а чувственные сухие губы были по обыкновению сжаты в тонкую линию. Скользнув по ним взглядом, девушка приблизилась ещё ближе и резко подула на лоб, взметая мягкие кудри.— ... такой вредный, Енох! Скрипнули пружины, и Енох распахнул глаза, растерянно вглядываясь в спину Риссы в дверном проёме. Кукла, вполне себе напоминающая человечка, послушно запротестовала, обхватывая лодыжки девушки тонкими ручками.— Погоди!— Нет-нет-нет, Енох, увидимся потом, когда-нибудь. Господи, Боже мой, — пробурчала Рисса себе под нос, снимая существо со строгих чёрных ботинок-инспекторов и поднося его к лицу, критично осматривая. — Это что, крысиные лапки?— Беличьи, — поправил юноша по привычке. — И они тут абсолютно ни при чём! Посмотрим, как мисс Перегрин перезапускает петлю? Оставив куклу на столе, Рисса шагнула за дверь, обернувшись на мгновение.— Буду ждать тебя у вишнёвых деревьев, — улыбнулась она напоследок, скрываясь в коридоре. Енох устало потёр глаза, сильно зажмурившись. Наручные часы показывали почти середину ночи. Педантично поправив за собой помятое покрывало, он открыл дверцу дальнего шкафа, решительно вытаскивая тяжёлую куртку.***— Рисса, Енох сегодня не спустится? — поинтересовалась мисс Перегрин к концу завтрака.

— Я не знаю, прошу прощения. Имбрина задумчиво поджала губы, постукивая длинными ногтями по поверхности стола.— Енох должен помогать тебе на кухне. Если он не выполняет свои обязанности, я буду вынуждена его наказать.— Прошу, не надо, мисс Перегрин! — воскликнула Рисса, продолжив, понижая голос: — Возможно, это моя вина. Утром он всё подготовил без меня, и, кажется, у него были важные планы. Будет честно, если сейчас я справлюсь сама. Женщина неопределённо пожала плечами.— Хорошо, я приму это к сведению. Но, Рисса, — добавила мисс Перегрин важно. — Смысл этой работы заключается в партнёрстве. Взаимодействии, понимаешь? Я нахожу эту идею более, чем практичной. Помимо того, что это облегчает выполнение обязанностей. Особенно важно это в вашем случае.— А что в нём особенного? — заинтересованно уточнила девушка, неосознанно принимая закрытую позу. Она доверяла своей наставнице, но с течением времени замечала всё большее количество странных фраз со стороны имбрины, имеющих двойной подтекст. Хотя, возможно, сама Рисса выискивала его там, где такового быть не может.— Не совсем даже в нём, — поправила мисс Перегрин. — Я бы сказала "в вас".— В нас? — чуть ошеломлённо переспросила Рисса. Нет, нет, никаких подтекстов, однозначный и открытый намёк! Ей становилось неловко от разговора. Где-то по лестнице шумно поднимались близнецы. Они были последними немыми свидетелями разговора, и невозможно было сказать, когда молчаливые дети покинули столовую.— Понимаешь, Рисса, — мисс Перегрин вмиг приняла серьёзный вид, деловито скрещивая руки на груди. — Ты здесь, позволь сказать, недавно. Этот быт помогает адаптироваться, лучше узнать детей. Это возможность взаимодействовать со всеми одновременно, а значит, скорее подружиться. Это очень, очень важно, когда тебе приходится десятилетиями проживать один и тот же день в окружении всё тех же людей. Конфликтовать в подобных условиях противопоказанно, — выделила она сурово. — Но у нас есть Енох. Рисса едва сдержала неуместный весёлый смешок. Да, этот молодой человек категорически не вписывался в пределы нормы.— Мне казалось, Еноху пойдёт на пользу совместное ведение дел. И его партнёром непременно должен был быть человек, с которым ему самому, в первую очередь, уютно. Он крайне нестандартный, на мой взгляд, и не многие способны вызвать и поддержать в нём интерес.