Глава первая (1/1)
Бланш пригладила волосы, застегнула верхнюю пуговицу на воротнике, затем глубоко вздохнула и толкнула дверь ладонью. Та бесшумно отворилась, и девушка прошла внутрь, замерла в нескольких шагах от входа, смежив пятки и чуть расставив носы в начищенных до блеска сапогах.- Госпожа Тамблер, - на гостью поднял взгляд генерал, - я вызывал Вас.Девушка кивнула.- Вы знаете, ситуация на границе сложная.- Да, - согласилась она, не прибавив уставного "сэр". Пользовалась своей привилегией, пока это возможно - отвечать вышестоящему по званию столь... фамильярно.- Мне не хотелось бы говорить о войне, но, боюсь, в ближайшем будущем это неизбежно.Бланш снова кивнула. Генерал снял очки и устало потер глаза. Можно было подумать, что все дело в том, что он просто весь вечер читал, но если не быть наивным... стоило как следует вглядеться, и становилось понятно, что усталость генерала копилась месяцами, если не сказать - годами.- Вы так молоды, хоть я не могу отрицать, дело свое знаете. Находитесь там, где Вам положено, - мужчина усмехнулся, - у нас в стране теперь совсем молодые офицеры... И в высших чинах - тоже. Все благодаря недавней гражданской войне.- Боюсь, она еще не закончилась, - подала голос Бланш, - мятежники скрываются, но могут нанести сокрушительный удар, если мы ослабим контроль.- Нам придется это сделать. Две войны сразу нам не по плечу.Они оба молчали, сверля друг друга напряженными взглядами. Как будто оба испытывали суеверный страх, по рангу не положенный военным людям, что все, произносимое вслух, имеет больше шансов воплотиться в жизнь, нежели невысказанное. Что ж, их извинял возраст: она была еще слишком молода, он - слишком стар. Практически все, кто остался из военных в городе, не отправившись на войну, попадали в одну из этих категорий. Столица оставила на защиту от подпольщиков людей с изъянами, теми или другими.- Что ж... и как вероятно, что разгорится мятеж в столице?..Генерал не стал отвечать прямо - то ли не услышал, погруженный в свои мысли, то ли изобразил это.- Нам остается только надеяться, что революционеры будут в достаточной мере благоразумны, чтобы не разрушать собственную больную страну.Мужчина замолчал. Кулаки его напряженно сжались, так что синие вены вздулись на тыльных сторонах ладоней. Генерал думал о чем-то своем, а Бланш не решалась его окликнуть. Казалось бы, о ее присутствии забыли. И впрямь, генерал вздрогнул, когда понял, что девушка еще здесь.- Демонстрирую Вам свое разбитое состояние, - невесело усмехнулся мужчина. Снял очки, пожевал дужку, - наверное, стоило бы сообщить Вам о своем решении письменно. И тем не менее... мне хотелось бы, чтобы Вы сформировали отряд городской обороны. И пусть они ходят в штатском. Я не могу расходовать слишком много сил на охрану столицы изнутри, иначе пострадают границы. Но я не хочу, чтобы нам нанесли удар свои же... - кулаки генерала сжались еще сильнее, плечи задрожали от едва сдерживаемой ярости. Бланш подумала, что, казалось бы, для своего чина генералобладает слишком уж пламенным воображением, но, с другой стороны, не оно ли позволило ему занять столь высокий пост?.. - Скажите родным, что уезжаете на границу. Возьмите все необходимое и переезжайте куда-нибудь, но оставайтесь в черте города. Просто затаитесь. Теперь Вы свободны, подполковник.- Есть!Ладонь Бланш взмыла к виску.Все люди ищут себе отдушину. Миры несовершенны, и даже самый, на первый взгляд, счастливый человек хоть чем-то в своей жизни остается недоволен, от чего-то устает... У кого-то просыпается тяга к вину или опиуму, у кого-то - к азартным играм, особенно, если водить дружбу с Фортуной...Отдушиной Бланш была Виктория. А спасение Виктории было в балах и театре.- Привет! - Виктория выскочила в коридор, ее кроваво-красное платье блестело в проникающих в окно лучах заходящего солнца, - Я уже должна ехать, но ты только посмотри! Я же хороша?Длинные черные волосы струились до пояса девушки, подчеркивая белизну плеч и изящность фигуры, и нельзя было не согласиться - она и впрямь была восхитительна.- И кого ты сегодня будешь играть? - без особого энтузиазма спросила Бланш. Карьера подруги ее не сильно занимала, не только в силу не жадного до развлечений характера, но и отчасти потому, что ходить на спектакли у Бланш не было времени.Виктория начала объяснять, торопливо и путано, задумчиво встряхивая головой, так что волосы ее ниспадали вдоль тела, напоминая струи воды. Очень темной воды. "Колдовской, не иначе, "- с усмешкой подумала Бланш.