— Мисс Перегрин, — вздохнула девушка. — Я не понимаю, что вы имеете в виду. Имбрина окинула её напоследок внимательным прищуренным взглядом и вдруг оттолкнулась от стола, хлопнув крышкой красивых винтажных карманных часов на тонкой чуть окислившейся от времени цепочке.— Ничего особо важного, дорогая, — быстро защебетала женщина, возвращая свой привычный живой вид. — С Енохом непросто, но я верю, что работа в паре поможет вам узнать друг друга и сблизиться. Хотя вы, кажется, и без того достаточно близки, верно? Нужно вывести детей в сад, — как бы между делом вспомнила она. — Хорошо тебе потрудиться. Мисс Перегрин звонко зацокала каблуками в холле, оставив Риссу обдумывать услышанное. Короткий диалог оставил неясное ощущение, словно это не было тем, что на самом деле хотела сказать женщина. Однако догадываться можно было долго, и девушка приняла решение ничего не додумывать самостоятельно. Эмма пришла как раз тогда, когда Рисса, закончив с делами, собиралась подняться к себе и поискать другую одежду. Она выглядела неспокойно, и Рисса мысленно приготовилась к тираде со стороны девушки.— Джейкоб настоящий эгоист, — зашипела Эмма вполголоса, стоило двери надёжно прикрыться за спиной. — Неужели он не видит, как мне не хватает его внимания?— Мне казалось, вы много времени проводите вместе, разве нет? — поинтересовалась Рисса, зарываясь в платяной шкаф. Сегодня ей хотелось выглядеть особенно.— Но не сейчас... Он словно отдаляется от меня.— Или ты многовато требуешь от него? — предположила Рисса, прикидывая две мягкие невесомые юбки. — Зелёная или оранжевая?— Оранжевая. Я уверена, что что-то не так, но не могу понять, что именно!

Эмма шумно упала на кровать, недовольно поджимая губы.— Возможно, ты уделяешь большое внимание незначительным вещам.— Да нет же, — Эмма нахмурила светлые брови. — Джейкоб ведёт себя странно. Не так, как раньше. Он первым уходит после завтрака и исчезает на полдня. Однажды я даже видела, как он покидает петлю! Это... это всё. Рисса удивлённо обернулась, услышав приглушённый ладонями всхлип.— Что — всё?— Всё, — повторила Эмма. — Конец. Он уйдёт, так же, как и Эйб ушёл когда-то. Зачем ему я, когда для него открыт целый мир, такой разный и интересный?

Рисса тяжело вздохнула, когда всхлипы участились, и уверенно приобняла её за плечи.— Глупая ты. Эмма ткнулась в плечо подруги мокрой щекой. Рисса не умела подбирать красивые слова, потому могла быть только жилеткой, давая выплакаться и оказывая поддержку. Девушка задумалась: а она когда-то рыдала из-за молодого человека по-настоящему? Нет, кажется. Если не считать пары раз из-за Еноха, но это было совсем иным. Она никогда не влюблялась всерьёз. Она не дрожала от страха потерять кого-то очень-очень важного, ведь терять было некого. Это вообще очень странные ощущения. Они взаимосвязаны и противоречат логике. Казалось бы, чем крепче любовь между людьми, тем больше уверенность в себе, в партнёре, в том, что всё раз и навсегда? Казалось бы, но нет. Чем сильнее любовь, тем больше хлопот она приносит. Страх потерять увеличивается прямо пропорционально силе этого сложного чувства. Он проявляется в излишнем внимании к мелочам, которые его вовсе не стоят, когда случайный взгляд или невзначай брошенное слово разбивают сердце, и кажется, что за ними обязательно скрывается какой-то подтекст, и непременно негативный. Проявляется в болезненной привязанности, когда и часу невозможно прожить без любимого человека, и, главное, что же человек делал этот час без своей половинки? Не скучал ли? Не скучал, потому что разлюбил?

И сумасшедшие мысли несутся вскачь, и их не остановить, покуда они не изведут несчастную голову, что их выдумывает. Это безосновательно, странно и нелогично, и, тем не менее, вполне понятно, ведь всё это — страх, а он, в свою очередь, является чем-то, что заложено самой природой. Этому "чему-то" невозможно дать толкование, почти настолько же невозможно, насколько и обуздать его. Оно естественно для живого существа, но неестественно для человека разумного, влюблённого и любимого. И грызёт оно тех, кому всего-то не хватает уверенности в себе. Эмма была ветренная, но преданная, вспыльчивая, но заботливая, не скупа на проявление своих эмоций, но между тем застенчивая и откровенно неуверенная в себе, когда дело доходило до того, кто был ей важен. У неё были основания для сомнений после того, как однажды ей пришлось обжечься, но весь интерес заключался в том, что сомнения были не в Джейкобе, а в ней самой. Она была слепа к вопросам самоощущения примерно так же откровенно, как Енох был слеп к тому, что обнёс половину кухни ради своих поделок. И если второе было неразрешимо, то с первым можно было что-то сделать.— Послушай меня очень внимательно, пожалуйста, — серьёзно начала Рисса, отстраняя Эмму за плечи. — Посмотри на меня. За своими размышлениями Рисса не заметила, как Эмма проплакалась, и теперь только дрожала и подвывала, тоже погружённая в свои тёмные мысли. Её глаза были красными и блестели от слёз, и девушка без конца их тёрла, так как, в противовес катящейся по щекам влаге, по ощущениям они казались словно засыпанными песком. Она нашла в себе силы поднять растерянный, но заинтересованный взгляд на подругу.— Эмма. Ты очень красивая. Знаешь это? Вопрос показался крайне неожиданным, и девушка ещё более растерянно заморгала, забывая даже про всхлипы.— Если быть объективными и не скромничать. Ты очень красивая, Эмма. Это же правда?— Наверное? Да, — кивнула девушка увереннее, поёжившись от взгляда воинственно сощурившихся глаз напротив. — Многие так говорят.— Тебе стоит обратить на это внимание, ведь это чистая правда. Особенно важно учитывать мнение Джейкоба. Он ведь зачастую это подмечает, верно?— Нет... Не так часто, чтобы эти слова потеряли своё значение.— Именно, — согласилась Рисса. — Джейкоб из тех, кто не говорит только для того, чтоб сказать. Эмма прикрыла глаза, мечтательно улыбаясь подрагивающими губами.— Джейк, — протянула она ласково, затихая до шёпота. — Он такой.— Какой? — искренне уточнила Рисса, поглаживая пальцами горячее запястье девушки.— Самый-самый, — всё ещё шёпотом добавила Эмма, словно это могло объяснить что угодно. — Заботливый и чуткий, искренний и честный.