- Ладно, я побежала, - актриса натянула перчатки и поцеловала подругу в щеку. Затем выскользнула за дверь.Бланш улыбнулась. Виктория жила у нее в доме под видом младшей сестры или кузины, да-да, они вечно путались в объяснениях, но, впрочем, кому по-настоящему было до этого дело?.. Бланш была военным. Больше того, в чине старшего офицера. А на причуды армейских все смотрели сквозь пальцы. Влюбиться в девушку-военного было даже в некотором роде... стильно. Модно. Но добиться взаимности старшего офицера - о! непросто и как же... шикарно! Да, кому, как не актрисе, это и было единственно по плечу?..Бланш с усмешкой покачала головой. Стянула сапоги и босиком прошла в гостиную, продолжая размышлять о подруге. И в тот самый момент, когда Тамблер подумала о том, что Виктория, пожалуй, единственный человек, которому она доверяет, как увидела, что из-под шифоньера выглядывает уголок белого листа. Пальцы подполковника подцепили записку и вытащили ее из-под шкафа. И в тот миг, когда девушка развернула сложенный вчетверо листок, Бланш подумала, что, кажется, допустила в своей жизни слишком большую ошибку, чтобы не быть раздавленной последствиями в самый неподходящий момент.Виктория вернулась глубоко за полночь. Зашла в спальню, зажгла светильник и, вздрогнув, негромко вскрикнула. Бланш с открытыми глазами лежала на кровати, прямо поверх одеяла, босая, но в майке и форменных штанах. На груди, придерживаемое рукой, покоилось письмо. Ее, Виктории, письмо господину Грэхему, лидеру повстанцев. "Все кончено," - пронеслось в голове актрисы. Руки ее безвольно опустились вдоль тела, боа мертвым кукульканом соскользнуло на пол. Виктория стояла, не в силах двинуться. Да и зачем? Бежать? Смешно...Бланш медленно поднялась. Скрипнули пружины.- Хочу спросить тебя, что это, - звенящим от гнева голосом произнесла Тамблер, приближаясь. Виктория знала эту походку - плавную, кошачью. Несвойственную Бланш, обычно шагающей, словно на параде, печатая шаг, - впрочем, что это, я знаю не хуже тебя. Предательство! Я только хочу узнать, кому предназначалось это письмо.Виктория опустила голову.- Кому! - Бланш сорвалась на крик. Точнее, рык, от которого зазвенели стекла."Если я признаюсь, то теперь уж точно - конец," - закусила губу актриса. Пальцы ее, избавившиеся от оцепенения, сжались в замок в жесте немой молитвы Всевышнему. Девушка зажмурилась, и тут же почувствовала на лице прохладное движение воздуха - видимо, то Бланш резко опустила руку с листом бумаги в ней. Виктория медленно открыла глаза и вскинула подбородок. То ли от резкого движения, то ли от страха, но взгляд ей затуманили слезы.В двух шагах от нее стояла Бланш с опущенной головой, слегка покачиваясь.- Ты со мной ради этого была, да? Ради информации?..Виктория вновь закусила губу, еще крепче, чем прежде, так что в рот просочилась капля отвратительно-соленой крови:- Нет... То есть, поначалу - нет.- Убирайся.В этот момент обе девушки ненавидели друг друга больше чего бы то ни было на свете.Время для опрометчивых слов наступило.- А теперь я не понимаю, как могла быть с тобой, - едва не плача, взвыла Виктория, - ты... ты такая закосневшая, леди-воин, только сапоги и погоны - ты! Ничего не понимаешь, ничего не хочешь! Ненавижу тебя!- Если ты сейчас же не покинешь мой дом, я буду вынуждена сдать тебя властям, - сказала Бланш. Повысила голос, но не пытаясь заглушить собеседницу, а просто придавая своим словам четкость, весомость. Актриса замолчала. По щекам ее заструились слезы, смывающие пудру и румяна.- Твои глаза просят меня остаться, - прошептала Виктория. На несколько мгновений повисла тишина, затем Бланш глубоко судорожно вздохнула и хрипло ответила:- Нет. Уходи. Если не хочешь, чтобы я...Актриса бросилась прочь. Побежала, как девчонка от пригрозившего наказанием родителя. Тамблер не стала выходить в коридор, не подошла к окну, чтобы посмотреть на возлюбленную в последний, может быть, раз. Только сделала несколько шагов назад и села на кровать, с удивлением отметив, насколько же напряжена каждая мышца.Наступала ночь без сна. Ночь, пропитанная желчью воспоминаний и дымом папирос.Если уж все равно не уснуть, стоило подумать о том, что делать с отрядом для охраны столицы. Сколько людей? Сколько подразделений?Бланш потерла все еще сведенное горло, зажгла керосиновую лампу и села за стол.