— И во всём "самый", конечно же? — по-доброму усмехнулась Рисса. Эмма очень серьёзно кивнула.— Эмма, — как-то торжественно продолжила Рисса, вытягиваясь. — Всё то же самое абсолютно точно можно сказать и про тебя. Ведь ты ничуть его не хуже. Вы друг друга стоите, ребята, честно. Идеально друг друга дополняете. Знаешь, какая ты? — спросила она, не дожидаясь ответа. — Красивая, добрая, умная и интересная. И всё это "самая-самая". С тобой Джейкоб выглядит искренне счастливым. И раз всё так у вас замечательно, то ответь на один вопрос, дорогая, с чего бы ему с тобой расставаться, м? Девушка приоткрыла рот, намереваясь поспорить, но задумалась. Рисса поджала губы, всем своим видом выражая: ?Я же говорила.?— Мы ссоримся, — нашлась наконец Эмма, звуча крайне неуверенно.— Чего-о-о?! — наигранно возмутилась Рисса, окончательно переключая внимание девушки. — Где ссоры? Это ссоры?! Это ты называешь ссорами?! — взревела она, вызывая робкую улыбку у Эммы. — Да это ерунда какая-то, право слово! Мы вот с Енохом, бывает, так собачимся, что едва не до победного конца. Вот это вот я понимаю — ссоры! И то ведь, дружим. Знаешь, что я думаю, — внезапно задумалась девушка. — Ты разговаривала с Джейком на этот счёт?— Нет, — повеселевшая Эмма покачала головой с растрепавшимися белыми кудрями. — Его ведь не отловить никак. А если он рядом, то нам вроде бы не до подобных разговоров. Не хочется терять время, как бы это ни звучало.— Ты определённо права, с одной стороны. С другой... Да, права, — решила Рисса, намереваясь выведать ещё немного. — Он ведёт себя с тобой иначе?— Как ни в чём не бывало, — фыркнула девушка обиженно.— Только где-то ходит, непонятно где?— Да.— И разговаривает с тобой тепло?— Как всегда, — вздохнула Эмма. Рисса встала с кровати, потянув за собой подругу.— Значит так, — начала девушка бодро. — Все твои волнения — в твоей голове. Я думаю, Джейкоб обязательно всё рассказал бы тебе, если б что-то было не так. Значит, дело вовсе не в тебе. Очевидно, что он всё так же сильно любит тебя и никуда не собирается уходить. Просто дай ему время, хорошо? И не строй догадок. Так ведь можно и с ума сойти! Вы очень хорошо смотритесь вместе, кстати. Эмма мягко обняла девушку, прижавшись к ней на несколько секунд.— Спасибо, Рисса, — искренне поблагодарила она. — Спасибо за всё. Рисса чуть улыбнулась, отодвигая от себя Эмму, настойчиво подтолкнув её к двери.

— А теперь — скорее умываться! Мисс Перегрин и дети давно гуляют, а я всё никак не могу хотя бы переодеться.— Подойдёшь к нам? — уточнила Эмма напоследок, вновь выглядя счастливой, словно не она захлёбывалась в слезах совсем недавно.— Попозже, думаю, — решила Рисса. — Мне ещё нужно тут немного разобраться, и я совсем забыла отнести что-нибудь Еноху. Лицо Эммы помрачнело.— Его снова не было сегодня, точно. Мне жаль, что тебе приходится всё это делать ради него.— О чём ты? — вздохнула Рисса, снисходительно улыбаясь. — Я вовсе не делаю ничего особенного. Эмма заговорила тише, но голос её приобрёл угрожающие нотки.— Я помню, как он изводил тебя, и вижу, как он продолжает делать это. Не спорь, — отрезала она нетерпеливо. — Возможно, многое мне непонятно, но я общалась с мужчинами достаточно для того, чтобы разбираться, что они из себя представляют. Енох немного изменился, но это скорее его новая тактика. Воевать с тобой бессмысленно, но манипулировать — вполне возможно. Посуди сама: он игнорирует тебя ровно до тех пор, пока ему не нужно что-то. Он язвит, он не уважает тебя, а использует в свою выгоду. Рисса, — позвала Эмма серьёзно. — Не стань его новой куклой, пожалуйста. Эмма поникла, зная, что вряд ли её слова дойдут до цели, и потому растворилась в коридоре, ещё раз пригласив девушку прогуляться в саду. А Рисса, по правде говоря, вовсе не думала, что присоединится к остальным. Чем-то рассказ Эммы её зацепил, заставив сформулировать мысли, которые теперь требовалось осознать. И, возможно, она даже знала, с кем их можно было бы обсудить, ведь после таких размышлений помощь нужна была и ей. Правда, она не была уверена, что ей удастся это сделать так скоро, как хотелось. Также не менее важным было то дело, которое напрочь вылетело из её головы. Всё это занимало время. Наспех облачившись в выбранную ранее оранжевую юбку, Рисса устало хлопнула себя по лбу, вспомнив к тому же, что кроме неё она так ничего и не выбрала. Под рукой оказалась совершенно неподходящая светлая вязаная кофта, но перебирать не приходилось. Ей хотелось выглядеть как-то необычно и красиво, но времени и желания на это уже не хватало. Кухня выглядела ровно такой, какой Рисса её покинула. Енох точно не спускался. Девушка собрала для него завтрак — хоть и достаточно поздний, но какая разница, если Енох порой и вовсе забывал поесть, выживая на одном только чае с бергамотом или крепком кофе? Она осторожно подняла почерневший поднос в воздух, оставив его парить на уровне груди, и направилась вверх по лестнице.— Енох, завтрак, — позвала Рисса, когда выяснила, что дверь заперта, а на стук юноша не реагирует. За дверью было тихо.— Прости, что так долго, — добавила девушка на всякий случай. Однако ей попрежнему никто не открывал. Это начинало злить Риссу.— Ты мог бы спуститься и по-человечески позавтракать со всеми ещё утром, Енох, — она не сумела спрятать негодование в тоне. — Я же не твоя нянюшка, в конце концов. Тишина была ей ответом.— Ну, знаешь, — нахмурилась Рисса. — Я не собираюсь торчать у твоей комнаты до вечера. Проголодаешься — сам выйдешь. Поднос на полу у порога, не разбей ничего, пожалуйста. Девушка повернулась к лестнице, но всё же вернулась на пару шагов назад, к старинной двери.— Знаешь, Енох, в конце концов, это некрасиво. Она шумно спустилась вниз, словно это должно было заставить Еноха задуматься о своём поведении. Да, пусть знает, что она задета до глубины души. И как они могут порой проводить время вместе, если в любой другой момент делают вид, что не знакомы друг с другом? Это была странная, почти тайная дружба, но Рисса была рада и таким отношениям. С ним было интересно вести долгие разговоры и спорить, гулять и сидеть вечером в тишине, прерываемой шорохом его живых кукол. Енох был совершенно чудным даже для странного ребёнка, но к этому можно было привыкнуть. А вечер они проведут вместе, гуляя на закате. Ради этого стоило смиряться. Рисса выглянула из окна своей комнаты, сразу замечая Клэр, Оливию и Бронвин, сидящих на лужайке под деревом. Где-то совсем рядом гудели пчёлы Хью, слышался заливистый смех Милларда. Мисс Перегрин окликнула близнецов. Никак не получалось отыскать взглядом Эмму, Горация и Джейка, и она решила подождать. Можно было подумать, что приготовить на обед. Отчего-то появилась мысль, что Еноху понравится такая инициатива с её стороны. Он не любил сумбурность в вопросах, имеющих важность. Или стоило обсудить это с ним, чтобы продемонстрировать значимость его мнения? Эмма прошла под окном вместе с мисс Перегрин, и Рисса шустро соскочила с подоконника. На лестнице девушка едва не столкнулась с одиноким Джейком, не сразу поверив в свою удачу.— Привет, всё в порядке, Рисса? — уточнил он. — Выглядишь возбуждённо.

— Я как раз хотела с тобой поговорить, если ты не против, — выдохнула девушка. Джейкоб замешкался, и лишь тогда Рисса заметила яркие бумажные пакеты в его руках.— Слушай, я сейчас немного занят, надо отнести это в комнату и всё такое, давай позже встретимся и всё обсудим, хорошо? В лесу, возле озера, сразу после обеда.— Идёт, — кивнула девушка, осмысливая, насколько подозрительно звучали слова молодого человека. Она вновь вернулась в свою комнату, переодевшись в невзрачную, но удобную чёрную юбку. В освободившееся время Рисса привела в порядок столовую, начала готовить, когда плавно подступил вечер, а Енох не спустился.